Газета День Литературы # 113 (2006 1)
Шрифт:
Ты разучился отдавать долги.
Я научился терпеливо ждать.
Ты бросил дом, когда пришли враги,
А я тебе отдал свою кровать.
Ты ненавистью метишь путь земной.
Я все тебе простил, и мне легко.
Ты зря топор заносишь надо мной —
БЛОК
Молчите, проклятые книги!
Александр Блок
Он сидит за столом, одиночество топит в стакане.
Тонким углем ночник очертил силуэт на стене.
За окном тает снег и, как бинт, прилипающий к ране,
Постепенно чернеет... Стоит в летаргическом сне
У дороги аптека. Рождает бесполые тени
Одинокий фонарь. В ресторанах пропойцы кричат.
Диск на небе кривится. Вздыхают в парадном ступени.
Незнакомка уходит... Проклятые книги молчат.
***
На писательском фронте без перемен:
Плюнуть некуда — гении сплошь да пророки.
Не скажу, что ведут натуральный обмен, —
Просто тупо воруют бездарные строки.
На писательском фронте без перемен:
Кто-то пьет, как свинья, в круговой обороне,
Доживая свой век с вологодской Кармен,
Кто-то лютых друзей в Комарове хоронит.
На писательском фронте без перемен:
Кто-то ходит с пером в штыковую атаку,
Чтобы сдаться в итоге в почетнейший плен
И с друзьями затеять газетную драку.
На писательском фронте без перемен:
Пересуды, раздоры, суды и пирушки —
Среднерусская редька не слаще, чем хрен...
Выпьем с горя, содвинем заздравные кружки!
На писательском фронте без перемен…
АВГУСТ
Ветер нынче строптив, хамоват и развязен,
Вот и верь после этого календарю.
Я к нему паутинкой-строкою привязан,
Потому и стихами сейчас говорю.
Ветер ходит, где хочет, живет, где придется:
То стрелой пролетит, то совьется в кольцо.
Окликаю его — он в ответ мне смеется
И кленовые листья бросает в лицо.
Он стучит мне в окно без пятнадцати восемь,
Словно нет у него поважнее забот.
Он несет на руках кареглазую осень
И листву превращает в ковер-самолет.
Он целует ее, называет своею,
И ему аплодируют створки ворот...
Я стою на крыльце и, как школьник, робею,
И сказать не умею, и зависть берет.
***
Над Кубанью туман, и в росе камыши на лимане.
И налево вода, и направо большая вода.
У ночного костра мне поют казаки о Тамани.
Я мелодий таких, да и слов не слыхал никогда.
Здесь безбожная власть не скупилась на высшую меру.
Не одна здесь дорога по белым костям пролегла.
На казачьих знаменах начертано было — ЗА ВЕРУ.
Только память осталась, и лютая боль не прошла.
Далеко, далеко…
Корабли превращаются в точки.
И у берега чайки встречают рыбачий баркас.
Вот и солнце встает…
Задохнусь от величия строчки.
Боже мой!
Как все просто, по-русски, без глупых прикрас.
***
Полыхнувший закат до полоски алеющей сужен:
Туча — словно портьера, а небо — оконный проем.
Ничего, ничего...
Пусть мой голос и слаб, и простужен,
Поднимая глаза, все равно говорю о своем.
Я до солнца встаю, чтоб увидеть, как звездные ноты
Рассыпает Господь для поэтов на Млечном пути,
Заполняю словами тетрадок бумажные соты.
Если мне суждено, я до правды смогу дорасти.
Вознесусь над землей, позабуду о мире и граде.
Предпочту пораженью веселую смерть на лету.
Чтоб, ломая перо, не просить у людей Христа ради,
И, ударившись оземь, зажать в кулаке высоту.
Это проще простого — умри да с восходом воскресни,
Ухватившись за гриву крылатого злого коня.
Ничего, ничего...
Я приду и спою свои песни.
Я еще постучусь к тем, кто знать не желает меня.
***
Ненасытная печь за поленом глотает полено.
На исходе апрель, а в тайге ещё снега по грудь.
Скоро лед в океан унесет непокорная Лена,
И жарки расцветут, и не даст птичий гомон уснуть.
Где-то там далеко облака собираются в стаи.
Где-то там далеко людям снятся красивые сны.