Газета День Литературы # 129 (2007 5)

– Сейчас-то как она? – допытывался приятель Афони.

– Да всем рассказывает, какая родословная у бесхвостого... Гордится тёща, что такая собака умная её укусила...

Потом ещё долго, до самого отъезда, к нам приходили подвыпившие зятья Сидоркиных с приятелями, и всякий раз восторженно показывали на Раджа.

– Во какая собака укусила нашу тёщу! Ха-ха-ха... Молодец Радж! – и подробно перечисляли его родословную, дипломы, жетоны... В подтверждении своих слов выпрашивали документы Раджа, чтоб показать. Однажды пришла сама пострадавшая – Анастасия Михайловна и, окликнув меня, попросила, чтоб я вывел Раджа. Поодаль стояла, опершись на палочку, согбенная седенькая старушка. Я подумал, что же могло случиться? Может дочь, гуляя с Раджем, не справилась с ним...

– Анастасия Михайловна, опять какие-то проблемы возникли? – спросил я

– Да что вы, сосед, всё хорошо... Да вот моя подруга решила взглянуть на вашего умного Раджика... Матрёна Карповна, не боись, он хоть и с телёнка, однако добрый и жуть какой сообразительный! Что твой человек. Башковитый, что твой зять. В пашпорте, я тебе скажу, милая, как на духу, евонная родословная до десятого колену записана... Графья, бароны... Я ж говорила тебе про беду свою... Так вот, энто он укусил меня! – лицо старушки просветлело, дальнозоркие глаза озарились счастьем.

– Ой! Страсть-то какая! И как ты жива осталась? – хлопнула себя рукой по бедру Матрёна Карповна.

– Говорю ж – он у-у-умный! – прочувственно ответила Анастасия Михайловна.

* * *

Когда мы уезжали, наша хозяйка доброжелательно сказала на прощание:

– Приезжайте на следующий год... Я никому не сдам дачу.

– С чего бы это? – не удержался я. – Дети, да и Радж, вон какой шум устроили…

– Наоборот, вся деревня только о вашей собачке и говорит... Я из-за неё и с соседями помирилась... Правда, приезжайте...

И мы, действительно, приехали на следующее лето.

Виктор Широков С ЧИСТОГО ЛИСТА

***

Не зная укоризны

и пьяненький с утра,

живу весёлой жизнью

простого маляра.

То потолки грунтую,

то затеваю клей,

зато судьбу чужую

не предпочту своей.

Работаю проворно,

гоняет сердце кровь.

Искусство рукотворно, –

я утверждаю вновь.

Поэтому не сиры,

чисты, в конце концов,

стоят мои квартиры

и ждут своих жильцов.

И снова, спозаранку

взглянувши на восток,

легко берусь за дранку

и верный мастерок.

***

Я еду в утреннем метро,

открытый большинству ветров,

от водки выпитой багров,

опять рифмуя вкривь и вкось,

чтоб предстоящее сбылось.

Ждёт – не дождётся ЦДЛ,

признайся, – не поднаторел

ты в подковёрной суете,

в душе по-прежнему пострел,

и "Дездичадо" на щите.

Игрун, бездельник, шалопай,

профукавший душевный пай,

ты всё равно – дитя утрат;

рукой подать последний край,

ночной изысканный парад.

Лети, душа моя, лети,

по безысходному пути,

назад дороги нет,

весёлым звонким конфетти –

и лишь обёртки вслед.

ПАУТИНА ДЖЕКСОНА ПОЛЛОКА

Искусства приблизительность проста…

Как просто

всех выравнивать по росту!

Сухая патина кленового листа,

разлуки еле слышимая поступь…

В мозгу сидел чудовищный паук,

он ткал неудержимо паутину…

Художнику порою мало рук –

возьми да вылей краски на холстину!

Останется сплетенье глаз и жил,

останется всей жизни стенограмма;

а то, с кем пил, с кем враждовал, дружил –

случайный повод для самообмана.

Вся жизнь прошла, увы, меж "Да" и "Нет",

продажные легко скрипели перья…

Добавьте к прежним бедам Интернет,

"всемирной паутины" лицемерье.

А после смерти снимется кино,

сыграть легко бродягу-одиночку…

Мозг высох, в гулком черепе темно…

Самоубийство только ставит точку.

***

Ты молчалива и бледна.

Запястья хрупки.

Мишень отчётливо видна

на правой грудке.

В "десятку" выпячен сосок.

Невыносимо

смотреть туда и – на висок.

В руках – Мисима.

Как совместились вдруг легко

эпохи, страны!

Все параллели – под рукой,

меридианы…