Газета Завтра 767 (31 2008)
Шрифт:
Рзаев, который продолжает считать себя по натуре советским человеком, говорит, что, случись нечто подобное в недалеком прошлом, это стало бы предметом обсуждения на уровне ЦК КПСС.
"Я требую, чтобы российские власти, в частности Федеральная Служба Безопасности, начали все же реагировать на ситуацию адекватнее. Ведь теракты — это сфера их компетентности", — заявляет Рзаев.
Кроме того, и обстоятельства располагают к тому, чтобы Москва была в таких случаях более напористой: согласно Минской конвенции глав государств СНГ от 1998 года, страны-члены Содружества обязались оказывать друг другу правовую помощь в расследовании уголовных дел, в том числе террористических актов.
Сейчас Вагиф Рзаев чувствует реальную угрозу своей жизни. И чтобы хоть как-то обезопасить себя и своих близких, он письменно обратился
Валентин Пруссаков ИСЛАМСКАЯ МОЗАИКА
На Кипре продолжается сложный процесс поисков политического урегулирования давних проблем расколотого надвое острова. По сути, только после победы на февральских президентских выборах коммуниста Димитриса Христофиаса началось сближение позиций двух основных общин: греков-киприотов и турков-киприотов. На смену звонкой, но бесплодной риторике и потокам взаимных обвинений пришли нелегкий диалог и поиски компромисса. "С приходом Христофиаса к власти у нас появилась надежда", — такие слова лично мне довелось недавно услышать от г-на Али Талата, лидера турко-кипрской общины, называющего себя президентом Турецкой Республики Северный Кипр (ТРСК).
В связи с тем, что "появилась надежда", очевидно, было бы целесообразно если не забыть о том, что разделяет два народа, населяющих "остров Афродиты", то хотя бы постараться приглушить боль о трагических событиях прошлого, или, по крайней мере, не выпячивать их. Однако этого, увы, не случилось и, вопреки, скажем, лично моим ожиданиям, турки-киприоты вновь пышно отметили день 20 июля — день вторжения турецких войск на остров в 1974 году, называемый ими Днем свободы и мира, но считающийся греками-киприотами — днем печали и траура. Вдобавок ко всему, на этот раз на торжества прибыл сам турецкий премьер Эрдоган с девятью министрами. Человек он, бесспорно, умный, но его визит, конечно же, откровенный вызов, если не сказать больше. Впрочем, некоторые аналитики полагают, что таким путем Эрдоган просто-напросто стремится улучшить свои взаимоотношения с армией, упорно продолжающей подозревать его в исламизме и в отходе от принципов Ататюрка. Невольно, однако, напрашивается вопрос: а хотят ли в Анкаре действительного урегулирования кипрской проблемы?!
Не будучи ни турецкоподданным, как отец Остапа Бендера, ни тайным поклонником бен Ладена, как неизвестно почему считают некоторые читатели "Завтра", обладающие чрезмерно пылким воображением, я решил выслушать и другую сторону, а потому обратился в посольство Республики Кипр с просьбой высказать свою точку зрения относительно событий, отмечающихся на Северном Кипре 20 июля. Советник по печати Ренос Христофору дал мне следующий ответ:
"20 июля является днем скорби для кипрского народа, который вспоминает трагические события 1974 года, когда турецкие войска под предлогом защиты турко-киприотов вторглись на территорию острова, сея смерть и несчастье среди, по сути, беззащитных жителей этой страны, которую разделили на две части. В этот день греко-киприоты служат панихиду и возлагают цветы к могилам погибших. В то же время 43 000 турецких солдат, попирая все принципы права, продолжают оставаться на оккупированной части острова, празднуя "большую победу" над маленькой и беззащитной страной, проводя парады с демонстрацией военной силы…
Хочу также отметить, что одностороннее провозглашение так называемой Турецкой Республики Северного Кипра (ТРСК) 15 ноября 1983 года было осуждено международным сообществом, закрепившим свое отношение к данной акции в резолюциях Совета Безопасности ООН 541/83 и 550/84, где, в частности, подчеркивается, что так называемая ТРСК является нелегитимным и, следовательно, юридически несуществующим образованием. Вышеназванные резолюции призывают все государства-члены ООН воздерживаться от любых контактов и связей, которые могут быть восприняты как прямое или косвенное признание этого псевдогосударства. Кроме того, попытки
заявить о существовании отдельного государства на Кипре были осуждены и Европейским судом по правам человека, который, рассматривая 4-й межгосударственный иск "Кипра против Турции" (10 мая 2001 года), провозгласил, что правительство Республики Кипр является единственным законным правительством на территории Кипра и обладает всеми законными правами в отношении всей территории и всего населения, хотя временно не может применить данные права на оккупированных территориях по причине присутствия на них турецких войск.Празднование турецкого вторжения 1974 года ни в коей мере не способствует образованию подходящей атмосферы для мирного поиска справедливого решения Кипрского вопроса на благо греко-киприотов и турко-киприотов, большинство из которых желает воссоединения своей родины без присутствия на ней иностранных войск. Факт присутствия российских журналистов на этих празднествах не только не соответствует исторически сложившимся дружеским связям, объединяющим российский и кипрский народы, но также может быть использован в корыстных целях и неверно воспринят общественностью.
