Гайдзин

— И ни слова о Струане или девушке?

— Нет, сэр. Хотя он так и пожирает её глазами.

— Это все её грудки. — Норберт весело фыркнул. — Когда Струан сделал своё заявление, что произошло?

— Сначала — полное молчание, потом грянула буря: вопросы, хохот, свист, крики одобрения со стороны Марлоу и других морских офицеров и много гнева. Макфей побелел, Дмитрий едва не сплюнул, сэр Уильям смотрел на Струана во все глаза и качал головой, словно этот бедолага вызывал в нем жалость. Я сосредоточил внимание на Кеттерере. Он никак не отреагировал, ничего не сказал Струану, обронил лишь: «Занятно», тут же поднялся, поблагодарил его за ужин и вышел. Струан попытался остановить его, начал спрашивать про завтрашний день, но адмирал то ли не слышал его, то ли притворился, что не слышал, и вышел из столовой, оставив Струана бледным и потрясенным. В то же время, сэр, все разом говорили и никто не слушал, как на китайском рынке, немало гостей пришли в бешенство и кричали Струану, что он сошел с ума и как, чёрт побери, сможем мы продолжать торговлю — ну, вы знаете очевидную, голую правду.

Норберт допил своё шампанское. Горнт приготовился налить ему ещё, но Грейфорт покачал головой:

— Я не слишком люблю шипучку на ночь, у меня с неё живот пучит. Плесните мне виски... бутылку вы найдете вон там. — Бутылка стояла на потертом дубовом комоде с морскими часами посередине. — Что там такого на этой «Жемчужине», что так ему понадобилось?

— Не знаю.

— Что делал Струан, когда Кеттерер ушел?

— Он просто опустился на свой стул, выпил большой бокал вина, глядя прямо перед собой, рассеянно попрощался с гостями, которые начали расходиться, и не обращал никакого внимания на Анжелику, что тоже на него очень не похоже. Что же касается её , она просто смотрела на все это, широко открыв глаза, в кои-то веки перестав быть в центре внимания, явно не понимая, что происходит, поэтому я полагаю, её Струан тоже не посвятил в свои планы. Я подумал, что мне лучше поскорее передать вам эту новость, и ушел вместе со всеми.

— Вы упомянули о некоем секрете. Так что это за секрет, а? Почему эта старая сука Тесс Струан согласится своей рукой прикончить собственный бизнес?

— Из-за плана сэра Моргана, сэр.

— Что?

— Сэр Морган. — Горнт широко улыбнулся. — Перед нашим отъездом из Шанхая он рассказал мне, в беседе с глазу на глаз, что он и мистер Брок задумали и уже начали осуществлять некий план, который должен разорить Струанов и покончить с ними навсегда. Он сказал мне, что все дело вращается вокруг гавайского сахара, банка «Виктория» и...

— Да? — Норберт пристально смотрел на него, помня, как сэр Морган особо подчеркивал, что не посвящал Горнта в детали этого замысла и не хотел, чтобы тот знал их: «хотя парню вполне можно доверять. Да, и будет неплохо, если он начнет вращаться в кругу этого чертова Струана; можно будет посмотреть, что ему удастся разнюхать». — Морган рассказал вам детали? Относительно этой сделки?

— Нет, сэр, по крайней мере он сказал мне только то, что я должен передать Струану под самым большим секретом, на какой способен.

— Господи Иисусе, — выдохнул Норберт, разволновавшись, — вам лучше рассказать мне все с самого начала.

— Он сказал, что я не должен говорить вам о своей роли до тех пор, пока не сыграю её , пока не сделаю того, что он поручил мне сделать. Я это сделал, я стал доверенным лицом Малкольма Струана, поэтому теперь я могу рассказать вам. — Горнт поднес к губам бокал. — Очень хорошее вино, сэр.

— Да продолжайте же!

— Сэр Морган сказал, что я должен подкинуть Струану несколько сказок — он сказал, что они достаточно близки к правде, чтобы подцепить на крючок Струана и через него подлинного тайпэна, Тесс Струан. Сэр, я почти могу гарантировать, что последний из тайпэнов компании Струанов прочно сидит на крючке. — Горнт быстро изложил ему суть всего, что он передал Малкольму Струану. На последних словах он рассмеялся. — Я должен передать ему «секретные детали» после дуэли, по пути на его корабль.

