Гайдзин
Шрифт:
У Струана от удивления приоткрылся рот.
— Я в это не верю.
— Первым качеством хорошего адвоката, а я хороший адвокат, мистер Струан, является умение слушать, вторым — нюх на факты и тайны, и третьим — умение держать язык за зубами. Очень важно знать по возможности больше о своих наиболее значительных потенциальных клиентах с тем, чтобы как можно успешнее помогать им в сложных ситуациях. — Он взял понюшку табаку, чихнул. — «Благородный Дом» является первым в Азии, о нем слагают легенды, поэтому, когда я прибыл в Гонконг, я пожелал отделить от легенд факты о Струанах, Броках, американцах Купере и его партнере Уилфе Тиллмане, даже о русском Сергееве. Полага... — Он замолчал. Взгляд молодого человека затуманился,
— О, прошу прощения, о чем вы говорили?
— Я с отменным удовольствием дарю вам это решение. Сложности, несомненно, существуют, но у вас есть корабли, на кораблях есть капитаны, и капитан любого британского корабля, при определенных обстоятельствах, может совершить обряд венчания.
Вы тайпэн, поэтому вы-можете-приказать! Quod erat demobstrandum [30] .
— Небесный Наш, вы бесподобны, — восторженно выпалил Малкольм, — бесподобны! Вы уверены, уверены насчет моей матери и отца?
30
Что и требовалось доказать (лат.)
— Да. Одним из моих информантов был Морли Скиннер, владелец «Ориентл таймс», современник Дирка Струана, старик, любивший посплетничать о старых временах, другим — миссис Фортерингилл, когда она была ещё жива, и... вы обратили внимание, как мало людей интересуются рассказами стариков, а ведь они были очевидцами самых всевозможных событий. Скиннер умер около восьми лет назад, вы его знали?
— Нет. — На счастливое лицо Малкольма вдруг набежала тень. — Если все случилось, как вы говорите, в Гонконге эту историю знал бы каждый.
— Дирк Струан решил замять её , решил, что «тайное венчание в церкви» будет лучше для лица. Он был достаточно могуществен, чтобы устроить это, и даже Брока склонил принять его план. Все это правда.
— Но если он... — Малкольм замолчал — на его лицо было радостно смотреть. — Только мне не важно, правда это или вымысел, ведь так?
— Нет, не так. То, что это правда, имеет огромное значение, потому что дает вам несокрушимое оправдание перед вашей матерью. В конце концов, вы делаете только то, что сделала она, вы следуете её примеру.
— Боже мой, Небесный Наш, вы опять правы. — Потом ещё более взволнованно: — У вас есть доказательства?
Разумеется, глупыш, подумал Скай, но все сразу ты не получишь.
— Да, в Гонконге. Мне понадобятся деньги на расходы, чтобы немедленно туда отправиться — в счет моего предварительного гонорара. Скажем, пять тысяч, что включает доказательства... и всегда при условии, что мое решение разрубит ваш гордиев узел. К тому времени, когда вы прибудете туда, уже после свадьбы, у меня будут все доказательства, какие вам понадобятся.
— Господь милосердный, а я-то уже решил, что все, конец! — Малкольм откинулся на спинку кресла. Теперь его ничто не сможет остановить. И осознание этого прогнало из головы многих демонов, демонов ночи, демонов дня, демонов будущего. — Какие ещё «факты» вам известны обо мне и о прошлом?
— Много всяких, мистер Струан, — с улыбкой ответил Скай. — Но сейчас они вам не пригодятся, хотя сами по себе они очень ценны.
Малкольм Струан направлялся к дому. Он не помнил, чтобы был когда-нибудь так счастлив. Ни трости, ни боль не беспокоили его так сильно, как обычно.
А почему бы нет? — едва не пел он. На следующей неделе я стану мужем самой прекрасной девушки на свете, мама будет усмирена безукоризненно — мне не терпится увидеть её лицо, — сегодня я даю ужин, который теперь действительно превратится в праздник, и Норберт
вернулся как нельзя более кстати, чтобы отправить его к праотцам. Ай-й-йа!С радостным видом он раскланивался и махал рукой прохожим. Его хорошо знали и очень жалели, уважали как тайпэна «Благородного Дома» и ещё больше завидовали как будущему обожаемому супругу всеобщей любимицы Поселения.