Таким образом, даже не зная и не желая того, журналисты могут быть использованы в пропагандистской игре, которую ведет Турция. Наряду с этим, если при посещении Кипра они воспользуются аэропортом или морским портом, находящимся на оккупированной территории, они нарушат законодательство Республики Кипр за незаконный въезд в страну".
Понятно, что можно соглашаться или не соглашаться с официальной позицией Республики Кипр, но знать её, представляется, вовсе нелишне. В заключение же замечу, что автор этих строк и его друзья-журналисты, побывавшие недавно на Северном Кипре, демонстративно отказались посетить военный парад 20 июля и, по данным из хорошо осведомленных источников, автоматически оказались занесенными в "черный список" турецкого посольства в Москве. Bye-bye, Turkey!
Владимир Петров КАЗНА РОССИИ: ВЧЕРА, СЕГОДНЯ, ЗАВТРА Первый заместитель председателя комитета Совета Федерации по бюджету отвечает на вопросы Николая Анисина
Николай Анисин. За 8 лет реформ Ельцина у руля российского ведомства финансов успели побывать 8 человек — Гайдар, Барчук, Дубинин, Пансков, Лившиц, Чубайс, Задорнов, Касьянов. Министры со стороны в министерство денег приходили и уходили, а кадровый финансист Петров Владимир Анатольевич при всех них сохранял значимую роль. В 1992-м вы были начальником бюджетного управления Минфина, с 1993-го стали замом министра, с 1994-го — и.о. первого зама, с 1995-го — первым замом. В 1997-м вас понизили до просто зама, а через три месяца произвели снова в первого заместителя министра с присвоением титула статс-секретаря Минфина. С занимаемых кресел вам, вероятно, всё было видно в денежном ведомстве. В том числе и причины чехарды его руководителей. Так что же крылось за частой сменой министров — попытки изменить ущербную для страны финансовую политику или корыстные игры окружения Ельцина?
Владимир Петров. Вся высшая власть России выбрала тот курс реформ, который предусматривал слом всей прежней системы управления. И экономикой, и социальной сферой. Имелся ли смысл всё крушить или нет — нам тогда рассуждать не было дано. Слом управления подчистую на рубеже 1991-1992-х состоялся.
Были упразднены Госплан и Госснаб. Планирование и централизованное снабжение производства приказали долго жить. Отраслевые министерства либо ликвидировались, либо кастрировались — то есть лишались распорядительных полномочий. Регулятором всего и вся, согласно курсу реформ, должен был стать рынок, а государству надлежало создавать условия для его становления. Создавать за счет соответствующей макроэкономической, прежде всего за счет проведения монетарной или денежной политики. А это не могло не сказаться на деятельности Минфина.
За ним остались те же функции, что и раньше: составлять и исполнять бюджет государства и тем самым обеспечивать выживание миллионов госслужащих, их детей и пенсионеров. Ему же были приданы функции и принципиально новые. Через Минфин с началом реформ стали приниматься стратегические решения — как выстраивать конкретные элементы рынка, кому и какое место занимать в этом рынке. Поэтому пост министра приобрел особую важность, и за него, конечно же, шла борьба между приближенными к Кремлю группами складывающейся олигархии.