Газета Завтра 857 (16 2010)

Сначала даты — они складываются в занимательный пасьянс. Итак, 21 марта 2010 года в далекой Исландии начинается извержение вулкана Эйяфьятлайокудль. Пепел выбрасывается в северное небо, но на протяжении трех недель о нем никто не вспоминает.

10 апреля под Смоленском разбивается самолет Ту-154М с президентом Польши Лехом Качиньским и другими высокопоставленными гостями на борту.

13 апреля президентская канцелярия Польши назначает дату похорон почившего: они должны состояться через пять дней. На похороны приглашены около ста глав государств со всего света: монархи, президенты, премьер-министры.

15 апреля из-за недопустимой, по мнению ряда "британских ученых", концентрации пепла в атмосфере закрываются для полетов воздушные пространства Великобритании и Дании. В течение двух суток к полному запрету авиасообщений присоединяется вся Европа кроме Средиземноморья. Отменены десятки тысяч рейсов; от неудобств страдают миллионы туристов по всему свету, авиакомпании терпят суммарные убытки по 200 миллионов евро в день.

17 апреля, за день до похорон, ссылаясь на пепел над Европой, большинство мировых лидеров отказываются от приезда в Краков на похороны Качиньского — даже те из них, кто вполне мог добраться до Польши морем (как принц Чарльз), на поезде (как Николя Саркози), на автомобиле (как застрявшая в Риме Ангела Меркель), на вертолете (как Сильвио Берлускони) или на винтовом самолете (как все остальные). В этот же день немецкая Lufthansa и голландская KLM проводят десяток тестовых полетов над Европой: все самолеты благополучно и без повреждений возвращаются домой.

К этому времени не только в России, но и в Европе усиленно озвучивается через СМИ самое банальное объяснение происходящего. Дескать, пепел одного-единственного вулкана на периферии Евразии показал всю хрупкость современной цивилизации; западные лидеры не в состоянии прилететь в Краков из-за пепла, а ехать на машине или на яхте… ну как-то не очень правильно для королей и принцев, верно? Рисуются апокалиптические картины: пепел провисит над Евразией еще лет шестьдесят! Мир постигнет транспортный коллапс! Нас ждут ледяные зимы и голод! Рагнарёк уж близок! "А что же Медведев?" — спрашивает отечественный телезритель. Летит! Парит, проявляя истинную доблесть, а также свое особое отношение к фатуму, к теме пяти "П". Возможно, он чувствует, что после польского крушения среди родных берез обязан рискнуть — Медведев рискует и выигрывает. Почет и слава.

18 апреля Качиньского торжественно хоронят в присутствии пары десятков невысоких гостей, главным из которых фактически становится президент России Дмитрий Медведев. Часть своих аэропортов открывают Германия, Франция, Норвегия, Испания и Болгария; открыты также шесть аэропортов в Польше.

19 апреля авиасообщение в Европе частично восстановлено практически во всех странах. Пепел Эйяфьятлайокудля добирается до Камчатки и… уходит с первых полос газет и из прайм-тайма теленовостей. Активность вулкана значительно снизилась, обрадовано сообщают "британские ученые".

Примерно в эти же часы получает распространение новая, конспирологическая версия происшедшего. Оказывается, вулканический пепел на самом деле — это полная чепуха: никаким полетам он не мешает, что с блеском продемонстрировали тестовые полеты немцев. Однако СМИ намеренно нагнетают ситуацию. Зачем? Чтобы мировые лидеры не ехали в Краков. Дело в том, что за столь короткие сроки невозможно обеспечить безопасность лидерам ведущих стран. Да и не того градуса политик почил. Но напрямую отказываться не комильфо, оттого и придумали вулкан. "А что же Медведев?" — вновь спрашивает околотелевизионный народ. А он, отвечают конспирологи, пусть отдувается за всех и кается, в сотый раз проклиная Сталина, в окружении восточноевропейцев.

