Гаврюша и Красивые
Шрифт:
И чудо свершилось – лучшая финская краска сошла с кошачьей шерсти, как дешёвенькая акварель.
– Всё думаю, запатентовать бы снадобье, – с тихой гордостью вздохнул Гаврюша. – Старое средство, цыганское, они так перекрашенных лошадей отмывали. Правда, порой до полного облысения…
Мокрый Маркс при этих словах издал истерический мявк и рухнул в обморок на руки мальчика.
– Да шутю я, шутю! Чего ты сразу-то?
Привлечённая кошачьим воплем бабуля ворвалась в ванную комнату в тот самый момент, когда внук уже досушивал Маркса феном. Конечно, Светлана Васильевна обрадовалась, кинулась
Маленький Егор так и не смог убедить бабушку, что никто над ней не издевался, что лично от неё он кота не прятал, и вообще, если бы не Гаврюша, то всё бы закончилось гораздо хуже. Ведь лешие действительно приходили и требовали своё.
Глаша тем временем позвонила маме и доложилась, что кот найден. Мама почему-то рассердилась:
– Я не просила тебя его искать, я просила его выкинуть!
Но, глядя, как бабушка вальсирует в обнимку с Марксом, Глаша сентиментально призналась:
– Можешь считать меня трусихой, можешь ругаться, но, по-моему, у них любовь! Они должны быть вместе, мама. Приедешь – увидишь.
Мама бросила трубку первой, её тоже можно было понять.
– Ах! – Светлана Васильевна вдруг резко остановилась. – Совсем забыла! Меня же эти остолопы бородатые ждут!
Не отпуская мурлычущего баюна, она высунулась в подъезд, но встретила там только двух узбеков, которые возвращались с обеда. Маляры вежливо поздоровались с «уважаемой ханум», и один сказал:
– Кощка красивый, мана!
– Ощень-на! – добавил второй.
– Сама знаю, – буркнула бабушка. – А у вас хоть регистрация есть?
– Ре-рисат-расия?! – вытаращились азиаты.
Бабуля сурово сдвинула брови и, не дожидаясь ответа, вернулась в прихожую, заперев за собой дверь.
Маляры вошли в квартиру, подняли головы, чтобы посмотреть, подсохла ли краска, и застыли на месте. Все потолки были украшены зелёными узорами из отпечатков кошачьих лап.
– Ай, шайта-а-ан, мана! – выдохнули оба и переглянулись.
Эх, если б они только знали, что во всём виновата «Дружба»…
Глава пятая,
в которой Егор и Гаврюша перевоспитывают папиного начальника
После девяти вечера первоклассник Егор Красивый обычно слюнявил подушку и улыбался во сне, а его папа, известный тем, что никогда не жаловался маме на мелкие проделки сына, только-только возвращался с работы. Нет, разумеется, так было не всегда. Но вот почему-то именно в этом месяце папа реально задерживался.
На этот раз Егору не спалось. Мама разрешила ему тихо посидеть с ней на кухне и попить кефир для пищеварения. Мальчику нравилось вот так, вместе с мамой и домовым, который конечно же был рядом, смотреть в окно и ждать Вал Валыча.
Бабуля и Маркс дремали под старое кино о Чапаеве. И только Глаша, которая могла спать и бодрствовать, сколько ей вздумается, занималась в своей комнате тем, что «никого не касается». У всех девушек её возраста есть секреты.
– Мам, у папы злой начальник? – спросил Егор, а Гаврюша зарычал и заскрёб ногтями по скатерти, изображая этого лютого врага семьи Красивых.
Слава богу, мама не могла видеть, как домовой
ведёт себя за столом, потому что не верила в него. А иначе ох и досталось бы ему за нарушение приличий!– Очень, – сказала мама. – Этот начальник называется директор, его зовут Олег Петрович, и он извёл твоего папу глупыми придирками…
– Придирками? – Мальчик задумался. – Мама, я, кажется, знаю, что такое придирки. Наша учительница по пению, София Иосифовна, говорит, что мы не поём, а орём. Но на самом деле в классе дрожат стёкла от её крика, а не от нашего пения. Она тоже придирается, правда?
– Конечно! – согласилась мама и улыбнулась.
Егор легко представил, сколько всего пережил папа. И видел он это прямо на чёрном экране телевизора, висевшего перед столом. Настоящий цветной фильм, только что снятый в голове у ребёнка…
Толпа охранников гонится за папой, он спотыкается и падает. Преследователи наваливаются сверху, крича: «Это я его поймал!», «Нет, я!», «Нет, я!». Папа выбирается из-под куча-малы и делает ноги. Рубашка его измята, рукав оторван. Охранники расступаются и понимают, что от папы остались только пиджак и белый рукав. От досады самый большой и устрашающий из них заливается слезами, как ребёнок, и трёт глаза то одним кулаком, то другим. Все по очереди подходят к нему, гладят по спине, предлагают в утешение конфеты, дарят розовый обруч, а кто-то передаёт игрушечный самосвал с красной кабиной. Большой плакса берёт машинку и успокаивается.
Папа бежит по лабиринту, стрелки, нарисованные на стенах, и надписи «Маленькое гнездо» подсказывают правильный путь. Но в темноте за поворотом его поджидает Олег Петрович, ни дать ни взять – разбойник с большой дороги, голый по пояс, босой и толстый. На волосатом пузе глубокий пупок, а за красным кушаком два страшных кинжала крест-накрест. Щёки в щетине, уши торчком, нос пятачком, глаза злые-э-э…
– РРРРРРРРРРР!!!! – рычит папин начальник, почёсывая подмышку, и вдруг как засмеётся мощным голосом Софии Иосифовны! – ХА! ХА! ХА! ХА! ХА! ХА!
Егорку аж передёрнуло…
– Брр! Какой он страшный! – прошептал юный фантазёр. – Бедный мой папа…
Рыжебородый Гаврюша, фантазия которого была куда хлеще, чем у семилетнего мальчишки, вид имел совершенно осоловелый, будто его насильно накормили холодной манкой в комочках. Домового тоже неслабо поташнивало от образа Олега Петровича.
– Мама! – вдруг решительно заявил Егор. – Я тебе обещаю, мы с Гаврюшей придумаем, как его проучить! Ведь мы же прогнали леших? Прогнали! А уж какой-то там Олег Петрович – это нам вообще плюнуть и растереть!!!
Домовой вытаращился на друга, явно не ожидая, что вечерняя игра зайдёт дальше разговоров и кривляний. Александра Александровна покачала головой, понимая, что её сын, похоже, увлёкся новой безумной идеей.
– Мама, а как можно мстить злым начальникам? – Егор весь извертелся, желая приступить к боевым действиям прямо сейчас. – Вот скажи, можно их колотить, щипать, пороть или только щекотать?
Гаврюша мигом снял лапти вместе с носками и, закинув на стол босые лапы, взмолился дрожащим голоском: