Газлайтер. Том 6

Почти сразу из непроницаемой завесы раздаются вопли ужасов и треск костей.

Воронов действительно не пожалел сил. Хорошо, что у меня вся спина в энергопластырях, а то бы сейчас в обморок свалился от истощения. Но приходится «включить» еще и «кровника»- Егора, чтобы он мгновенно всосал пятерку пластырей.

Вообще вся атака длится от силы несколько секунд. Но я успеваю через Дар сканера увидеть, что внутри творится. Накопители двух бандитосов гаснут почти моментально, а когда Тьма сходит, на полу лежат перекореженные чуть ли не в труху тела. Повсюду лужи крови и куски оголенных, словно обглоданных, костей. Таковы последствия пира Тьмы.

Только двое Воинов еще как-то держатся — те, что в огненных доспехах. Один припал на колено, а второй крутит головой, пытаясь прийти в себя. Но люди Студня не дают бандитам опомниться. Незамедлительно грохочут автоматы, и Воины окончательно сдают. Доспехи рассыпаются на искры, а их носители умирают.

Я «выключаю» Воронова с Егором и перевожу дух. Упорядочиваю потоки псионики в теле, а то накопитель весь взбаламутился. Эльдар вдарил так вдарил! Хорошо, что Воронов освоил Голод Тьмы только уже со мной. Если бы это было до нашей с ним встречи, пришлось бы его убивать намного дольше.

— Это точно второй ранг Мастера, — авторитетно заявляет Студень, оглядывая последствия Голода. — Шеф, вы круты!

Он прав: техника смогла перевалить на следующий ранг. Очередное подтверждение, что маг лучше всего развивается в бою.

— Ага, продолжайте зачистку, — устало отмахиваюсь.

И группа уходит дальше рыскать по зданию. Вроде бы больше Воинов нет, по крайней мере я не чувствую.

Я остаюсь ждать конца операции в комнате. Подхожу к окну и поглядываю на последствия взрывов. А турели-то отлично горят — до сих пор дымятся. И пофиг, что стальные. Интересно, импортные? У нас вроде бы нормально делают.

Из глубин здания доносится пара очередей, а дальше снова тишина. Вскоре Студень докладывает, что вся база зачищена. Отлично! Можно приступать к трофеям! Бегом на склад!

Через пять минут я уже брожу по большому промышленному холодильнику и разглядываю этикетки на упаковках с замороженным мясом. Гибон, биполамс, норабух, ептигроид…Вообще впервые слышу о таких зверях.

Блин, а всё не увезти — на базе только один рефрижератор. Надо как-то отобрать самое ценное.

Змейка увязалась со мной и сейчас с недовольством ежится. Не любят Горгоны мороз. Хладнокровные как-никак.

Она вскрывает медными когтями одну упаковку, затем принюхивается к большому филейному куску, подумав, высовывает раздвоенный язычок и лижет.

— Неррга, — довольно оскаливается Горгона. — Хорррошо для какуль.

— В смысле для пищеварения? — догадываюсь. — Змейка, ты можешь по вкусу определять чье это мясо?

Наши названия ей ничего не дадут, поэтому может такой способ сработает.

— Могггу, мазака, — довольно мурлычет Змейка и тут же спохватывается: — Только я — Матть выводка, фака!

— Конечно, — соглашаюсь. — Приступим с этого ящика.

И следующие полчаса мы с змееволосой определяем самые дорогие трофеи. Всё мясо нам не увезти, слишком тут много всего, да и не нужно мне столько. А вот туши редких зверей очень даже пригодятся для сывороток Лакомки, ну и просто для моего питания. Я люблю покушать пищу, наполненную полезными витаминами и микроэлементами.

В итоге мы отбираем около тридцати «африканских» туш. Кое-что Змейка сразу отбраковала, про другое сказала «оччччень хорррошо» и только одного зверя не смогла опознать. Называется ептигроид.

Почесав голову, я звоню Сергею Сивых. Серега командовал гарнизоном в Туркменистане и, может, что-то слышал об «африканских» зверях.

— Ептигроид? — переспрашивает Сергей. — Да, слышал. Он выскакивает не только из Африканской Аномалии — из Туркменской тоже появлялся разок. Ух, долго же его валили! Я задействовал аж два целых отряда из одних Воинов-каменщиков.

— Мясо полезно или нет? — прерываю воспоминания Сереги.

— А кто ж его знает? — вздыхает командир гвардии. — Не помню я уже. Зверь один был. Как только завалили, тушу сразу сдали в царский питомник. А нельзя его с собой взять на всякий случай? Потом разберешься.

— Здесь только один грузовик с холодильной установкой, — объясняю. — Всё мясо не поместится, а ептигроид очень здоровый. Если он бесполезен, лучше взять вместо него трех гибонов… — ко мне в голову приходит идея. — Серёга, а ты опиши как выглядит этот ептигроид, а я у Лакомки уточню, может, она в курсе о мясе.

— Ну здоровый, как легковушка, — вспоминает командир. — Вообще похож на корову, как рогогор, только рога в виде перламутровых спиралей, ну и копыта золотого цвета. А еще у него десяток хвостов… Или больше? В общем, дохрена хвостов. Но, шеф, не помню, чтобы мясо этого зверя отличалось полезными свойствами. А иначе бы у меня, наверное, отложилось в памяти.

— Хорошо, будь на связи, — сбрасываю звонок и набираю Лакомку.

Альва берет сразу. Она было начинает осыпать меня: «Мелиндо, как ты там? Я соскучилась…», но я сразу ее останавливаю и спрашиваю о главном:

— Один вопрос: нужно ли мне мясо зверя с перламутровыми спиральными рогами, золотыми копытами и куче хвостов? — название ептигроид она всё равно не знает. — Я тут разворошил гнездо бандитов и теперь выбираю трофеи поценней.

— Хм, финфар что ли?! — блондинка радостно заявляет. — О, это очень ценный зверь! Мелиндо, обязательно его возьми! Нам с тобой он обязательно пригодится!

— «Нам»? — удивляюсь. — А что в нем такого ценного?

Тут многомудрая альва неожиданно теряется.

— Мелиндо, а можно я потом скажу тебе? — заискивающе просит она, голос у нее непривычно робкий. — Клянусь-клянусь, мясо полезное. А если даже ты решишь, что фанфир тебе не нужен, то его можно дорого продать.

Хм, очень странно. Впрочем, Лакомке в таких вопросов я полностью доверяю.

— Лады, тогда отбой, — бросаю трубку и киваю Змейке. — Этого непонятного тоже возьмем. Вместо трех гибонов.

— А можжжжно? — Горгона плотоядно смотрит на распакованную вырезку гибона.

— Ладно, погрызи, пока будут загружать остальное мясо, — вздыхаю. — Ровно через десять минут мы уезжаем.

Змейка с удовольствием накидывается на замороженный «полуфабрикат». Зубы у нее не только острые, но и крепкие. Заодно поточит.

— Так, — говорю я сам себе, вспомнив одно важное дело. — Надо же сходить в машину за фотоаппаратом.

Не зря говорят, что воспоминания — самое ценное в жизни. И пока мы не уехали, стоит запечатлеть разбитую базу на пленку.