Газета Завтра 833 (97 2009)
Шрифт:
Я спросил руководителя тайваньской культуры о присутствии современной русской культуры на Тайване. Госпожа Хуан Би-дуань вспомнила о двух концертах Российского национального оркестра под управлением Михаила Плетнева, давно ценимого тайваньскими меломанами, о приезде театра Вячеслава Полунина, и, конечно же, о ежегодной Международной книжной ярмарке, на которой за последние годы побывали русские писатели Юрий Поляков, Эдуард Успенский, Сергей Лукьяненко, хорошо известный своими "Дозорами". Мы поговорили о возможном сотрудничестве Союза писателей России с тайваньскими писателями, о возможном переводе в России книг самого известного тайваньского писателя Бай Сянь-юна, автора классических "Тайбэйских жителей". Эта книга в свое время заняла седьмое место среди ста лучших китаеязычных книг ХХ века. Я подчеркнул свою заинтересованность в этом, заметив, что у меня
Конечно, как всегда, многое не успел повидать. Не добрался до горного чистейшего озера Солнца и Луны, на берегу которого стоит древний храм бога литературы Вэня. Не доехал до первой столицы Тайваня, центра древней культуры Тайнаня, не встретился с режиссером известного тайваньского кинофильма "Мыс №7" Вэй Дэ-шэном, не побывал в ущелье Тароко, где можно поразиться и человеческой инженерной мощи, пробившей через горы 38 просторных тоннелей и проложивших автотрассу в казалось бы недоступном для человека горном массиве, и величию китайской религиозной культуры, задолго до всяких тоннелей устроивших в ущелье пещеру богини милосердия Гуаньинь и поместивших там её чудесную статую…
Может быть, еще и удастся вновь посетить прекрасный остров. Я благодарен профессору Владимиру Малявину, с которым за время поездок мы сдружились, благодарен и всем доброжелательным тайваньцам. Я сам стал немного формозоном.
Валентин Пруссаков ИСЛАМСКАЯ МОЗАИКА
Некоторые эксперты (в кавычках или даже без оных) давно уверяют, что арабов и русских объединяют душевность и гостеприимство. С ними, вероятно, не поспоришь, однако, на взгляд, по крайней мере, автора этих строк, оба народа куда больше соединяет и сплачивает одинаково присущее им естественное отторжение западной демократии, и поэтому-то, нравится это кому-то или нет, но они обречены на общий исторический путь.
Должен искренне признаться, что с какой-то поры, по тем или иным причинам, я часто вспоминаю свое последнее пребывание в саддамовском Ираке в октябре 2002 года. Полагаю, что будет вовсе нелишним и небезынтересным рассказать об этом, хотя бы и вкратце, как это позволяет данная колонка.
Тогда, как и пять лет до этого: ласковое солнце, радушие хозяев, их приветливые улыбки и "Шератон". Первая же прогулка по городу убедила меня, что иракцы стали жить лучше, свыклись с блокадой и довольно безразлично относились к уже начавшимся периодическим американским бомбежкам. О неизбежности новой войны в Багдаде старались не думать и иногда лишь говорили: "Саддам придумает что-нибудь, вывернемся и на этот раз!". Поражала беспредельная вера в своего лидера и такой же фатализм, воспитанный исламом. Впрочем, и православные, к примеру, ничуть не меньше мусульман убеждены в предопределении, что так ясно выражено в хорошо знакомом каждому из нас выражении: "чему быть, того не миновать".
На багдадском рынке было полно российских "друзей Саддама", жадно скупавших антиквариат и все прочие ценности, продававшиеся чуть ли не задарма. На базаре действительно бегало полно "наших",
одержимых шоппинговой лихорадкой и будто бы чувствовавших, что их "райские денечки" близки к завершению.Только лично мне известно, по крайней мере, несколько человек, старательно выдававших себя за сторонников саддамовского режима и вывозивших из Ирака антиквариата, золотых и серебряных побрякушек целые контейнеры. Благодаря доброте и чрезмерной доверчивости (или глупости!) иракских чиновников, они стали миллионерами, и могут теперь спокойно до конца своих дней наслаждаться беззаботной жизнью. Многолетняя блокада Ирака оказалась для кое-кого, включая и российских хитрованов, подлинной манной небесной…
Но было в Ираке и несколько тысяч наших соотечественников совсем иного плана, которые с радостью работали в этой стране, принося ей пользу и спасая самих себя от безработицы и жалкого прозябания на своей родине. Сотни из них, между прочим, предпочли остаться там и после американского вторжения, зная, что дома их не ждет ничего хорошего. Вот поэтому-то и сегодня тысячи русских специалистов продолжают трудиться не только в сытых Америке, Австралии и Европе, но и в самых бедных странах Азии и Африки. Невольно нельзя не задаться вопросом: кому же понадобилось разрушить свою страну и сделать так, чтобы русские люди были готовы бежать куда угодно?!
Осенью же 2002 года багдадские мечети были переполнены, и около многих из них висели портреты Саддама в икраме или в национальной одежде.
Баасизм явно сдавал позиции и наверху, как заверял меня один высокопоставленный чиновник, обдумывали создание общей исламской идеологии, стирающей или делающей их незначительными различия между суннитами и шиитами. Говорили, что Саддам искренне ищет полного примирения с соседним Ираном и видит себя объединителем всего исламского мира. Кто знает, может быть, именно такого рода идеи всполошили Вашингтон и вызвали его решимость нанести удар по режиму Саддама под явно надуманным и несостоятельным предлогом?
На улицах же иракской столицы по вечерам царило невероятное оживление, торговали всем, что только можно придумать или вообразить, и из каждой харчевни разносились аппетитные, зазывные запахи.
В то же время хватало вокруг и оборванных, исхудавших детишек-попрошаек с голодными глазами, одинаково осаждавших всех иностранцев, однако не столь назойливо и безобразно, как, скажем, в Египте.
Ни у кого не чувствовалось ни малейшего уныния, не было хмурых, напряженных и бессмысленно озлобленных лиц, подобно тем, что сегодня на каждом шагу попадаются в Москве. Хотелось бродить допоздна и заряжаться от местных жителей энергией, бьющей у них через край, и каким-то непонятным воодушевлением, переполнявшим всех встречных. Независимо от состояния их кошельков, они радовались жизни и никому не завидовали.
Эти люди были просты и естественны в каждом своем движении, в каждом своем порыве, и они, как учат все религии, не думали о завтрашнем дне, ибо поистине: "на каждый день достаточно своих забот"…
Уезжать из сине-золотого Багдада не хотелось, и какая-то рационально необъяснимая грусть давила на сердце. Мне казалось, что я оставляю, даже предаю друзей, которых, быть может, никогда не увижу. Но что я мог для них сделать?!
Я был уверен тогда и еще более уверен сегодня, что никогда не одолеть врагу тех, кто знает и твердо верит: "лучшая смерть находится на остриях копий". Именно поэтому праздник великой победы уже скоро придет на улицы древней иракской столицы.
Евгений Головин «ПУТЕШЕСТВИЕ» БОДЛЕРА
Для поэта, воспевшего сплин, томительную скуку, назойливую тоску городской жизни, Париж, населенный неудачными любовниками, тщеславными любовницами, ловкими мошенниками, перестал представлять интерес. Даже слепые, даже страшные старики и прочие уроды, когда-то зажигавшие глаза, подобно выдающимся музейным экспонатам, потеряли свою оригинальность. Люди как люди, в конце концов, а сии божьи творения, олицетворяют ли они радостную улыбку или гримасу творца, ничего, кроме дурного настроения или меланхолии, у наблюдателя вызвать не могут.