Газета Завтра 284 (19 1999)

…Похоронная процессия растянулась вдоль занесенных снегом пустых, мертвых цехов. Черные выбитые глазницы заводских окон слепо и страшно таращились на людей. Какая-то ворона с заполошным клекотом сорвалась с крыши и закружилась над толпой, непривычная к такому многолюдью. Поземку сменил редкий снег, который белым саваном ложился на плечи и головы людей. Сменились мужики, несущие на плечах гроб. За переездом дорога повернула вправо и вышла на площадь перед зданием вокзала. Самого вокзала больше не было. Его здание, отстроенное после войны пленными немцами в готическом стиле, с высокими стрельчатыми окнами и искусной кирпичной лепниной, теперь было похоже на склеп. Год назад станцию закрыли, и вскоре после этого приехавшая бригада замуровала кирпичной кладкой все окна и двери вокзала…

Перед зданием администрации процессия остановилась. Нелепой полосатой тряпкой обвис на флагштоке нынешний флаг. Подъехали автобусы.

…Виктор Николаевич Мелькумов приехал на Смоленщину из Средней Азии, где отслужил больше двадцати лет. Там же вышел на пенсию, но после развала Союза не захотел оставаться в "самостийных ханствах" и переехал с семьей в Гагарин. Жил без квартиры, снимал комнату. Тогда-то ему и предложили стать главой администрации в станционном поселке. Думал он недолго. И вскоре уже обживал пустующую квартиру в заводской двухэтажке. Кирпичный завод к тому времени уже закрылся. Газовую ветку до поселка так и не дотянули, а работающие на угле цеха после всех повышений цен на уголь стали нерентабельны. Сто двадцать заводских семей остались без работы и денег. Жизнь в поселке стремительно шла под откос. Молокозавод закрылся. Совхоз "Мамоновский" заезжий директор-армянин разорил почти дотла и сбежал в Москву, где успел на "совхозную зарплату" купить себе квартиру. Медпункт закрылся, столовая закрылась, ветеринарная лечебница закрылась. Работала только библиотека, и то на энтузиазме библиотекаря Галины. Из всех магазинов уцелел лишь один продуктовый, да еще открылся частный магазинчик в бывшей чайной. Без угля заводская котельная замерзла, а вскоре и оборудование ее было распродано. Оставшиеся без тепла, газа и горячей воды дома упали в каменный век. Как в годы войны, люди топились буржуйками, утепляли окна целлофаном и мешковиной. Что мог сделать Мелькумов? Бюджет поселка исчислялся одним большим нулем. Три четверти населения безработные, средств к существованию — никаких.

Для начала Мелькумов наладил завоз газа в поселок. Смог убедить районных газовиков в том, что люди будут брать газ, что рано ставить на поселке крест. И до сего дня газ для поселкового населения остается основой быта. В самые жуткие месяцы черномырдинско — кириенковских задержек зарплат и пенсий свою офицерскую пенсию, которую тоже выдавали через раз, раздавал буквально пухнущим с голода людям, оставляя себе лишь на хлеб. Смог пробить деньги на ремонт поселковой школы, регулярно завозил в нее к зиме уголь. Добился своевременного завоза дров пенсионерам и инвалидам. Смог убедить районную администрацию возобновить работы на газовой магистрали, которую начали тянуть пять лет назад к поселку. И пусть Мелькумов не сделал что-то из ряда вон выходящее, но он смог добиться главного — люди поверили в то, что они не брошены, что есть те, кто о них заботится, что они нужны. Мелькумов дал людям главное — надежду! Надежду на то, что жизнь все-таки наладится. Он был доступен и по-военному четок. Любой человек мог зайти к нему в кабинет и быть выслушанным, понятым. Он был готов и дальше бороться за поселок, строил планы по восстановлению завода, улучшению жизни и быта, но не выдержало сердце. Ему было всего чуть-чуть за пятьдесят…

…Гроб на веревках опустили в могилу. Сухо грохнул жидкий салют. Глухо застучали по крышке комья земли подходивших прощаться людей. Не скрывая слез, многие плакали.

То, до чего довел мою Родину Ельцин, не укладывается в сознание. Еще семь лет назад жизнь в поселке, хоть и была по милости Гобачева трудна, но все же это была жизнь. У людей была работа, была зарплата, платились пенсии, рождались дети. Теперь всего этого нет. Люди просто вымирают целыми семьями. За зиму в поселке и окрестных деревнях умерло двенадцать человек и ни одного не родилось. За пять месяцев в районе умерло 207 человек, а родилось всего 84. При этом в сельской местности на двенадцать родившихся детей пришлось 120 (!) умерших. То есть смертность превысила рождаемость в десять раз! Люди живут как звери. Многие безработные заводские работяги всю зиму кормились с можайской и голицинской свалок. Уезжали туда по утрам целыми семьями и за таксу в двадцать пустых бутылок с человека им разрешали до вечера рыться в мусоре и отходах в поисках еды и выброшенных вещей. Обратно они ехали с мешками, наполненными просроченными раздутыми консервами, заплесневелой колбасой, порченой крупой. Умер, отравившись мусорными консервами, мужик по кличке Шишок. Шишков была его фамилия. Это Березовскому и Дъяченко можно воровать, ничего не опасаясь, миллиардами. Шишкову же за несколько мешков украденного зерна в 94-м дали срок. Он вышел прошлой осенью. Он хотел жить. По-звериному цеплялся за жизнь. Смог уже в морозы без работы, без денег залатать растащенный, разворованный без него дом. Затянул окна рубероидом и пленкой, наладил лампочку. С одним топором, который вместе с ржавым ведром и железной посудой, на которую даже воры не польстились, составляли все его хозяйство, он зимовал. Когда было совсем нечего жрать ехал на свалку. Возвращаясь с нее, он и умер, отравившись протухшими консервами…

