Газета Завтра 773 (37 2008)

Её дивное детище — огромный, как стальной цветок, драгоценный, как волшебная брошь, турбореактивный двигатель для истребителя Пятого поколения. Грозное оружие ХХI века, гарант безопасности нового Государства российского, "Пятой Империи" русских.

Научно-производственное объединение "Сатурн". Город Рыбинск. Наследник знаменитого завода "Рыбинские моторы".

ВСЁ ВЕЛИКОЕ НАЧИНАЕТСЯ с крохотного, едва ощутимого вихря. Из этого вихря раскручиваются галактики, расширяются империи, взрастают вероучения, сотворяются отрасли знаний. Здесь, в Рыбинске, в "проклятые девяностые", среди какофонии и безумства, бандитских "стрелок" и стариковских самоубийств, гульбы и отчаяния — возник вихрь. Среди распадающегося народа, обреченного общества, торжествующей энтропии появилась крохотная воронка, завертевшая мир в обратную сторону. Малый завиток, обративший вспять процессы распада. Воля, противодействующая энтропии. Этим вихрем был молодой человек Юрий Васильевич Ласточкин, экономист и предприниматель, мечтатель и умница, сметливый глаз и оборотистый ум. Упрямый потомок волжских купцов, уроженец бурлацкой Волги, наследник русской породы, рождавшей на берегах великой реки бунтарей и героев, художников и праведников. Как и все, он упал за борт взорванного ковчега, именуемого государством, в кипящее море "рынка": мелкотоварного и бандитского, "челночного" и пивного, тупого и мелкотравчатого. Он занимался бизнесом, кооперировался, разорялся, рисковал. Нащупывал связи. "Учился торговать" среди свиста пуль. Учился на сверхскоростях проскакивать опасные участки, на которых разбивались другие. Учился новому типу общения, в котором тебя не спасет протекция секретаря обкома или генерала КГБ, а только собственная воля, обаяние, понимание интересов, своих собственных и партнера. Вокруг создавались быстрые шальные состояния — на обороте алкоголя, спекуляции недвижимостью, на "нефтянке", а также на наркотиках, торговле "волосатым золотом" и человеческими органами. Вихрь, который возник в сознании Ласточкина, обратил его взор на берег Волги, где на огромных территориях лежал мертвый, никому не нужный завод, подобный выбросившемуся на берег киту, и мелкие хищники догрызали его сгнившую плоть. Это был мертвый кит великой советской индустрии. Образ сбитой американцами авиационной промышленности России. Символ поверженной империи, которой не суждено возродиться. Поруганные деяния отцов, их оскверненные могилы и выброшенные из склепов кости.

Русский мистик Николай Федоров создал учение о священном деле сынов, воскрешающих мертвых отцов. О великом сыновнем долге воскресить отцов, даровавших жизнь сыновьям. Это учение о русской Пасхе, о русском возрождении, о бессмертии России. Вряд ли Ласточкин знал об этом учении, но явился его носителем, сыном, не забывшим отцов, русским, не бросившим Россию в беде.

Купить эту громадную, не имевшую будущего свалку было сущим безумием с точки зрения "экономики первичного рынка", представлений рвача и стяжателя, распылявшего свои "бешеные", даровые деньги в гульбе, в приобретении вилл и яхт, в безумном потреблении. Ласточкин, накопив сбережения, купил завод, стал владельцем контрольного пакета акций, получив контроль над кладбищем. Там же, на этом кладбище отцов, он дал себе слово превратить завод в лучшее предприятие России, сделать российское моторостроение лучшей отраслью мира, возродить авиацию Родины.

Только такая сверхзадача, непостижимая для пошлого здравого смысла, безумная с точки зрения тривиальной логики, религиозная и прекрасная по своей глубине и размаху, ведет к победе в безнадежных, как смерть, условиях. Только этот богатырский, связанный с высшими ценностями возглас может разбудить сонных людей, обессиленных творцов, изнуренных работников. Этот зов был услышан. Так в древности князь среди посеченного войска ставит свой стяг, и к этому стягу стремятся оставшиеся в живых, не сдавшиеся, выстраивают новый строй.

Ласточкин стал собирать команду. Здесь, в Рыбинске, на других КБ и заводах среди оскорбленных, но не сдавшихся, не продавших секреты родины ЦРУ, впроголодь работающих за пульманами, получающих зарплату ржаным хлебом и китайским ширпотребом. Конструкторы, инженеры. Специалисты по маркетингу, финансисты, кадровики. Так набирают команду космонавтов перед высадкой на Луну. И такая высадка состоялась. Среди лунного пейзажа разгромленного завода, среди кратеров и пыльных вмятин стали возникать цеха невиданного дизайна, корпуса кристаллической красоты, люди с волевыми ясными лицами, которых Андрей Платонов называл "одухотворенными людьми". Ласточкин собирал свое воинство, как мастер по кусочкам драгоценной смальты создает неповторимую мозаику. Добивался кредитов в банках. Покупал за границей самое лучшее, невиданное в России оборудование. Расширял свою "империю", присоединяя к ней другие заводы и конструкторские бюро, испытательные стенды и лаборатории. Подбирал брошенное на землю. Вдыхал жизнь в омертвелое. Судьба свела Ласточкина с Михаилом Аслановичем Погосяном, главой фирмы "Сухой", почти единственной уцелевшей от погрома авиаиндустрии СССР, с потухшими звездами "Ту", "Ил" и "Миг". Два романтика и подвижника, организатора и блистательных практика — нашли друг друга. Замыслили создать гражданский самолет мирового класса "Суперджет" и истребитель пятого поколения Су-35. Их замыслы близки к реализации. "Суперджет" летает, собирая покупателей на мировом рынке. Су-35 имеет построенный двигатель и ждет, когда Министерство обороны "спустит" производственникам долгожданный "оборонный заказ".