И тут в бой вступила тяжелая артиллерия экспертов и аналитиков, она расставила все по местам. Пепел в самом деле опасен, авторитетно заявили они, форсунки забивает, двигатели портит: полеты отменены правомерно. Однако мировые лидеры с легкостью могли бы в Краков прибыть, добавили они весомо, особенно Саркози и Меркель. Но — не едут, делая из Медведева главного гостя. "Чтобы тот отдувался?" — в третий раз спросит очарованный телестранник. Ерунда: этим он мог бы заняться и в присутствии принца Чарльза. Просто России дают до конца доиграть тему "братания с поляками", представляющими в данном случае Европу и НАТО в одном флаконе. С ясно просматриваемой перспективой: ПРО, Афганистан, "разрядка", "конвергенция элит", далее везде.

Пепел падал, мягко укрывая Землю. Самолеты взлетали и не падали. Вулкан был почти нереален, торчал на горизонте, нелепый и дымный. Дмитрий Медведев, одетый в черное, ругал Генералиссимуса, строго хмуря брови.

Гейдар Джемаль ПРОИЗВЕДЕНИЕ В КРАСНОМ

Гейдар Джемаль

ПРОИЗВЕДЕНИЕ В КРАСНОМ

"Разница между духом и материей только в степени, и наша задача состоит в том, чтобы материю сделать духовной, а дух материальным".

Меркурий ван Гельмонт, алхимик.

Среди всех революционеров мировой истории Ленин представляет совершенно особую фигуру. Само явление ленинизма уникально. Ленинская революция — "Великий Октябрь" — удалась, в то время как все другие имевшие место социальные революции остались на стадии неудавшихся попыток, незавершенных проектов, несбывшихся надежд. Любой революции приходится действовать против колоссальной инерции мировой системы. Для свершения революции нужно, чтобы воедино сошлось столь много факторов, что проще представить себе саморождение жизни на Земле. Удавшаяся революция — чудо. Октябрьская — чудо вдвойне: во-первых, она состоялась, и, во-вторых, практически все, что Ленин делал в течение всей своей предреволюционной жизни для ее свершения, либо не пригодилось, либо в некоторых случаях оказалось помехой.

Из всех предшествующих революционеров больше всего Ленина напоминает Огюст Бланки. У француза также жизнь, отданная бесконечным неудачным попыткам; выношенное в конце жизни как следствие этих неудач прозрение в новую стратегию; наконец, совершившаяся без него революция (Парижская коммуна), которая освобождает Бланки из заточения и ставит его на краткий миг во главе. Ленин — это развитие трагической фигуры Бланки, это невероятное масштабирование и одновременно углубление пародоксальности бланкизма.

Бланки к моменту Парижской коммуны был измученный тюрьмами старик (с которого Дюма, кстати, писал своего аббата Фариа в "Графе Монте-Кристо"), он просто объективно, уже не мог возглавлять революцию. К тому же она была, как и множество других политических взрывов, раздавлена катком всемирной социальной инерции.

Между прочим, для Маркса гибель Парижской коммуны стала личным поражением такого масштаба, что после расстрела коммунаров до конца жизни он уже не возвращался в политику, превратившись, по сути, в кабинетного экономиста.

У Ленина же, на момент свержения Временного правительства, находившегося в расцвете сил, революция была похищена... прежде всего его соратниками! Но, раз свершившись, она стала жить дальше и превратилась в грандиозный фактор сначала российской, а затем и всеобщей социальной мобилизации. Тем болезненнее стало для Ленина то, что почти сразу после закрепления успеха его "вынесли за скобки" непосредственного руководства.

Ленин вошел в революционную ситуацию после того, как узнал из газет об отречении царя, к этому моменту уже утратив веру в то, что увидит революционное действо своими глазами. Он был выведен из революции фактически под домашний арест в Горках на последнем этапе Гражданской войны. Сама революция при этом не соответствовала ленинскому проекту и не являлась осуществлением того, что он писал о ней прежде. Почему же, несмотря на это, именно Ленин (а не практически сделавший революцию Троцкий и не исторически воспользовавшийся революцией Сталин) остался в истории как символ и человеческий образ Октября?