Умерла, отравившись ядовитой водкой, пожилая доярка Сеткина. Этой же водкой через девять дней на поминках расплатился за какую-то работу с ее безработными сыновьями городской депутат Жуков. Умер старший Коля — добряк, балагур, похожий на Высоцкого мужик, умер его друг Витя Бисеров. Младшего Сашу Сеткина еле-еле откачали. Депутат — ничего, на свободе, бодр и по-прежнему возится на даче, что по соседству от дома отравленных людей…

Умер мой старый добрый друг фронтовик Алексей Антонович Никаноров, Кавалер ордена Славы. Умер фронтовик Ширяев. Умерла, отравившись ядовитой водкой, женщина в заводских домах. После закрытия завода начала пить, опустилась. Осталось двое детей.

Умер…, умерла…, умер. Моя Родина вымирает!

…Когда я иду по деревенскому кладбищу, я просто холодею от ненависти к Ельцину и его режиму. Я не оговорился. И не боюсь говорить это вслух. Я ненавижу и проклинаю этого мерзкого страшного упыря Ельцина и весь его род до седьмого колена! И не успокоюсь, пока не увижу это страшное, разбухшее от выпитой людской крови тело в гробу, и даже там не будет ему покоя. Только осиновый кол, забитый в черное сердце упыря, избавляет людей от мерзкой нежити.

Мне безразлично, что по этому поводу будут вякать Степашин и Крашенинников. Никто не смеет и не сможет отобрать у меня права НЕНАВИДЕТЬ! И я знаю, что таких, как я, миллионы. Мне не страшно. Мне холодно и расчетливо надо дожить до того дня, когда свершится высшее правосудие. И так будет!

Владислав Смоленцев КОНЕЦ СВЕТА ПОД МОСКВОЙ

ПРАКТИЧЕСКИ ЛЮБОЙ МОСКВИЧ похож на зверя в зоопарке: в дикой природе, отключенный от тепла и электричества, он нежизнеспособен. Думали ли вы, что будете делать, если в вашем районе завтра отключат электроэнергию — не на час или сутки, а, скажем, до лета?

Почему-то в России все самые мрачные прогнозы любят сбываться с удивительной точностью и какой-то карающей неизбежностью. Еще совсем недавно перспектива развала одного из оплотов государственного управления — единой энергетической системы — казалась чьим-то бредом, а ныне это — реальность, усугубляющаяся с каждым днем. Но все же до последнего времени перебои с электричеством практически везде по России, кроме разве что Москвы да Питера, рассматривались как должные последствия общего бардака, и даже замерзающий Владивосток или отрезанная от большой земли Чукотка казались чем-то далеким и нереальным. Однако последняя трагедия в Прокопьевске, где из-за отключения энергии в местной больнице в течение часа умерли три пациента, стала первым по-настоящему пугающим предупреждением всем россиянам: такое может случиться с каждым из них — и в любой точке России.

Непосредственной причиной трагедии может стать авария изношенной техники или неплатежи должников, однако это лишь следствия одного очень неприятного процесса, который разворачивается сегодня по всей России — необузданной коммерциализации энергосистем. Попросту говоря, это когда вы просыпаетесь утром и узнаете, что отныне электричеством, светом и теплом в вашем доме управляет не государство, а частная контора под каким-нибудь громким названием "Жизненные ресурсы Бирюлева". И что отныне решать, как распоряжаться вашей энергией, будут о-оч-чень частные господа.

Если вы полагаете, что Москве до этого далеко, то спешим разочаровать: сия коммерциализация докатилась до самых ее стен и пока что пробует свои силы в целом ряде подмосковных городков: Звенигороде, Клину, Королеве, Красногорске, Жуковском и других. Думаем, на примере того же Звенигорода вам будет интересно узнать, как легко можно подчинить своей власти целый город, и что можно в скором будущем ожидать любому москвичу в своем родном микрорайоне.

Всей электроэнергией и теплотрассами Звенигорода распоряжается некое ООО "Системы жизнеобеспечения". Название — так прямо спецмагазин шпионской аппаратуры. В аренду этому частному предприятию в 1997 году город передал все муниципальное имущество, имеющее отношение к электричеству и теплу. Своеобразный подарочек от чистого сердца. В результате ООО стало самым обыкновенным посредником между Звенигородом и Мосэнерго. Продаем-покупаем. По словам главы города Анатолия Ткаленко, это было сделано исключительно с благой целью: чтобы не дать проклятым монополистам из Мосэнерго опутать город своими кадрами и долгами. Городской подарок оказался царским: теперь ООО "Системы жизнеобеспечения", а вместе с ним и вся звенигородская сеть электрокоммуникаций, никому не подчиняются — ни Мосэнерго, ни, тем более, государству. Знай себе рассчитываются с поставщиком: вы нам энергию, мы вам деньги. А уж как мы эти деньги соберем — не ваша забота.

Напомним, что "ООО" означает общество с ограниченной ответственностью. Иными словами, если что случится — виновных не будет. И все же отыскать ответственных за электроснабжение всего Звенигорода можно. Как думаете, сколько человек крутит энергию в городе?

Замдиректора "Систем" по правовым вопросам Олег Грачев трогательно пересказал нам разговор руководителей конторы с трудовым коллективом: "Ах, — махнули рукой рабочие и похлопали руководство по плечу, — дивидендов от вас все равно не дождешься. Не нужны нам акции, берите их себе!" В результате акционерами ООО стали всего-навсего… три человека, причем далеко не простые работяги.