— Что именно вы должны сообщить ему?

Грейфорт внимательно его выслушал. Зная истинные детали, он был поражен: Морган оказался ещё хитрее, чем он думал. Если Тесс Струан станет действовать исходя из этой ложной информации, сэр Морган непременно выиграет те несколько недель, которые были ему нужны.

— Но, сэр Морган, — заметил Норберт во время разговора в Шанхае, когда его посвятили в этот план, — ваш замысел уже сейчас не может не удаться, вам не нужно дополнительное время, свою часть плана в Иокогаме я смогу завершить ещё до Рождества.

— Верно, сможешь и завершишь. Да только я и батюшка, мы привыкли думать, что береженого Бог бережет, парень, и несколько лишних недель нам никак не повредят, зато тогда уж можно быть покойным, что никакие веревки до наших шей не дотянутся и задницы наши на тюремную скамью не сядут.

Норберт подавил в себе нервную дрожь при мысли, что может попасться. Петля ему, конечно, не грозит, но вот тюрьма за подлог — весьма вероятно, а уж долговая яма — непременно. Да, хитер сэр Морган, что и говорить, это как раз на него похоже: сказать мне одно, а Горнту — другое. От одного риска он меня избавил: Струана теперь убивать не нужно. Стало быть, впереди у меня Англия и пять тысяч в год, однако самые сливки я теряю: ни поместья, ни настоящего богатства. Ладно, лучше тихо жить, чем с досады выть.

Норберт вздохнул. Мне очень хотелось вогнать в Малкольма пулю и снять сливки, подумал он, вспомнив слова Старика Брока, навсегда отпечатавшиеся в памяти: «Норберт, к пенсии твоей сливки припасены. Пять тыщ в год к премии добавлено будет, ежели ты его совсем убьешь, тыщу — ежели тяжело ранишь, а ежели он верх возьмет, потеряешь все».

— Морган умен, его план безупречен, — сказал он с улыбкой. И добавил как бы между делом, чтобы проверить американца и быть уверенным: — Не так ли?

— Сэр?

— Эти маленькие изменения, в них-то все и дело, а? — Он внимательно наблюдал за лицом Горнта.

— Прошу прощения, сэр, деталей я никаких не знаю — за исключением того, что вам рассказал и что он сказал передать Струану.

— Я выпью ещё виски, а вы наливайте себе вина, — сказал Норберт, удовлетворенный. Потом молча потягивал свой скотч, пока не продумал все до конца. — Продолжайте все так, как если бы вы мне ничего не говорили. Завтра я отменю дуэль. Я не могу позволить себе убить этого ублюдка или вывести его из игры.

— Да, сэр, я тоже сразу подумал об этом. — Горнт протянул ему письмо Малкольма Струана, точную копию которого подписал и Норберт. — Он передал мне это для вас, но я советую не отменять дуэль завтра, это могло бы возбудить в нем подозрения, к тому же мы могли бы выяснить, что такого важного связано с «Жемчужиной», если он поедет или не поедет.

— Хорошо, Эдвард, это дельная мысль. — Норберт раскатисто хохотнул. — Стало быть, в среду юный сосунок Струан отправится навстречу катастрофе, а?

Горнт ухмыльнулся.

— Его путешествие будет веселым, сэр. Их «Благородному Дому» пришел конец, а у нашего все только начинается.

— Да. — Тепло от виски смешалось с теплом от грез о будущем. — Значит, вы решили присоединиться к нам?

— Да, сэр, если вы это одобрите. Сэр Морган сказал, что вы должны будете дать своё одобрение.

— Не снижайте оборотов, и одобрение будет дано. Сегодня вечером вы отлично поработали, выше всех похвал. Доброй ночи.

Норберт запер дверь за Горнтом. Перед тем как взобраться на высокую кровать, он воспользовался ночной вазой и почувствовал себя ещё лучше. Его бокал стоял на одном из комодов, на стопке книг и журналов, все ещё полный на четверть.