Газлайтер. Том 26

Я направляю в Пустоту поток.

Почти сразу чувствую, как она откликается. Пустота — самый загадочный и наименее изученный из всех трёх Даров. Во многом потому, что у меня нет ни одного легионера с таким же Даром — в памяти Легиона по этой теме абсолютная тишина. Возможно, я и правда единственный Пустотник в этом мире. Проблема лишь в том, что мой Дар всё ещё в зачатке, и передо мной — редкий шанс сдвинуть его с мёртвой точки.

За пределами дома чувствую резкое ментальное движение. Новенькие прибыли. Зар переносится во двор, и с ним Дед Дасар. Почти сразу из дома высыпают мои жёны: кто-то кричит, кто-то даже ржет — наверное Светка, она беременна, ей можно, — все наперебой осматривают Дасара, явно в шоке от увиденного.

Я встаю. Пустота продолжает тихо вибрировать, но внимание переключается. Иду во двор.

Дасар, как для смертельно раненого, выглядит неожиданно бодро: стоит прямо, не шатается, держится на ногах. Вот только весь он облеплен какими-то скользкими существами — полупрозрачными голубыми медузами. Их щупальца пульсируют в такт его дыханию, или, может, сердцу. Местами они даже светятся. На шее, на плечах, на ногах. Всё тело — словно покрыто светящейся слизью.

— А ты неплохо выглядишь для умирающего, дружище? — замечаю.

— Шеф, помоги! Эти твари! Эти исчадия ада! — орёт Дасар, размахивая рукой с коктейлем Лакомки. — Они тролля завалили!

— Как завалили? — уточняю.

— Просто облепили, как и меня, — бормочет Дасар, хлебая энергококтейль, как святую воду. — Только тролль без энергококтейля был, вот и издох.

Хм, ясно. Спасло Дасара только то, что взял с собой коктейли. Иначе медузы выжали бы насухо, до последней капли.

Светка уже не держится. Стоит рядом с Настей, согнувшись пополам от смеха.

— Ой, простите, не могу, — хватается блондинка за живот. — Но Дасар такой смешной.

Ну, справедливо. Не каждый день видишь боевого ветерана в штанах с бронепластинами, весь в мерцающих медузах, орущего про ад и троллей.

Я тоже сдержаться не могу — губы дёргаются. Но держу лицо. Всё-таки я тут главный.

— Шеф, это вообще-то опасно! — возмущается Дасар в праведной обиде.

Киваю задумчиво:

— Знаю. Ты на Светлану Дмитриевну не обижайся — она же в положении. А эти твари явно голодные. Они тебя не просто обнимают — они высасывают твою энергию. Ты сейчас на коктейле держишься. Только он тебя и тянет. Ага, в Саду ведь тоже его пил?

— Ну… да, — бурчит он, опустив взгляд. Щупальца слегка шевелятся у него на груди, как прижатые к телу ленивые осьминожки. Брр.

Светка делает шаг вперёд, решительно тянется к одной из медуз и с усилием пробует её отцепить. Та вытягивается, как прозрачная жвачка, а потом — чмяк! — с влажным звуком возвращается обратно.

— Не советую, леди, — спокойно говорит лорд Зар, пока что молчавший. — Глубососки закрепились на его энергосистеме. Если попытаетесь оторвать — впрыснут яд. Мгновенный коллапс. Сердце у господина Дасара встанет. Мы это уже наблюдали. Глубососок нельзя контролировать ментально. И снимать насильно — тоже.

— Как вы сказали их зовут, лорд? — уточняю, обернувшись на дроу.

— Глубососки, — отвечает он с самым серьёзным видом. — Опаснейшая форма паразита.

— Прекрасно! — радуюсь. — Принимаем. Спасибо, лорд Зар. Мы вас больше не держим.

— До свидания и удачи, лорд Данила, — грустно посмотрев на Дасара как на покойника, он достаёт небольшую портальную статуэтку и исчезает в вспышке света.

Остаёмся мы и Дед Дасар. Он стоит, поникший, не то чтобы рыдает, но взгляд у него — «прощайте, братья».

— Ну что теперь, шеф? Хана мне, да? — хрипит он. — Я теперь… запечатан?

— Кому завещаешь свое имущество? — спрашиваю сам вместо ответа и протягиваю руку.

— Оххх! Но если умирать, то, ты прав, надо о детях позаботиться, — собирается с духом лучший вор Заиписа.

Пока он перечисляет своих бывших жен и залетевших любовниц, касаюсь одной из медуз пальцами. «Включаю» Жору. Тот сразу реагирует —жадный импульс пронзает сеть. Вся энергия в медузах — всосана мгновенно. Поток, который шёл от Дасара — перекрыт. Через геномантию отключаю организмы зверюшек. Медузы одна за другой начинают обмякать, сваливаться с его тела. Падают в траву, словно мокрые платки.

Секунда — и всё. Паразиты — обезврежены.

— Быстро ты, — хмыкает Светка.

— Шеф! — офигевает Дасар. — А зачем ты о завещании спрашивал?

Улыбаюсь:

— Просто интересно было, насколько ты отец-молодец. Гепара, — киваю. — Найди мешок побольше. Сложи их туда аккуратно. Сейчас они в анабиозе и безвредны. Но всё равно — надень резиновый перчатки.

Избранница ушла искать мешок. Я, тем временем, носовым поднимаю одну из тварюшек. Глубососка, значит.

Активирую на ней странный код-ген — просто из любопытства. Реакции внутри плотные, энергопрофиль нестандартный. И тут начинает делиться почкованием: сначала одна, потом вторая, затем ещё несколько — и вот уже целый десяток крошечных, щупальцеватых, липких копий дрожат, как живое желе.

Я смотрю на них и не могу не выдохнуть:

— Вау…

Глубососки как угроза не уступят уисосикам, по-моему. Паскевичу бы подкинуть, но не буду пока светить неожиданный козырь. Это надо кому-нибудь попроще подарить. Из тех, кто нашему роду насолил. Пусть познакомятся поближе.

Светка рядом аж светится — глаза, как у ребёнка перед ёлкой:

— Даня! Я знаю, о чём ты думаешь! Я хочу это видеть!

Я ухмыляюсь.

Да. Будет весело.

* * *

Курорт, Южный остров

Кирилл Русланович Трубецкой отбывал своё «почётное изгнание» на Южных Островах, среди пальм, влажной жары. Всё как в рекламной брошюре: в руке коктейль с зонтиком, вокруг — ленивый штиль и ласковый бриз, но за всей этой курортной идиллией внутри всё бурлило, кипело, горело от злости, и в голове с завидной регулярностью вспыхивало одно и то же: «Гребаный Филинов!»

Из-за телепата Кирилла сослали сюда, словно позорного младшего сына, проигравшего честь рода в дуэли. Меч проиграл? Ну и что? Кто это вспомнит через месяц? Через год? Но нет — двор проглотил эту историю, а семья не простила. Выбросили, вычеркнули, отправили в ссылку «под пальмами».

Сидел он идеально выглаженный: белоснежная рубашка, жилет, галстук с иголочки. Даже туфли — зеркально чёрные. Через пять минут начиналась «дворянская молодёжная встреча с танцами», как тут называли дискотеку. Будет шанс блеснуть. Напомнить, кто он такой. Кровь Трубецких, не абы кто.

Пока что он рассматривал снимки в руках. Это были фотографии жён Филинова: грациозные, яркие, дерзкие, нежные — каждая по-своему эффектна. Их у Филинова было слишком много, и это злило особенно. Телепат, конечно, охреневший, да ещё и с гаремом.