Чудо произошло. Обычное Русское чудо, выносящее Россию из "черной дыры" истории, возводящее на руинах прежней империи империю новую. На руинах сталинской Четвертой империи — Пятую — империю русских. Ласточкин — русский пассионарий, провозвестник русского будущего. Ласточка русской цивилизации.

ЗАВОДСКИЕ КОРПУСА — гранёные кубы, параллелепипеды и цилиндры, с кристаллической точностью расставленные на берегу Волги. Цеха своим простором, чистотой, организованным, мягко освещенным пространством похожи на залы музея: малолюдные, нешумные, с таинственным свечением драгоценных экспонатов. Станки ничем не напоминают своих предшественников — потный металл, маслянистая ветошь, рев и скрежет, вихри горячих стружек, суровый фрезеровщик в фартуке металлической щеткой чистит верстак. Станки, просторно и красиво расставленные, сродни застекленным шкафам, дорогим буфетам, в которых сквозь стекла что-то драгоценно мерцает, беззвучно искрится, чуть слышно звенит. Прошедшие обработку детали выглядят, как музейные экспонаты, — сияющие сосуды и узорные чаши, ожерелья и броши, экзотическое оружие и части доспехов, то ли рыцарских, то ли солдат из киноэпопеи "Звёздные войны". Каждый станок: французский, немецкий, японский — стоимостью в несколько миллионов долларов. Орудие производства, основанное на новых физических принципах, небывалых технологиях, совмещенное с быстродействующими компьютерами, способное создавать совершенные изделия, из которых складывается цивилизация ХХI века. Здесь на паритетных началах с французами строятся двигатели для пассажирского лайнера "Суперджет-100", который начнет курсировать на авиалиниях средней дальности в России, Европе, Америке, по всему миру. Этот двигатель соответствует самым высоким европейским стандартам, прошел самые придирчивые проверки зарубежных экспертов: пониженный уровень шума, минимальный расход горючего, сведенные к минимуму вредные выбросы, и при этом — надежность, долговечность, компактность, придающие самолету скорость и мощь. Только создав наукоёмкое производство, оснащенное сверхсовременными станками и линиями, мы сможем конкурировать с индустриальными странами, стать частью мировой индустрии. Только стремительным рывком, преодолев двадцатилетнее отставание, опережающим, а не догоняющим броском, мы можем встать в строй передовых пост-индустриальных держав. Цех — как новый, исполненный здоровья и силы орган, пересаженный в больное тело изнуренной русской промышленности. Прижился, наполнил одряхлелое тело биениями, молодыми импульсами, силой и свежестью, оживляя и омолаживая уставший организм. Это и есть модернизация. Это и есть Развитие. Использование инновационных технологий, где каждое нововведение меняет не просто цех и завод, а всю русскую цивилизацию.

Станок, окруженный электронным мерцанием индикаторов. В стеклянном футляре происходит резание металла с космическими скоростями, заменяющими работу пятнадцати обычных станков. В три смены, круглосуточно, семь дней в неделю станок отрабатывает свою дороговизну, обеспечивая небывалую производительность труда.

Отливка, похожая на диск для метания, привезенная из Америки, ибо только в Штатах есть технологии такого литья. Здесь же, в России, в диске с помощью лазера прожигаются пазы и отверстия, куда будут вставлены лопатки турбины. Раскалённый луч прожигает металл с молекулярной точностью, без допусков на ошибку, достигая такого сопряжения деталей, что в клубке огня, среди вибраций и вихрей, двигатель обретает КПД в 90%: еще немного — и "перпетуум мобиле".

Другой станок, где механическая обработка металла происходит на основе электроэрозии, без режущего инструмента, без контакта с деталью. Разряд тока в электролите — и еще одно микронное отверстие. В гальванической ванной сталь турбинной лопатки покрывается жаростойким слоем — стерильная чистота, отсутствие едких запахов, прозрачные, с золотистым раствором ванны, где сонно мерцает деталь. Аквариум с хрустальной водой, и дремлющая серебряная рыба.

