Газета Завтра 245 (84 1998)
Шрифт:
Точнее и не придумаешь.
Евгений НЕФЕДОВ
ДЕНЬ ЛИТЕРАТУРЫ
Читайте на страницах N 8 "Дня литературы": новые стихи лучших русских поэтов Юрия КУЗНЕЦОВА и Глеба ГОРБОВСКОГО; библиотеку рассказа пополнят превосходные динамичные произведения Михаила ПОПОВА, Алеся КОЖЕДУБА, Александра СЕГЕНЯ, несомненных лидеров нового поколения русских прозаиков.
О том, что творится в сегодняшней литературе, о новых книгах Э.ЛИМОНОВА и В.ЕРОФЕЕВА, о творчестве Ю.КОВАЛЯ и А.АХМАТОВОЙ, о нападках
"Маканин убивает кавказцев" - неожиданный анализ нового романа В.МАКАНИНА "Андеграунд или герой нашего времени".
Геннадию ШИМАНОВУ и его оппонентам отвечает русская учительница Наталья ГОРЯЧЕВА. Григорий БОНДАРЕНКО рассказывает о молодежном фестивале "Радуга" в питерских лесах.
Как отрубленные головы Романовых вновь оказались на Урале? Об этом - в статье И.СИМОНОВОЙ "Мистификация века".
Как всегда - обзор журналов Николая ПЕРЕЯСЛОВА и новые пародии Евгения НЕФЕДОВА.
Встреча с прекрасным художником Михаилом САВИЦКИМ - на всех страницах газеты.
Главный редактор - Владимир БОНДАРЕНКО.
С 1 сентября на "День литературы" можно подписаться по объединенному каталогу "Газеты и журналы России".
Индекс: 26260. Покупайте "День литературы" у распространителей газеты "Завтра" и в редакции. Распространяйте газету! Тел.: (095) 245-96-26.
Максим Коробейников С НЕБА ПОЛУДЕННОГО… ( рассказ )
В ТРИДЦАТЬ СЕДЬМОМ ГОДУ в деревню Малый Перелаз на отдых приехал командир кавалерийского полка Тимофей Абрамович Нелюбин. Лет десять назад его взяли в армию, и с тех пор он в родной деревне не показывался. Пожилые и старики еще помнили, что у Абрама был сын, хороший и ладный парень. Тихий, мухи не убьет. Непьющий, не то что отец. Отец-то, еще жена была жива, любил выпить, а когда она умерла и оставила его с десятилетним Тимой, так вовсе запил. Семьи новой так и не завел. Пил напропалую, да все Анисью свою вспоминал. Сначала пил с горя, а потом уж, как с горы поехал - остановиться не мог.
Когда Тиме девятнадцать исполнилось, пошел в волость, в армию проситься. Так и пропал незаметно, будто растаял. А через десять лет объявился. В командирской форме. Гимнастерка и брюки-галифе из такого материала, что и названия ему никто в деревне не знал. Ремни командирские. Один на поясе со звездой, два на плечах: спереди - справа и слева с каждого плеча вниз, а сзади - крест-накрест. Повернется - только скрип слышен. Сапоги хромовые блестят. Фуражка форменная с красной звездочкой. На гимнастерке три эмалевые палочки, шпалами называются. Приехал такой молодец, к отцу заявился, так тот обмер от неожиданности, удивления и безмерной радости.
– Тимофей, ты, что ли?
– вскричал Абрам.
– Вот никогда бы не поверил. Вот Анисья бы поглядела, какой у нас сын-то!
А потом обробел, отношение изменил, спросил:
– Надолго ли, Тимофей Абрамович?
– Да ты что, отец?
–
– Не узнал, что ли?
– Узнать-то узнал, да уж больно вы, Тимофей Абрамович, на внешность изменения большие получили. Надолго ли? Сколько я вас дома видеть-то смогу?
– На месяц, - ответил Тимофей.
Абрам ни сидеть, ни разговаривать не стал. Бросился в деревню.
– Вы, Тимофей Абрамович, маленько посидите, а я тут соображу кое-что. Нельзя так, разговорами-то пустыми такого человека встречать. Мы ведь кое-что понимаем. Мало что деревенские.
Не успел Абрам вернуться, как в избу пошли-повалили мужики и бабы, что посмелее. Разговора до прихода Абрама не завязывалось. Гости стеснялись и только смотрели на командира Красной Армии, сидели тихо, даже не перешептывались, как это бывает.
Абрам начал разговор. Он вспомнил, как Тимофей в армию уходил.
– Вот пошел в волость. Мол, нельзя ли в армию уйти? Ну а потом, льзя ли, нельзя ли, а пришли да взяли. Что ты будешь делать. Раньше ведь в некрута-то уходили, дак будто в могилу. Вернется либо нет. Ведь и я служил. И что? Иному служба, иному мачеха. Как повезет. А вот мой-то, вишь, какой вышел? А?
Абрам для встречи сына привел свою двоюродную сестру Анну, маленькую, горбатенькую старушку. Она все бегала от стола к печке и обратно. Вытаскивала из огня, ставила на стол и в это время успевала Тимофею что-нибудь сказать.
– Ой, Тимофеюшка, не знали мы и не ведали. Ведь знать, да помылись бы к празднику-то. Все лавки и стол приготовили бы. Поскребли и почистили бы. А то счас грязные так и стоят.
Когда народ стал прибывать, Анна хлопотать еще больше стала, улыбалась, радовалась и шутила.
– Ох ты, гость по гостю так и идет, а у нас ложки не мыты. Вот беда.
Тимофей следил за ней веселыми глазами и успокаивал:
– Ох, тетка Анна, что бы мы с отцом без тебя делали?!
Тетка Анна на глазах росла и оживала от такой похвалы.
Выпили по первой, тетка Анна обнесла кумышкой всех, кто в избе оказался, начались расспросы:
– Близко ли, далеко ли служишь, Тимофей Абрамович?
– Далековато, - отвечал, усмехаясь, Тимофей.
– Только поездом десять суток ехал.
– Господи!
– вздохнули все.
– Вот Россия-то матушка. Едешь десять ден поездом, и везде русские живут. А?
– Низко ли, высоко ли сидишь-то?
– Как вам сказать, - охотно отвечал Тимофей.
– Нельзя сказать, чтобы очень низко, но и не скажу, чтобы очень высоко. Командир кавалерийского полка.
Кто в армии служил, тот даже привстал немного, улыбнулся с восторга и охнул. Шутка ли, полковой командир!
– А сколько лошадей в полку-то у тя?
– кто-то заинтересовался вопросом.
– Немало, - ответил Тимофей.
– А все-таки?
– Сказать не могу, потому что это военная тайна. Но по секрету скажу: не меньше, чем во всем нашем районе.
– Господи!
– только все и ахнули: какая махина.
– Ну а вы-то как живете здесь?
– повернул Тимофей разговор в сторону, интересную для него.