Газета Завтра 294 (29 1999)

— Шукшин стал коммунистом, но вступить в партию ему было крайне трудно — сын "врага народа". Но все же в партию он, на мой взгляд, вступил не из карьеризма, а по убеждению. А отсюда следует, что он — атеист. Но по его творчеству и жизненному пути этого не скажешь. А каково ваше мнение?

— Василий родился в семье верующих людей. У его матери в передней всегда были иконы. В сталинское время это, мягко говоря, не поощрялось. Стал вопрос: убрать иконы или оставить? Шукшин настоял оставить эти святыни. Он был изначально верующим. Но верил в Бога не тупо, а старался понять, где он, Господь Бог, как нам жить по его святым заповедям. Шукшин был чрезвычайно раним. Чувствовал каждого человека, но свою душу не распахивал ни перед кем...

В период работы над романом о Степане Разине он встречался с высокими чинами Православной Церкви...

Однажды на Пасху Василий пошел в церковь. Надо было войти в святой Храм. Но перед самыми вратами упал на колени и заплакал... "Я не могу войти... Я грешен... Грешен я... Господи! Прости меня..." В чем каялся? В чем считал себя грешным? Вот вопрос вопросов. Вы внимательно перечитайте рассказы Макарыча "Верую", "Мастер", "Крепкий мужик", его роман "Я пришел дать вам волю", публицистику... и сами решите, был он атеистом или нет. Одно вам скажу — богохульником никогда не был... А в одном из писем сестре просил, чтобы его похоронили в Сростках — по-русски, с отпеванием, с причитаниями...

— Когда он сдавал свою дипломную работу "Из Лебяжьего сообщают", где впервые, но не в последний раз сам тянул сразу три воза — и как сценарист, и как режиссер, и как актер в главной роли, — на экзамене его ехидно спросили: "Может, вы и музыку писать будете?" На что последовал решительный ответ: "А что, и буду!" Вы можете что-то сказать о музыкальном даре Шукшина? Смог бы он писать музыку к своим фильмам?

— О том, как пел Василий, нужно говорить особо. Мне не раз доводилось слышать его и в Сростках, и в Москве. Природный артистизм, абсолютный слух, своеобразие интонации, глубина проникновения в смысл песни были настолько велики, что за столом сразу наступала тишина. А как неравнодушен был к неповторимой, берущей за душу музе Есенина! Любил поэта какой-то особой любовью, наполненной той трогательностью, которая дана людям талантливым от Бога и совестливым перед всем, что совершается... Да, скажу вам, Шукшин в юности писал стихи. Есть у него рассказ "И разыгрались же кони в поле", который начинался двенадцатистишием:

И разыгрались же кони в поле,

Поископытили всю зарю.

Что они делают?

Чью они долю

Мыкают по полю?

Уж не мою ль?

Тихо в поле.

Устали кони...

Тихо в поле —

Зови не зови.

В сонном озере, как в иконе, —

Красный оклад зари.

— Юрий Валентинович, вы вместе с Ренитой Андреевной сняли художественный фильм "Праздник детства" — по автобиографическим рассказам Шукшина. Картина была удостоена Государственной премии СССР... Позже вы сняли фильм "Мальчики" по Достоевскому. Можно ли провести параллели между этими лентами, найти точки соприкосновения?

— Вначале мы написали сценарий "Мальчиков". Но когда мы пришли в Госкино, главный редактор сказал, что на экране много Достоевского. Хватит, мол, Достоевского. Снимать, что ли, больше нечего? А когда, спрашиваю я, можно будет снимать Достоевского? И слышу: "Лет через десять приходите, а что у вас еще есть?" Есть, говорю, Шукшин... "Вот это хорошо". И папка с нашим сценарием захлопнулась.

Мы начали работу над "Праздниками детства", которые снимали на родине Шукшина — в Сростках. Места эти я знал хорошо, в свое время исходил вдоль и поперек. И как ни странно, но мы были на Алтае больше, чем сам Шукшин. И вот что еще хочу сказать: если бы не было снятых нами "Праздников детства", где показаны крестьянские мальчики времен детства Шукшина, то, наверное, не было бы и "Мальчиков" Достоевского, — фильма о городских мальчиках-гимназистах. Мы ведь поняли, что эти темы соприкасаются: Шукшин в Достоевском увидел то, чем сам занимался, а Достоевский занимался природой человека, исходя из заповедей Христа.

