Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Гай Юлий Цезарь. Злом обретенное бессмертие
Шрифт:

Как же поступает Цезарь? Как обычно. Естественно, он не ждет подхода всех частей и не ищет новые корабли и не призывает новых солдат. Имеющихся под рукой легионеров он вдохновляет обычной для него пламенной речью и приказывает грузиться на корабли:

— О мужи, и вы, которые мне помогаете в величайших делах, — передает его слова Аппиан, — знайте, что ни бурность погоды, ни запоздание некоторых войсковых частей, ни недостаток соответствующего снаряжения не удерживают меня от движения вперед, ибо я полагаю, что быстрота в действиях мне будет полезнее всего этого, и что мы первые, которые прежде других сюда прибыли, должны, полагаю я, оставить здесь на месте рабов, обоз и все снаряжение, чтобы имеющиеся в наличии корабли могли вместить нас самих. Сами же, немедленно отправившись на судах, испытаем, не удастся ли противопоставить бурным непогодам — доброе счастье, малочисленности — смелость, нашей бедности — изобилие у врагов, которым мы должны овладеть, как только выйдем на сушу, ибо мы знаем, что если мы не победим, то у нас своего собственного

ничего нет. Итак, мы пойдем за рабами, снаряжением и съестными припасами врагов, пока они находятся под кровлей зимних стоянок.

Накануне войны с персами Александр Македонский раздал все свое имущество.

Что же, царь, ты оставляешь себе? — спросил Пердикка.

Надежды! — ответил Александр.

Пожалуй, в этот момент даже надежды у Цезаря было намного меньше, чем у македонского царя. В этой экспедиции Цезаря совершенно отсутствовал здравый смысл, и только благодаря множеству счастливых случайностей и просчетов противника эта авантюра могла закончиться успехом.

В самом начале 48 года Цезарь приказал грузиться на корабли пяти легионам пехоты и 600 всадникам. Это были потрепанные в многолетних боях легионы, — их численность сократилась на треть, а иногда и больше. Зима — самое опасное время для плавания по Средиземному морю: то был сезон бурь. Но ничто не остановило великого честолюбца: битком набитые воинами суда, без снаряжения и провианта, вышли из Брундизия.

Транспорты Цезаря сопровождали в качестве прикрытия «всего двенадцать военных кораблей, из которых только четыре было палубных». Побережье Греции патрулировали сотни военных кораблей Помпея, но, как это часто бывает, в нужный момент их не оказалось в нужном месте. Фортуна и случай всегда покровительствуют смельчакам.

Итак, Цезарь высадился в Эпире и отослал корабли в Брундизий для перевозки остальных легионов и конницы. Обратный путь их был гораздо менее удачным, о чем сказано в «Гражданской войне». Бибул, командующий флотом Помпея, с огромными силами бросился к месту высадки Цезаря, надеясь увидеть в море хоть какую — то часть его грузовых судов, но ему попало в руки лишь около 30 пустых. И на эти суда обрушился его гнев, его раздражение, вызванное собственным же недосмотром, — он сжег их вместе матросами.

Первые успехи Цезаря в Греции были на удивление велики. Он занял Эпир почти без борьбы: греческое население городов, утомленное поборами Помпея, открывало перед ним ворота иногда без сопротивления. Однако развить успех Гай Юлий не мог: войско его в силу малочисленности, утомленности не могло рассчитывать на победу в сражении с армией Помпея. Провианта в захваченном районе Цезарь также не нашел — все припасы собрали военачальники Помпея.

Побережье Эпира блокировал флот под командованием Бибула. Напрасно ждал Цезарь подкрепления всю зиму, хотя попытка доставить легионы и конницу была. Кален посадил войска в Брундизии и отправился в путь, но скоро убедился в невозможности прорваться к Цезарю и вернулся обратно. Однако один из кораблей, управляемый частным лицом и не имевший на борту солдат, продолжал свой курс, несмотря на приказ Калена. Судно отнесло к Орику, и Бибул, захватив его, приказал казнить всех, кто на нем плыл, рабов и свободных, в том числе и несовершеннолетних.

