Где найдешь, где потеряешь…

Мысли путались. А это значило, что пора вколоться.

Катька достала из-под койки шприц. Погладила его. Порция героина подготовлена.

Теперь главное – сразу попасть в вену.

Черт, на что руки похожи. Дорожка, как у застарелых наркошей, – шрамы. Ну и ладно… Мать знает, что она колется. Только считает, что завязала недавно. Она и правда завязала месяц назад. Ровно на неделю. А потом Штырь притащил хороший, розовый героин. Это не какая-то дрянь, которую продают знакомые ей барыги в микрорайоне. Барыга покупает плохой товар, да еще разбодяживает его мелом и известкой. И получается совсем

дрянь, от которой можно в ящик сыграть. А с этого не сыграешь. Тут кайф по высшему разряду.

Плевать, что в доме кутерьма. Плевать, что у нее со Штырем дела – хуже некуда. Бабок нет. А на панель Штырь ходить запретил. Плевать. Главное, вколоться и лежать, прикрыв глаза и уносясь вдаль.

– Балдеж.

Катька вогнала иглу в вену и прикрыла глаза, откинувшись на кровати.

– Балдеж, – вновь прошептала она.

* * *

– Анфиса, – ее трясли за плечо.

– Господи, – она натянула на голову одеяло.

– Просыпайся.

Анфиса с трудом разлепила веки. Просыпаться ей не хотелось. Хотелось спать и спать. Для нее всегда было мучением вставать рано. Поспать бы еще минут пять… Ну десять… Ну пару часов…

Но нет, ее разбудили. Пришлось просыпаться.

Тетя Маша объявила, что квартира ее освободится недельки через две-три, а пока пусть погостит у нее. Это, конечно, круто меняло все планы племянницы. Но с судьбой не поспоришь.

– Вот ключи, – тетя Маша протянула Анфисе два ключа на праздничной новой синей ленточке. – Связала, чтоб ты не потеряла. Замки у меня немудреные, справишься.

– Аты куда?

– Нянькаться пойду, – тетушка улыбнулась. – Пенсии не хватает, Анфисочка, вот я и подрабатываю. Сижу с малышом. Да тут рядом. В соседнем доме. И люди очень хорошие.

У тети Маши все люди были «хорошие». Всех она любила. Всех выручала. Всем помогала. А сколько она этих малышей за свою жизнь перенянчила…

«Странно, – с грустью подумала Анфиса. – С мамой родные сестры, а такие разные!»

Сон улетучился и возвращаться не желал. Анфиса глянула на часы, они показывал и почти восемь утра. И она решила вставать.

Выпив чашку чая с остатками бисквитного торта, она прибралась в квартире, а потом надумала пробежаться по магазинам. Была пятница. Впереди два выходных. Впрочем, это ее давно уже не касалось – будний день или выходные. Все одно – не работать.

Погода была пасмурная, редкие снежинки кружили в воздухе и мягко опускались на землю. Было холодно. У входа в метро «ВДНХ» молоденькая раскрасневшаяся девушка продавала гвоздики.

«Холод, красные гвоздики… Все как во вчерашнем сне в самолете», – вдруг вспомнила Анфиса. Воспоминание было неприятное. Отогнав подобные мысли, она протиснулась в метро. Здесь, как всегда, было многолюдно. Выставка достижений народного хозяйства давно превратилась в крупнейший торговый центр, и люди тащили коробки с утюгами и фритюрницами, катили на тележках ящики с телевизорами, норовя проехаться колесиками по ногам ближних.

Путь Анфиса держала в Центр. Хотелось под ышать старой Москвой.

Выйдя из метро, она побродила возле Большого

и Малого театров, прошлась по Красной площади и отправилась в ГУМ. В детстве и юности она приезжала сюда с бабушкой, а позже с подружками не только за покупками, но и просто посидеть у фонтана, поесть мороженого. Сколько оно стоило? Девятнадцать копеек стаканчик, кажется?

«Девятнадцать копеек», – только сейчас Анфиса спохватилась, что в сумочке только доллары. Впрочем, проблемы тут не было никакой. На первом этаже ГУМа она обменяла зеленые купюры на рубли и пошла дальше.

ГУМ был в столь ранний час практически пуст. Редкие посетители уныло бродили по переходам. Из репродуктора неслась знакомая, непонятно каким ветром занесённая сюда песня из фильма «Эммануэль».

Анфиса поднялась на второй этаж. Торговая площадь вся была разбита на небольшие зальчики, в которых предлагали свой товар различные зарубежные фирмы. Стеклянные двери были распахнуты. И практически возле каждой стояла скучающая в отсутствие покупателей продавщица в черной мини-юбке и белой блузке. Некоторые переговаривались между собой. «Как проводницы в дверях вагонов, – подумала Анфиса. – Или нет… Мини-юбки, выставленные коленки, мелодия из «Эммануэль» – все зазывало зайти. Наверное, это похоже на квартал красных фонарей».

Анфисе вдруг стало неуютно и противно. От того шумного ГУМа, с большими очередями, брызгающимся фонтаном, продавцами с мороженым ничего не осталось. Не родной российский государственный универмаг, в прошлом обитель

дефицита и любимое место гостей Москвы, а чужой безжизненный кусок западного мира, неуловимо перемешанный с российским разухабистым современным распутством. И Анфиса поспешила к выходу.

– Что желаете, госпожа? – как-то казенно, во весь рот улыбаясь, осведомилась продавщица, норовя поймать Анфису в свои сети, и этим добила ее окончательно.

Впрочем, ГУМ был не единственной целью похода Анфисы. Через пару часов с четырьмя увесистыми пакетами, в которых лежали продукты и легкомысленная всякая всячина, возвращалась она из Центра. Беготня по магазинам утомила ее. У подъезда с облегчением опустила свою ношу на запорошенную снежком скамейку. Ух! Нужно было достать ключи.

На другом конце скамейки сидела серая кошечка. Появление Анфисы причинило ей беспокойство, и она недовольно покосилась в ее сторону. Как же хороша была ее мордочка! Изящные серые ушки, розовый носик, а глаза… слегка раскосые в узких прорезях, ну как у японочки.

– Киса, – позвала Анфиса и протянула к кошке руку.

Киса недовольно и презрительно зафырчала, не тронувшись с места, лишь скосив глаз на руку.

– Ладно, не буду я тебя трогать.

Кошка мявкнула, то ли соглашаясь, то ли ругаясь по-кошачьи.

Анфиса, взяв пакеты, поспешила в подъезд.

Тети Маши в квартире не было.

Старенький «Юрюзань» недовольно заурчал,

когда Анфиса разместила в нем привезенные продукты. Пронзительно зазвенел телефон.

– Алло! – Анфиса сняла трубку.

– Анфиса, ну где ты ходишь? – раздался недовольный голос Андрея.

Ну вот, пожалуйста…

– А что случилось? – спросила она не менее недовольно.

– Где моя черная рубашка? В шкафу бардак, я ничего не могу найти, – стенал Андрей. – Ты просто ужасная хозяйка…

Волна злости накатила на Анфису.

– Ты привык, что «ужасная хозяйка» подает тебе все на блюдечке с голубой каемочкой. А теперь ищи сам!– И она повесила трубку.

* * *

Все выходные дул холодный ветер и шел снег. На улице побелело, разузнав все о семейной жизни племянницы, тетя Маша решила все домашние заботы взять на себя.