Солнце прорвалось сквозь пелену облаков, словно в ответ на его настроение, и море заискрилось и заиграло в его ярком свете, пока корабли флота разбирались по местам стоянки в заливе. Гребной катер сэра Уильяма продвигался к флагману, другие катера облепили пакетбот. Их собственное торговое судно «Леди Тесс», ходившее между Иокогамой, Шанхаем, Гонконгом, потом всеми крупными портами до самого Лондона и назад, было готово к выходу в море: сегодня вечером оно отправлялось в плаванье.
Его капитан подошел бы, подумал он. Лавидарк Смит, большой и шумный, служит в компании много лет, как и большинство наших капитанов, вот только его я никогда особенно не любил. По мне бы лучше старый дядюшка Шили поженил и благословил нас. Жаль, что я не знал того, что знаю сейчас, когда он был здесь. Ну да ладно. Йосс! Я все равно не могу держать Лавидарка здесь, а даже и завтра ещё ничего не получится, сначала необходимо уладить дело с Норбертом.
Как насчет Винсента Стронгбоу, капитана «Гарцующего Облака»? Корабль прибывает в воскресенье и отправляется назад в Гонконг в среду. У меня будет довольно времени, чтобы убить Норбер-та и проскользнуть на борт до того, как сэр Уильям меня хватится. Здесь мне задерживаться нельзя, гораздо безопаснее быть в Гонконге, где мы — реальная сила, а Анжелика... моя жена к тому времени... она сможет приехать ко мне через две-три недели.
Итак, все решено. И Небесный Наш снова прав: я должен быть очень осторожен, никому ни слова, даже Эйнджел, до самого последнего момента. Ему я могу верить, он поклялся хранить тайну, и его гонорар будет растянут на весь год, чтобы гарантировать его преданность. Ай-й-йа, пять тысяч! Ладно, бог с ними, он дал мне ответ, он действительно нашел его! Хвала Создателю!
Ещё одно решение: я намерен сократить дозу лекарства, даже попробовать совсем от него отказаться. Это мой долг перед Эйнджел — поправиться и быть сильным без всяких хитростей и подпорок. И быть здоровым, чтобы возглавить «Благородный Дом». С Анжеликой рядом я смогу...
Протрусившие мимо лошади оторвали его от грез. Он помахал всадникам и тут увидел, что стоит неподалеку от церкви; солнце золотило её шпиль, запах моря, лошадей, земли и жизни щекотал ему ноздри. В тот же миг душу его переполнило чувство признательности, и он направился туда, чтобы вознести благодарственную молитву, как вдруг заметил паровой катер, державший курс на причал компании. Джейми сидел на корме, с головой уйдя в газету, и это напомнило ему о почте. Он свернул с дороги и оказался у края причала как раз перед тем, как туда подошел катер.
— Джейми! — окликнул он, стараясь перекричать шум двигателя, и помахал рукой, когда катер начал медленно продвигаться вдоль свай причала, покрытых толстым слоем водорослей и ракушек. Он увидел, как Джейми прищурился против ветра, потом махнул рукой в ответ. Одного взгляда на его лицо было достаточно. — Я поднимусь на борт.
Он неуклюже ступил на палубу. Идти по наклонной поверхности, опираясь на две трости, было трудно, но он добрался до кормы и позволил Джейми подхватить его под руку и помочь спуститься на три ступеньки в каюту. Каюта была просторной, и здесь их никто не мог слышать. Вокруг морского стола стояли скамьи с запирающимися ящиками под ними. На столе аккуратными пачками была разложена почта: письма, газеты, журналы и книги — все отдельно. Сверху предназначенной для него пачки он сразу увидел письмо матери, её почерк нельзя было не узнать. Ещё одно её письмо, адресованное Джейми, уже лежало вскрытым на столе.