Газета День Литературы # 152 (2009 4)

Вообще именно Станислав Куняев дал, на мой взгляд, самую точную оценку и мемуарам Евтушенко, и его личности, творчеству. В следующее переиздание "Шестидесятника", в "Главу, написанную не мной" советую включить – плюрализма ради – хотя бы такую цитату из мемуаров Куняева: "Пусть этот баловень судьбы, выкормыш "социалистических джунглей", этот сволочёныш, столько сил положивший для разрушения нашей жизни и воцарения ельцинской эпохи, пожинает плоды своих деяний – глядит на старух с протянутыми для подаяния ладонями, на мужчин, копающихся на помойках, на подростков с остекленевшими от наркотиков зрачками и мечтает только об одном, чтобы мы пожалели шакалов из его стаи – Собчака и Коротича…

"Волчий паспорт"? Да какой там волчий – сучий…"

Василий Аксёнов в книге "Зеница ока" (М., 2005) рассказывает о себе и "шестидесятниках", одним из которых является Юрий Ренье. В отличие от тех, кто оказался в Израиле, Германии, Франции, США и т.д., он остался "тута". Думаю, сие слово употреблено Аксеновым не столько по причине его известной ироничности, сколько из-за нежелания определять отношение своего героя к стране проживания при помощи традиционных ценностей и понятий. Не знаю, какого эффекта хотел достичь автор "Зеницы ока" следующим позиционированием Ренье, такой его культурно-духовной пропиской: "Кто-то ведь должен был позитивно оккупировать данную территорию".

Вот портрет "оккупанта" ХХ века Юрия Ренье в исполнении Василия Аксёнова. Он "ещё в школе грезил баррикадами Будапешта", а когда вырос, стал взрослым "барбосом", музыкантом и драматургом, брал иные баррикады – сердца девятиклассниц. То, что должно вызывать омерзение и желание дать в морду бородатому "дядьке" в шортах и майке, у его друга-шестидесятника вызывает одобрение и лёгкую иронию. Ренье девятиклассниц "учил слушать" джаз и трижды женился… В другом месте "шестидесятник-барбос" "манифестировал своё поколение" вновь через джаз, сюрреализм, кришнаизм (джентельментский набор недоумка). Ещё Ренье не голосовал за коммунизм, пел "Ожог" Аксёнова под гитару, преодолевал расстояния, чтобы раздобыть "кусок черновика со сквернословиями".

Скажут: Юрий Ренье – неудачный пример. Хотите, возьмём другой, более удачный – самого Аксёнова. Помнится, в интервью Марии Дементьевой во время первого приезда в "тутошнюю" страну после долгого отсутствия, Василий Павлович говорил о себе как о гражданине мира и признавался, что относится к России "как к источнику информации, к литературному материалу" ("Собеседник", 1989, №50). Именно с такой позиции – чужестранства-оккупанства – Аксёнов оценивает в книге "Зеница ока" любые события и лица. Он утверждает, что "нелегко будет России замолить свою вину перед Синявским" (вину должен был замаливать именно Андрей Донатович за "Россию-суку" и многое другое), что русский народ должно обвинять за раскулачивание и ГУЛАГ (у Василия Павловича явные проблемы и со знанием истории, и с совестью: главная жертва становится у него единственным обвиняемым. А маму вашу и других "пламенных революционеров" вы, конечно, отнесёте к жертвам или героям?), что Борис Березовский – "генератор идей, человек, каких не хватает в постсоветской России" (без комментариев), а Алик Гинзбург – "проводник всех этих сахаровских и солженицынских сурово-жизненных идей" (каким мейнстримом такую нелепость в голову Аксенова надуло?), и т.д., и т.п.

Итак, многое из того, что мы имеем сегодня, – в первую очередь, широкомасштабное одичание "тутошних" народов – это результат "позитивной оккупации" "шестидесятников". Ещё в письме к Боткину от 8 сентября 1841 года Виссарион Белинский, характеризуя себя и своих друзей-западников, точно определил тип человека-космополита, который в ХХ веке будет явлен в аксёновых, гладилиных, сарновых и прочих евтушенках: "Человек – великое слово, великое дело, но тогда, когда он француз, немец, англичанин, русский. А русские ли мы?.. Нет. … Мы люди без отечества – нет, хуже, чем без отечества: мы люди, для которых отечество – призрак…" (Белинский В. Собр. соч.: В 9 т. – Т. 9. – М., 1982).

Уже более ста лет "люди без отечества", "граждане мира" во многом определяют культурно-литературный, образовательный и иной ландшафт нашей страны, уверенно ведут её как чужую, ненавистную, "тутошнюю" территорию к неизбежной гибели. Пора спасать нашу Родину, пора кончать со всякими "оккупациями" и "оккупантами".

Денис КОВАЛЕНКО НЕСКОЛЬКО СЛОВ В ЗАЩИТУ СТАЛИНА

Несколько слов в защиту Сталина – вовсе не оригинальное заявление, тем более, что заступников и отступников у Иосифа Виссарионовича на сегодня более чем достаточно. И заступники есть даже там, где их по определению быть не должно – в Православной Церкви. А после случая с иконой Матроны Московской, находящейся в одном из питерских храмов, на которой святая благословляет вождя всех народов, и вовсе заговорили о канонизации Сталина, а отдельные умельцы даже и иконы смастерили и заявили, что для них Вождь уже свят, признает ли это Церковь – нет, им всё равно – они веруют. Здесь ничего не поделаешь.

Есть же в Гонконге буддийский храм Брюса Ли, где ведутся богослужения в честь голливудского актёра. Народу нужен герой – пусть даже и кинематографический. Конечно, Сталин – это не Брюс Ли. Да и речь не об этом – не о святости речь. Святость государственных деятелей сама по себе категория из сомнительных.

Когда речь заходит о епископе или о Патриархе, или о старце, пусть даже о военачальнике, – вопросов гораздо меньше, а чаще и вовсе – без вопросов. Какие могут быть вопросы в канонизации адмирала Ушакова? Выиграть такую бойню, уничтожить всю турецкую эскадру! И не потерять ни одного русского солдата! И это – морское сражение – с корабля не убежишь. Промысел Божий? Конечно. Слава Русскому духу? Без вопросов. Слава великому адмиралу? Более того – прославление. Он избранник, чрез него воля Божия свершилась. Есть примеры подобных битв? Нет.

Кто усомнится в канонизации Тихона Задонского или Патриарха Тихона? Кто усомнится в канонизации тех, чьи любовь и смирение, сила духа и воля отданы своему народу? Пафосно? Конечно! но как иначе! Есть чем гордиться, есть чему радоваться. И когда гимн звучит, и когда флаг развевается – слёзы наворачиваются; и – дурак, кто не плачет.

Но довольно об этом. Разговор-то о другом, о тех, чьё величие, чья слава… чья воля… чья власть – государственная. Чья сила не в смирении и даже не в правде, чья сила – в силе . Для кого, по-определению, не стоит вопрос – слеза ребёнка или же благосостояние государства.

Как быть здесь? С одной стороны, царь, помазанник Божий, страстотерпец, а с другой… Николай Кровавый. Одно Кровавое воскресенье чего стоит, а Потёмкинская лестница… Конечно, скажут, не царь же расстреливал; естественно, но и Сталин, не сам же по подвалам с маузером лазил...

А Русско-японская война? Один из генералов в сердцах выругался, что если бы император не иконки солдатам раздавал, а снаряды… чёрта с два тогда бы японцам проиграли! Одно поражение за другим, смута, революция… И, в итоге, – развал Империи и чуть ли не полная гибель самой Православной Церкви. Странный путь к прославлению и канонизации; единственное потому только, что… царь, что пострадал. А чем тогда другие не угодили? В России редкий царь своей смертью умер: кого зарезали, кого отравили, кого взорвали.

И всё-таки о Сталине... Впрочем, с тем же успехом можно было бы сказать и о других тиранах и "врагах" Церкви: Иване Грозном, Петре Великом, вообще отделившем Церковь от государства, отменившем Патриархию, создавшем Синод, "поклонявшемся" всему заграничному, и наворотившем такого, с позиции православного христианина, что… и самому товарищу Сталину фору даст. Такое окнище в Европу прорубил – до сих пор сквозит; такой в нас комплекс неполноценности вогнал, что немытого напомаженного парижского прохиндея готовы чуть ли не боготворить – только за то, что он "из Парижу"; до сих пор верим, что мы – "мужичьё черномазое", а вот они – там… это да, это цивилизация, это люди. А некоторые и наивно полагают, что в этом раболепстве Советская власть виновата, семьдесят лет нас, как девицу, за железным занавесом продержав… Чёрта лысого! – триста лет этот комплекс в нас "культивировали", заставляя голову жиром мазать, парики носить и табаком до одури укуриваться. И рассказывайте после этого про тлетворное влияние Запада и про расфуфыренных стиляг, позорящих нашу молодёжь! – в сравнении с дворянами-павлинами петровской эпохи стиляги 50-х – волнистые попугайчики…