Газлайтер. Том 26

— Заткнись!!! — гремит великан.

Вот интересно, он вроде потомок Норомоса, но размером перерос предка раз в два.

— Но, может, вы всё же передумаете насчет цели своего визита? — предлагаю вежливо.

— Я новый вождь отделившегося племени! — гордо возвещает йети. — Меня зовут Курган, потому что я погребаю своих врагов! Я покоритель! Подмял под себя три рода великанов! Я не вернусь домой без добычи!

— Хм, — только и отвечаю. А в это время за его спиной, в роще, зарычали моторы. Гравий хрустит под колёсами — на поле выруливают наши джипы. Раз драки не избежать, то я позвал подмогу.

Из прибывших машин высыпают тавры — три дюжины. Массивные, рогатые, закованные в броню. У каждого — топор, молот или длинное алебардное нечто. Ну и сверху, из облаков, появляется Зубастик. Распластав крылья, он парит над поляной.

— У нас, между прочим, есть кое-кто покрупнее, чем вы, — киваю на драконыша.

Да, этот парень, конечно, не Золотой и даже не Костик, но если прижмёт — треть великаньего туловища оттяпает без особого напряжения.

Гости с гор явно задумались над своими перспективами.

Настя-таки не выдерживает и с гордостью за меня говорит:

— Вы, правда, полагали, что лорда Данилу легко будет ограбить?

Сам же я предлагаю:

— Уважаемые, еще дам совет. Если среди вас есть сканеры — советую им заняться запоздалой разведкой. Посмотрите мой ранг. А потом — ранг вон того бородача.

Киваю в сторону Ледзора. Он стоит, как глыба, и усмехается.

Один из великанов за спиной Кургана, с длинной клочковатой бородой округлят глаза. Его борода шевелится от ветра. Через секунду он подбегает к Кургану, что-то шепчет на ухо. Тот вздрагивает, кивает.

Курган поднимает густые брови. На его лице — нешуточное изумление.

— Такие мелкие и Грандмастеры?..

— Мужик, ты, правда, только что с гор спустился, — вздыхаю я. — Ты вообще слышал об Организации? О Багровом Властелине? Они пол-мира под собой держат — и при этом ни один из них не махина в три метра ростом.

— Хорошо, — глухо рычит Курган, словно через мех и хрип. — Мы готовы к миру.

— Почему-то я тебе не верю, — отвечаю с улыбкой.

— Почему же? — почти с обидой спрашивает он, поднимая подбородок. — У нас, конечно, есть небольшие требования.

О, началось.

— Если сдашься и отдашь свои земли — мы тебя не убьём, — сообщает Курган так буднично, будто речь идёт о сделке на базаре.

— Какая же глупость… — тихо произносит Настя и качает головой. — Бедные великаны. Бедные, глупые…

— Интересное предложение, — киваю я. — А у меня для тебя тоже есть встречное, Курган: вы оставляете своих носорогов — и мы вас не убиваем.

Курган моргает. Даже отрывает взгляд от меня, чтобы убедиться, правильно ли понял.

— Но как же мы увезём повозки без носорогов? — искренне изумляется он, и это, кажется, без тени иронии.

— Хороший вопрос, — киваю. — Тогда оставляете и повозки тоже. Идёте налегке, с песней.

Великан зарычал. Шерсть на плечах встала дыбом, как у взбешённого медведя.

— Ты много себе позволяешь, коротышка! — грохочет он. — Что ж, раз на то пошло, давай перейдём от слов к делу! Вы всё равно малыши! Грандмастеры вы или нет — неважно!

Я только пожимаю плечами, словно мы обсуждаем не войну, а цены на соль:

— Как скажешь, но если ты вдруг не хочешь терять людей, предлагаю классический способ всё решить. Одиночный поединок.

— У нас не приняты поединки с чужаками! — с гордостью рявкает Курган. — У нас принято троеборье!

— То есть три испытания, три воина? — уточняю, прищурившись. — Помню что-то такое из вашей культуры. Вроде как: ловкость, сила, дух?

— Именно, — кивает он. — Сначала ты назначаешь испытание, потом — я, и третье — решает проигравшая сторона. Испытания могут быть только на силу, ловкость, и быстроту!

— Победителю достаются ваши носороги и повозки?

— ДА!! — воодушевленно рявкает Курган, тут же один из йети что-то ему шепчет и он, вспомнив, добавляет: — И ваши железные повозки!

— Прекрасно, — улыбаюсь. — Тогда я, как одна из сторон, заявляю: первое испытание — стрельба. Одолжите свой лук нашему богатырю.

Курган скептически хмыкает, но кивает одному из своих. Тот вытаскивает массивный, обшитый костью лук, с тетивой толщиной с мизинец. Стрела — почти копьё. Настоящий баллистический арт-объект.

— Ледзор, — поворачиваюсь к ледяному деду, — запусти две стрелы. Вон в те секвойи. Прямо в верхушки. Одну — в одно дерево, другую — в другое рядом. Главное, чтобы обе — на одной высоте. Пускай у великанов голова закружится от симметрии.

Ледзор без труда тянет жесткую тетиву:

— Ловко придумал, граф! — тужится он, натягивая тетиву. — Я морхал на опыте, ещё старые времена помню. Двести лет назад луки были в ходу… будто вчера было.

Ну я-то, конечно, знал, кого под это дело напрягать.

Настя, стоящая сбоку, с лёгким изумлением наблюдает, как первая стрела уходит в небо и с хрустом вонзается в верхушку далекой секвойи. Следом — вторая, не менее точно. Оба древних дерева теперь украшены стрелами-указателями, на высоте добрых двадцати метров.

— Первое испытание — лазание, — объявляю я. — Кто первым достанет стрелу — тот и победил.

— Лазчий! — довольно рявкает Курган. Ого, у них даже великан с таким именем есть.

От строя отделяется жилистый великан, с длиннющими руками и злорадной ухмылкой. Трещит костяшками пальцев, будто разминается не к восхождению, а к мордобою.

— Змейка! — зову и я.

Хищная тень выныривает из толпы. Я касаюсь её плеча, вливаю в неё энергии «под крышку». Она вся вздрагивает от возбуждения и шипит с восторгом:

— Ма-за-кааа, кофе?

— Кофе пока не хочется, спасибо, а вот мне бы ту стрелу, — киваю на левую секвойю.

И хищница рвётся вперёд, как голубая молния.

Достигаю деревьев поединщики одновременно. Лазчий лезет уверенно, размашисто. С его-то ростом для него ветви — словно перекладины лестницы. Но Змейка перебирает четырьмя руками шустро, как живой электровеник. Пока Лазчий добирается до половины, она уже на вершине. Срывает стрелу, и не теряя ни секунды — вниз. Несколько лёгких, точных прыжков — и она приземляется мягко, как кошка.