Такая точность недоступна человеку. Подверженный настроению, нервическим импульсам, моментально возникшей эмоции, человек допустит сбой, микронную ошибку, обесценит трудоемкую деталь. Человек по возможности исключается из процесса производства и контроля, заменяется компьютером, бесстрастным и умным измерительным прибором. Вот один из них — под стеклянным колпаком лежит деталь с прихотливыми контурами, изысканными отверстиями. Измерительный аппарат, похожий на хрупкий клювик, движется с легким попискиванием, не прикасаясь к детали, скрупулезно передавая в компьютер данные о размерах, сверяя их с чертежом. Загадочная электронная птица с рубиновым глазком и монотонно-печальным голосом.

Самодостаточность России — сладкий миф, питающий патриотов-староверов. Советский Союз не был самодостаточен, стремился в "третий мир", торговал с Западом, посылал разведчиков в Америку добывать экономические и технические секреты. Соединенные Штаты не самодостаточны, включены в сложнейшую структуру мировых финансов, производства и потребления, в разделение мирового труда, переносят производство в страны Азии, открывают свой рынок товарам Японии и Китая. Современная Россия встроена в мировой рынок, ищет в нем достойное место, стремится создавать изделия высшей пробы, побивая конкурентов в авиастроении, космической технике, современном вооружении. Пятнадцать "демократических" лет опустошили Россию, стерли с русской земли целые отрасли, научные школы, высокие технологии, выбили поколение ученых и умелых рабочих. Сегодня Россия начинает титаническую борьбу за восстановления своей науки и индустрии, уходит из тупика, куда её замуровали "реформаторы". Здесь, на "Сатурне", видна кибернетика вхождения России в мировое пространство. Авиалайнер "Суперджет-100" — это русский замысел, русская авиастроительная философия, которая реализуется с привлечением навыков, технологий, гигантского опыта самых передовых стран мира. Станки, на которых создается двигатель, — как визитные карточки участников авиапроекта. Германия, Франция, Италия, Япония, Америка — все "чудеса света" собраны в русском Рыбинске, служат возрождению "русской цивилизации" в новом, постиндустриальном обличии. Как здесь не вспомнить Достоевского, воспевшего "всемирность русской души", открытой германскому гению, английской предприимчивости, французской живости?! Как не вспомнить русское, восторженное восклицание Пушкина: "Все флаги в гости будут к нам, и запируем на просторе"?!

ОСОБОЕ ВПЕЧАТЛЕНИЕ производят люди в этих цехах. Их немного, их почти не видно. Каждый станок заменяет десятки наладчиков и контролеров, рабочих и бригадиров. Неторопливы, движения спокойные, гибкие. В чистых комбинезонах и белых рубашках. Молодые, свежие, умные лица с особым осмысленным, светлым выражением глаз, с открытыми лбами, с осторожными точными движениями рук. Они чем-то напоминают спортсменов единой, слаженной, натренированной команды. Чем-то напоминают музыкантов симфонического оркестра, исполняющего классику.

Эти рабочие — драгоценное достояние завода. Их сотворяют параллельно с созданием двигателя. Их строят из исходного, взятого с улиц материала, где столько пропащего, гиблого и больного, изуродованного десятилетием "великого простоя", "великой гульбы", "великого падения в пропасть". Этих рабочих и техников учат, переучивают, снова учат. Посылают за границу стажироваться в иностранные фирмы. Обучают иностранным языкам. Показывают мировые салоны и выставки. Проводят по мировым лабораториям. Сажают в аудиториях самых известных университетов. Прививают не просто трудовые навыки, а чувство своей уникальности, причастности к высшим проявлениям человеческой деятельности. У них особая трудовая этика, особое чувство красоты, особое чувство достоинства, делающие их рабочей аристократией, для которых стерта грань между умственным и физическим трудом. Для которых потребление и алчность уступают место познанию, стремлению к совершенству. Восемь тысяч вновь созданных рабочих — "племя молодое, незнакомое". Их имя уже не "рабочий", а "оператор" — дрессировщик уникальных роботов с электронными мозгами и лазерными резцами.

Развитие, о котором говорят политики, явлено здесь коллекцией небывалых технологий и новым классом людей, которые неуклонно распространяют свои качества на весь окрестный мир, одолевая гибельную энтропию, распад и бездействие. Пример Русского Возрождения, перечеркивающий пессимистические суждения о будущем России.

Я смотрю на лопатку турбины, прошедшей многократную обработку всеми видами открытой человеком энергии. Лопатка — пример совершенства, к которому стремились античные художники и которое достигается лишь самой природой. Должно быть, так выглядит крыло ангела, пересекающего лучистый Космос, влетающего, словно буря огня, в земную реальность. Лопатка, вращаясь в глубине ревущего двигателя, среди белого пламени, дующей струи раскаленного газа, подверженная вибрации и ударным воздействиям, толкает в небе гигантский самолет с дремлющими пассажирами, лениво перелистывающими глянцевый журнал или попивающими сладкий коктейль. Чтобы вычислить на компьютере эту переливающуюся форму, потребовалось несколько докторских диссертаций по математике. И столько же — по металловедению. И столько же — по сопротивлению материалов. В этой лопатке — сгусток открытий, одно из которых — сам завод. Чудо его создания. Соединение тысяч людей в единую творческую артель, вершащую Общее Дело, не заводское, а общерусское, создающее двигатель русской цивилизации.