Газета День Литературы # 139 (2008 3)
Шрифт:
Хочет птица воплотиться
В сказочно-красивый образ.
Нужен ей эмоций выброс.
Данные у птицы этой классные,
Крылья — огневые, ярко-красные,
И для образа Жар-птицы
в самом деле
Лучше этой птицы — нет модели.
Я со сказочным царевичем не сплю
И
Только думаю о нём.
Если я к нему приближусь,
Я его своим огнём
Ослеплю и спалю.
Я со сказочным царевичем не сплю
И к нему не приближаюсь,
Только думаю о нём.
Я к нему и не приближусь,
И его своим огнем
Не спалю, не спалю…
Я живу в красивой клетке,
словно в гетто,
Мне уже давно привычным
стало это.
Я порхаю в клетке,
от себя тоску гоня.
Слишком много у меня огня.
Жар-птица из сказки в сказку
летала-перелетала
(И никто не знает, сколько
этой Жар-птице было лет),
По каким-то неведомым дорогам
она плутала
И к Стравинскому прилетела,
пришла в балет.
И взмахнула Жар-птица
своими крыльями золотыми
И закружилась по сцене
в Гранд-Опера
Над подмостками,
светом прожекторным залитыми,
И царевичу бросила знак
внимания в виде пера.
И затмила Жар-птица собою
райских птиц и сазанов…
(Ты, Жар-птица,
любую публику покоришь).
И стала Жар-птица
Королевою бала
"Русских сезонов",
И ей аплодировал
весь культурный Париж.
А жизнь Жар-птицы
в наше время — не простая,
И путь её в реальный мир —
коварен он.
К себе Жар-птицу
затянула птичья стая,
Вся состоящая из галок и ворон.
Жар-птица, связь свою утратив
с русской сказкой,
Забыв туда свои дороги и ходы,
Покрасив перья золотые
серой
краской,С вороньей стаей
бродит в поисках еды.
Она присутствует
при драках и попойках
Бомжей голодных,
коих палкой не разнять.
Она объедки
собирает на помойках,
И в ней Жар-птицы прежней
не узнать.
Поварa,
на фольклорную живность точившие зуб,
Из Жар-птицы и Курочки Рябы
сварили суп,
Золотую Рыбку
поджарили на сковородке
И подали гостям в ресторане
к столу и к водке.
Получили от них благодарность
и деньги за это,
Про меню ресторана
писала "Экпресс-газета".
Поварa, овладев
кулинарным искусством
и опытом,
Стали брать на базаре
такие "продукты" оптом
И кормить
и других посетителей ими ж,
И подняли престиж ресторана
и имидж.
Владимир Бондаренко ПРИРОДНОЕ ВОЛХОВАНИЕ. К 70-летию Валентина Устинова
Если кому из любителей поэзии надоела теснота филологической поэзии, надоели бесконечные словесные игры и хочется выйти на простор, столь привычный для русской души и русской поэзии, обращайтесь к поэзии Валентина Устинова.
В ней вы найдёте и молитвенность исповедующегося человека, и весёлое озорство игры, и наслаждение от земной мастеровитой работы, и откровенность земной любви.
Червонное небо! Тугая вода
В ночь на Иван Купала
Струями рек, родников пруда,
Млечным Путём в проливных звездах
Тебя и меня обвивала.
И ты — озорная, родная опять,
Прикрыв наготу росою —
Сквозь колдовство и пригляд опят,
Меж крыльев папоротников и голубят
Выходишь к реке босою.
И не поверишь, что вечно озорному, задиристому, песенному Валентину Устинову, стариннейшему моему другу, уже исполнилось 70 лет. А стихи-то пишутся совсем не мудровато-старческие, а будто только-только выбрался на простор русской поэзии, и будто вновь мы с ним в родном Петрозаводске, где Валентин заведовал отделом поэзии в журнале "Север" под присмотром нашего общего старшего наставника Дмитрия Яковлевича Гусарова… И распиваем хмельное винцо на старинном кладбище, читаем стихи и мечтаем о будущем. Впрочем, Валентин и сейчас не лишен мечтаний, новых замыслов, не лишен энергии общего русского дела. Может быть, в жизни своей он и подчиняется жестким московским принципам, но в поэзии, в стихах своих такой же, как и раньше, вольный новгородец, ушкуйник, древний волхв.