— Юрий Валентинович, предчувствовал ли Шукшин свою смерть?

— Вопрос сложный. После смерти Шукшина вышла книга "Нравственность есть правда", где приведены рабочие записи Василия Макаровича. Он откровенно пишет: "Ничего, болезнь не так уж и страшит: какое-то время можно будет еще идти на карачках". Но после этого он не только не щадит, а, наоборот, изматывает себя работой, спешит, как будто заранее знает — жить остается не так уж и много, совсем мало. Или такая рабочая запись: "Когда буду помирать..." — и здесь думает о смерти. И к спиртному не прикасался. Но все же порой эмоциональное перенапряжение пытался заглушить стаканом вина. Наутро же он чувствовал себя виноватым. Тихо ходил по комнате. Босиком. Домашние спрашивали: "Ты что так ходишь?" И тогда начинались необъяснимые минуты: он начинал работать. Писал втайне. Мы мало знали, о чем он пишет.

Да, было время, когда Василий пил. Но предчувствуя, что жизнь кончается, а он не успел сделать что-то важное, значительное, и к тому же нервы на исходе, он бросил пить... В своих рабочих тетрадях писал: "Сердце мясом приросло к жизни. Тяжко, больно уходить..." Видно, предчувствовал, что стоит на краю могилы...

— Юрий Валентинович, вашу бывшую квартиру на Комсомольском проспекте называли кто в шутку, кто всерьез гостиницей "Алтай", так как там побывало много родных, знакомых, земляков Шукшина, и все они получили радушный прием хозяев. Жил у вас и Шукшин в особо тяжкую годину своей нелегкой жизни. И он нашел теплый приют для своей исстрадавшейся души. Знаю, что были у вас домашние "Огоньки", на которые спешили Кира Муратова, Людмила Гурченко, Николай Губенко, Геннадий Шпаликов, Андрей Тарковский, а Владимир Высоцкий у вас даже гитару оставил. Каждый же, кто побывал в вашем "Алтае", оставил, думаю, частицу своего сердца гостеприимным хозяевам. А что оставил вам Шукшин?

Самая дорогая для нас с Ренитой Андреевной реликвия — его книги с автографами. К сожалению, у нас осталась только одна, вторую кто-то "зачитал". Остался сборник "Земляки". На книге сделана надпись: "Рените и Юре Григорьевым — на память о всем добром, хорошем. Март. 1971 год. В. Шукшин. Москва"... По-моему, очень интересные автографы Шукшина сохранились у его сродного брата — художника из Новосибирска Ивана Петровича Попова и у старшей дочери Макарыча — Кати Шукшиной. Попробуй их раздобыть, в них много личного, шукшинского...

У ШОЛОХОВА

Пребывание в Сростках, встречи, беседы, споры с земляками писателя натолкнули меня на мысль — поехать в Вешенскую и попытаться встретиться с Шолоховым. И вот я с моим другом А. Шкуратовым на исконной земле донского казачества в Вешках (так любил говорить автор "Тихого Дона"). Люди, близко знавшие Шукшина, рассказывали, что Василий Макарович ехал к Шолохову с мечтой поговорить с автором "Тихого Дона" один на один. Шукшин как бы искал у Шолохова отцовского благословения и поддержки. У Василия Макаровича не все ладилось с фильмом "Степан Разин". Запустить его в производство мешали чиновничьи преграды, и Шолохов мог помочь Шукшину, но, к сожалению, на разговор один на один Шолохов не пошел. И вновь неразгаданный вопрос: почему?

Съемочная группа фильма "Они сражались за Родину" приехала в Вешенскую вечером и остановилась в местной гостинице. Проснулись утром, а Сергея Бондарчука нет. Как потом выяснилось, он раненько поспешил к Шолохову. А поговорить им был о чем. Хорошие отношения установились у них, когда Бондарчук сыграл главную роль в фильме "Судьба человека" по рассказу Шолохова.

— Я сопровождал Шукшина, Никулина, Буркова и директора картины В. Лазаренко от гостиницы "Вешенская" к дому Шолохова. За чашкой крепчайшего кофе, уже поздно ночью, в своем недостроенном доме вел неторопливое, волнующее нас и казавшееся нам таинственным повествование местный журналист Петр Ганжин. — Если мне не изменяет память, Шукшин нес в подарок писателю свою книгу, кажется, "Беседы при ясной луне". По дороге нас снял один из фотолюбителей.