Положение Цезаря было настолько тяжелым, что невозмутимый полководец, пожалуй, впервые за всю свою военную карьеру потерял голову. Назвать его поступок рискованным — значит не сказать ничего, ибо Цезарь рисковал всю жизнь. Однако до сих пор его риск был относительно разумным, теперь же он поступил как самоубийца.

Послушаем Плутарха.

Между тем Цезарь, не имея в Аполлонии военных сил, достаточных для борьбы, и видя, что войска из Италии медлят с переправой, оказался в затруднительном положении. Поэтому он решился на отчаянное предприятие — на 12–весельном судне тайно от всех вернуться в Брундизий, хотя множество неприятельских кораблей бороздило море. Он поднялся на борт ночью в одежде раба и, усевшись поодаль, как самый незначительный человек, хранил молчание.

Течением реки корабль уносило в море, но утренний ветер, который обыкновенно успокаивал волнение в устье реки, прогоняя волны в море, уступил натиску сильного морского ветра, задувшего ночью. Река свирепо боролась с морским приливом. Сопротивляясь прибою, она шумела и вздувалась, образуя страшные водовороты. Кормчий, бессильный совладать со стихией, приказал матросам повернуть корабль назад. Услыхав это, Цезарь выступил вперед и, взяв пораженного кормчего за руку, сказал:

— Вперед, любезный, смелей, не бойся ничего: ты везешь Цезаря и его счастье.

Матросы забыли про бурю и, как бы приросши к веслам, с величайшим усердием боролись с течением. Однако идти дальше было невозможно, так как в трюм набралось много воды, и в устье корабль подвергался грозной опасности. Цезарь, хотя и с большой неохотой, согласился повернуть назад.

Счастье Цезаря оказалось в том, что корабль так и не вышел из устья реки. Подкрепление прибыло в Грецию, когда Гай Юлий отчаялся его дождаться и его все чаще посещали мысли о предательстве оставшихся в Италии войск. Марк Антоний доставил Цезарю три легиона ветеранов, один легион новобранцев и 800 всадников.

Невероятная удача и на этот раз оказалась на службе Цезаря. Транспорты Антония преследовал лучший на Средиземном море родосский флот. Казалось, гибель неповоротливых кораблей была неминуемой,

но внезапно налетевший шторм уничтожил флот преследователей: все 16 палубных кораблей, наскочив на скалы, разбились. А людей — многочисленных гребцов и экипажи (тех, кто выжил) — Цезарь помиловал и отпустил на родину.

Не обошлось без потерь и со стороны флота Антония. Два его корабля потерялись в суматохе и бросили якоря у города Лисса, в котором стоял вражеский гарнизон. В «Гражданской войне» читаем:

Комендант Лисса Отацилий Красс хотел взять их с бою и выслал против них много людей и судов малого размера. Вместе с тем он начал с ними переговоры о сдаче, обещая сдавшимся сохранить жизнь. На борту одного корабля было 220 солдат из легиона новобранцев, на борту другого — несколько менее 200 (солдат) из легиона ветеранов. Тут обнаружилось, какую выгоду дает присутствие духа. Новобранцы, устрашенные множеством судов и изнуренные качкой и морской болезнью, поверили клятве Отацилия, что им не будет никакого вреда, и сдались. Но когда их доставили к нему, то, вопреки священной клятве, все они на его глазах были без всякой пощады казнены.

Наоборот, солдаты из легиона ветеранов, хотя также пострадали от бури и от проникшей в трюм воды, решили не изменять своему прежнему мужеству. Они затянули переговоры о притворной сдаче вплоть до наступления ночи и затем заставили кормчего направить корабль к берегу. Там они нашли удобное место, где и провели остаток ночи. На рассвете Отацилий послал против них конный отряд, стороживший тот участок морского берега, в числе около 400 человек, вместе с другими солдатами из городского гарнизона. Ветераны стали защищаться, убили значительное количество неприятелей и благополучно добрались до наших.

