Газета День Литературы # 71 (2002 7)
Шрифт:
И Хуршеда дивилась что древний муж участник жертва всех встречных соитий её бедный Ходжа Насреддин все выше и круче уходил в безлюдные нагие горы в царство нагих камней.
И Хуршеда Боробудур устала утомилась с ножом её и когда младая спелая белая снежная ослица преданно явилась на горе на пути Ходжи и Ходжа обреченно не обошел её а обласкал помял пошатал исступленную шелковую кожу её и поместил в неё зебб свой обреченно и погнал её толчками, могучими, как хаитское земле трясенье с горы в реку и загнал её в воды бешеной реки Кафирнихан а потом омыл в ледяных волнах своего ослиного алого пастуха и от ледяных волн пастух
Но дорога все выше стремилась струилась вилась в горы. И уже начинались блаженные альпийские луга джайлоо где шел святой окот убой каракулевых агнцев барашков.
И тут Ходжа положил на снег вечный алое свое одеяло и задремал сладко.
Но тут пастух локаец Дарий Сарданапал 333 из великой династии альпийских пастухов почтительно разбудил великого мудреца и принес в дастархане-скатерти цветастой кочевой вяленое баранье мясо и овечий ноздреватый сыр и гиссарскую лепешку и густой как сыр каймок-сливки и бутыль русской водки-араки.
И Ходжа как воду легко и сонно выпил всю бутыль и съел все мясо и сыр и каймок и лепешку и спело уснул в алом одеяле и от густой еды сытые семена потраченные в теле его вновь явились родились зароились восстали для новых соитий великий зебб Ходжи приготовляя
Айхйяааааааааааахххййййяааааааааа
Но тут великий зеббостроитель зеббоносец проснулся потому что кто-то терзал мучил его спящий зебб сладчайшими бархатными мяклыми губами младенческими зубами устами.
Ходжа открыл один зеленый глаз а он был разноглазый — другой глаз был черен как ночь вселенной — и увидел у зебба спящего своего каракулевого несметно курчавого агнца ягненка и ягненок искал сосок матери своей овцы и вот набрел на находчивый необъятный вселенский зебб Насреддина.
Тогда Ходжа сказал иль подумал:
— О зебб мой утешитель не только мой а всех встречных тварей и не они одни жертвы мои а я жертва их...
И стало ему печально от истины сей. Но не отогнал он агнца сосущего...
А жена Хуршеда Хуфу Каджурахо райская мухоловка глядела на спящего на алом одеяле мужа своего и радостно сосущего агнца и впервые пожалела великого зеббоносца.
И впервые рука ее не хотела выпустить метнуть гневный справедливый нож верной жены.
И еще зло мстительно ревниво подумала она: "Не жаль мне что с агнцев этих снимают сдирают каракулевую шкурку"...
Но потом каракулевый ярый ягненок отошел от Ходжи.
Но потом Ходжа поднялся с алого одеяла и обнял благодарно гостеприимного локайца пастуха Дария Гуштаспа III и пошел побрел в дальные горы к гнездам орлов и грифов-могильников дегустаторов свежей зоркой пади.
И Хуршеда чуя близкий исход конец великим путешествиям зебба мужа своего нежно и хищно изогнувшись повлеклась за Ходжой который обреченно разочарованно брел за хозяином-зеббом путеводительным своим. Ойхххххо! Аллах помоги мне!..
Ведь за горами уже небо начинается и там кончатся все странствия плотяного земного зебба мужа моего! Ойххххооо!.. Ведь не пернатый
же! не крылатый же он! Ойхооо!..Но тут Хуршеда вновь была в смятенье и вновь нож восстал в руке её и искал убить мужа её.
Ибо на вершине нагой скалы было гнездо орлов и Ходжа легко взошел на скалу.
И Хуршеда почуяла что Ходжа уже был здесь и знал тропу к гнезду
И тут с небес опустилась явилась белая орлица и она тихо нежно смятенно покорно села близ Ходжи и радостно ало опустила горбатый адский клюв свой и подъяла перья литые хищные свои являя сокровенность свою пернатой подруги и крылатой жены и они соединились и радостно бились вились в птичьем орлем соитьи.
И тут Хуршеда вновь разъярившись хотела ударить уязвить ножом мужа своего птицелова но тут нож упал из рук её потому что орлица, замахала несметными крылами и Ходжа припал к ней объяв ее руками и к священному ужасу Хуршеды они подпрыгнули и стали неразлучно летать от одной скалы к другой и так бились в воздушном бешеном соитье и летали, витали над скалами и иногда белые перья орлица роняла а Ходжа уронил свои сапаги-чарохи и летал босоного прильнув припав прикипев совпадая со орлицей летящей...
И они летали витали над скалами в святом исступленном соитье но потом устали увяли и почти на скалу пали пали пали и долго долго разлучались... друг от друга отделялись о разлеплялись как утром веки сладко спящего дитяти... Айххха!
Ах Хуршеда! А кто еще в мире этом видел такое слиянье соитье двуногого и пернатой? человека и птицы древлейшее первоначальное первозданное соитье? где? кто увидит?
Ай Аллах! только соитье возвышает нас и мы витаем летаем над землей как птицы? а в любви все человеки — это птицы птицы птицы?..
Иль это паренье паденье только почудилось Хуршеде от усталой безумной рыдалистой ревности высокогорной её? Иль?.. Ойх! Ойххх!...
И Хуршеда подумала печально что они с Ходжой влюбленно неразлучно низко обречённо бились струились в одеялах но никогда не летали не витали.
А великий воздухоплаватель Ходжа Насреддин преодолевший в великом птичьем соитье непобедимую силу земного притяженья собрав разрушенное растоптанное алое одеяло семейное пошел от великих высоких скал поднебесных к последней самой высокой горе Хан-Кондара за которой уже не было ничего кроме крутой пропасти и необъятного лазоревого равнодушного к страданьям человеков как буддийские мудрецы неба неба неба куда уходят все души человеков и где покоится Великая Страна Усопших откуда приходят к нам часто гонцы наших усопших предков а мы не всегда узнаем их а мы никогда не узнаем их...
А гора Хан-Кондара сияла необъятными ликующими альпийскими снегами и Ходжа сладостно шел босой по сыпучим снегам ибо сапоги-чарохи он потерял уронил с небес когда витал с орлицей снежной перламутровой синеглазой.
О! что в мире слаще сладости бродить по девственным высокогорным снегам девьим разбивая разминая разрушая их хрусткое щекотливое первозданное девство? их сыпучую плеву алмазную корку? Что? что? что?..
А Хуршеда предвкушая исход великих путешествий великого Мужа своего скользила по ослепительным крупитчатым снегам ступая в следы Ходжи и дивясь их животворной великости и парной животной живучести — следы розово дымились...