Где обитает любовь

От этого свирепого рыка люди зашевелились, задвигались, покидая застолье и сбиваясь, словно овцы в стадо. Жиль отыскал взглядом Симона:

— Вызови сюда Ричарда! Скорее!

В гробовом молчании люди струйками утекали через двери. В конце концов холл опустел. Элен осталась наедине с Жилем.

— Элен! Ты не в своем уме…

— Убирайся!

Жиль посмотрел на нее почти с жалостью. —

— Прекрасно, миледи. Кто будет следующий?

Она смотрела ему вслед и ненавидела в этот момент его, ненавидела всех англичан, наводнивших Уэльс, включая и Ричарда. Она видела перед собой замок Дэвида — массивный и угрюмый, а еще красивейший дворец Луэллина в Абере, свой дом в Тайви — все это теперь в руках англичан.

Выхватив из ножен кинжал, она целеустремленно направилась к креслу милорда под балдахином. Взобравшись на стол, она вспорола алую ткань, сорвала нашитые на ней гербы Эдуарда, растоптала со злобой и смахнула на пол.

Она не замечала, как горячие слезы заливают ее щеки. Проклятые, алчные англичане! Они загребают все, что попало им под руку, и ее муж — он тоже такой.

Элен поглядела на лоскутья алого шелка, бархата и золотой парчи у себя под ногами, и до сознания ее дошла вся нелепость содеянного. Дикая ее натура выплеснулась наружу, заставила совершить поступок кощунственный и бессмысленный.

Кинжал ваш из ее рук, а сама она, спрыгнув со стола, устремилась в замковую церковь, натыкаясь по пути на скамьи а стулья, словно слепая.

Там ее и отыскал Ричард, скорчившуюся жалким комочкам на ступенях, ведущих к алтарю.

Какое-то время он медлил, не зная, как к ней подступиться.

— Элен…

— Не говори нечего!

— Элен! То, что произошло в Шрусбери, мне так же не по душе, как и тебе.

— Так ли? Ты одобрил казнь. Жиль так сказал.

— Дэвид — изменник, а измена карается смертью. Но, клянусь Господом, я не представлял, что казнь будет такой… Это новый способ, который мог придумать только дьявол. Его нарекли «разделкой туши», потому что в глазах Эдуарда изменник — не человек.

Элен задохнулась, судорожно прижала руки к горлу.

— Почему ты не рассказал мне… сразу же?

— Я собирался…

— Когда? После того, как вдоволь насытишься мною? Ты боялся, что я не буду столь податлива, узнав, что ты запятнан кровью моего сородича? Еще одного… после тех, кого ты зарубал мечом. Сколько же на тебе крови?

— Ты бы все узнала… но позже. — Ричард немного смутился. — Я не видел тебя две недели я хотел…

Он потянулся к ней, но она резко отстранилась:

— Не трогай меня!

— Опомнись, Элен! Я, может быть, провинился перед тобой, во не так велик мой грех. Если кто и заслуживал быть казненным, так это Дэвид. Он предатель вдвойне — предал в свой народ, и мой.

— Мне не жаль Дэвида, и никому его не жаль, особенно тем, кто любил Луэллина. Но такая жестокая расправа воспламенит весь Уэльс. Из негодяя он превратится в мученика!

— Я знаю, — печально кивнул Ричард.

— И мы теперь вновь чужие, не так ли?

Он ошеломленно взглянул на нее.

— Почему? Разве что-то изменилось?

— Ты и впрямь ничего не понял?

— Что я должен понимать?

— Кто я такая!

Ричард нахмурился:

— Ты моя жена, Элен. Ты — леди Гуинлин.

Она произнесла почти торжественно, не сознавая, что вторит, как эхо, речам Оуэна:

— Но я еще и Элен из Тайви. Я усердно пыталась примирить в себе двух разных, враждующих между собой женщин, но вы оба — Эдуард и ты — убили всякую надежду на примирение…

Ричард искал возможность прервать ее, во это сделал за него вбежавший в церковь запыхавшийся Симон.

— Прискакал всадник из Бофорта. Уэльсцы сожгли там все дотла! И перерезали всех до единого — даже детей. А сэр Томас… — Симон с усилием проглотил комок в горле, — его изрубили, как на жаркое, и каждый кусок завернули в шкуру рыжей лисицы.

— Боже, помилуй нас! — сокрушенно произнес Рячард после недолгого молчания, и лицо его обрело решимость. Он выпрямился, голос его загремел под церковными сводами: — Пошли срочно Генри в Руслин. Пусть отыщет там уэльсца по имени Оуэн, если тот еще на месте.

— Зачем тебе Оуэн?

Элен уже стояла на ногах. Злосчастный Дэвид был забыт, зато в ее сознании вовсю ударяли тревожные колокола — Ричарду потребовался Оуэн!

— Что ты собираешься делать?

— Что делать? — повторил Ричард, словно удивляясь ее вопросу. — Ловить Рыжего Лиса! Я должен поймать его. Или ты придерживаешься иного мнения, Элен?

Ноги ее стали ватными, кровь отхлынула от сердца.

— Ричард, не уезжай никуда. Оставь все как есть. Выжди хотя бы день…

— Выжидать? Чего? Повторения того, что случилось в Бофорте? — Он резко отвернулся от нее и начал отдавать распоряжения Симону: — Пробегись по конюшням и отыщи лошадей посвежее. Мы выступаем налегке и немедленно. Выполняй!

— Ричард, пожалуйста…

— Не проси меня, Элен.

— Я не прощу тебе смерти Оуэна! — Она уже кричала во весь голос. — Никогда!

Взгляд его вдруг смягчился, ладонь легла на ее лицо и осторожно погладила, как бы запечатлевая в памяти ее черты.

— Выбора у меня нет.

Он убрал руку, повернулся, собираясь уходить.

— Ричард…

Он оглянулся.

Элен смотрела на него пристально, словно тоже вбирала в свою память его облик. Сердце ее, душа ее — все в ней разрывалось, раздваивалось.

— Будь осторожен, Ричард, — прошептала она. — Береги себя.

28

Осень полыхала по всему Уэльсу как пожар. Золотым с красными проблесками пламенем горели леса на склонах гор. По яркости расцветки дубы соперничали с кленами, лишь хвойные деревья оставались неизменными, с угрюмым достоинством взирая на разгульное пиршество красок.

Элен часто выезжала верхом за пределы крепостных стен, чтобы развеять щемящую тоску, вдохнуть свежего, сладкого ветра. Взлетев на какую-нибудь безлесную вершину, она проводила там иногда целые часы, вглядываясь в окутанное осенней дымкой пространство и надеясь первой заметить приближение колонны всадников с Ричардом во главе.

А если не будет впереди Ричарда? Или, даже издалека, она углядит свежую кровь близкого ей человека на его доспехах, и тогда она уже не сможет позволить Ричарду обнять себя. «Никогда больше» — страшные слова.

Самые худшие ее опасения, к счастью, до поры не подтвердились. Во время нападения на Бофорт Оуэн неотлучно находился в Руслине и выполнял свои обязанности старосты. И все же Ричард распорядился впредь не спускать с него глаз. Значит, в чем-то он его все-таки подозревает.

Элен высказала свои опасения Оуэну при встрече, но тот лишь пожал плечами. Чему быть, того не миновать. Оуэна больше интересовало, кто воспользовался его славой, чтобы попугать англичан. Они оба — и Элен, и Оуэн — пришли к выводу, что это сделал скорее всего озлобленный сверх меры Дилан.