Историки пытаются представить Цезаря милостивым, щадящим врагов военачальником, но и именно этот человек сделал все, чтобы война возникла. Шла гражданская война, жестокая и кровавая.

Получив подкрепление, Цезарь повел легионы навстречу Помпею. На третий день он добрался в Македонии до лагеря своего бывшего зятя и построил войско для сражения.

Однако Помпей не стал испытывать судьбу в одном бою: он занимал очень выгодную позицию и никак не прореагировал на маневры Цезаря. Последний опять оказался в затруднительном положении: у него было вполне приличное войско, но нечем было его кормить. Задолго до его прихода Помпей выжал из Греции все, что можно, и свез в Диррахий. Именно этот портовый город стал главной базой противника Цезаря: «он сосредоточил там все военные припасы, оборонительное и наступательное оружие и метательные машины, а также подвозил туда на кораблях хлеб для войска».

Что ж, Цезарь был большим мастером принимать мгновенные решения в затруднительной ситуации. Перед очередным крутым поворотом он ободрил войско короткой многообещающей речью:

— Если мы захватим Диррахий, эту кладовую запасов Помпея, то вашим станет все, что было ими заготовлено в течение целого лета.

Аппиан повествует:

Так сказав, он быстро повел их по большой дороге в Диррахий, не отдыхая ни днем, ни ночью. Но Помпей, об этом предупрежденный, также в свою очередь двинулся из Македонии с великой поспешностью и, чтобы затруднить Цезарю продвижение, рубил по пути лес, разрушал мосты на реках и сжигал все встречавшееся по пути продовольствие, полагая, как оно в действительности и было, делом величайшей важности сохранить свои запасы. Каждый раз когда кто — нибудь из них обоих, Цезарь или Помпей, издали видели пыль, огонь или дым, думали, что это противник, и они как бы состязались в беге. И ни пище, ни сну они не уделяли времени. Такая была быстрота, напряжение и крики тех, кто их вел при свете факелов, что по мере того как враги все более друг к другу приближались, увеличивались страх и смятение. Некоторые от усталости сбрасывали с себя то, что несли, или, прячась в ущельях, отставали, готовые ради немедленного отдыха примириться и со страхом перед врагом.

Оба войска сошлись возле Диррахия, но Помпей по — прежнему избегал генерального сражения. Тогда легионеры Цезаря занялись титаническим трудом — их военачальник задумал окружить армию Помпея сложнейшей системой фортификационных сооружений. Идея не очень хорошая, если учесть, что окружаемое войско было вдвое многочисленнее, не ослаблено многолетними боями и имело в изобилии всяческих припасов.

Солдаты упорно рыли землю, надеясь на гений своего командира. Естественно, работы не оставались без внимания тех, кого осаждали. При всяком удобном случае Помпей «высылал стрелков и пращников, которых у него было очень много. Многие из наших солдат, — признается Цезарь, — были ранены, и неприятельских стрел стали так бояться, что почти все солдаты начали делать себе из войлока, из тряпок или кож рубашки и фуфайки для защиты от стрел».

Продовольственную нужду Цезарь испытывал все острее и острее; главная цель похода — наполненный хлебом Диррахий — по — прежнему оставалась недосягаемой.

Плутарх пишет:

Помпей разбил лагерь в удобном месте, имея возможность снабжать в изобилии свои войска с моря и с суши, тогда как солдаты Цезаря уже с самого начала испытывали недостаток в продовольствии, а потом из — за отсутствия самого необходимого стали есть какие — то коренья, кроша их на мелкие части и смешивая с молоком. Иногда они лепили из этой смеси хлебцы и, нападая на передовые караулы противника, бросали эти хлебцы, крича, что не прекратят осады Помпея до тех пор, пока земля будет рождать такие коренья.

Поделиться с друзьями: