Где обитает любовь

Когда тропа привела их в тупик, скрытый от посторонних глаз, Ричард остановился, обнял Элен, повернул ее головку так, чтобы глаза их встретились. Ее все больше тревожило мрачное выражение его лица.

— Элен, я слышал о твоем неразумном намерении уйти в монастырь. Но знай, король не допустит этого. Он полон решимости выдать тебя замуж за того, кто сможет сохранить твои земли для Англии.

Элен сверкнула глазами.

— Пусть пытается! У него ничего не выйдет.

Ричард в досаде сильно встряхнул ее.

— Прекрати ребячиться! Ты под его покровительством, и ему не требуется твоего согласия. Он король и поступит так, как захочет. Но я добился от него обещания не действовать второпях. Он согласился вернуться к этому разговору позже, и я надеюсь, что мне в выборе для тебя супруга дадут право голоса.

Воинственность мгновенно покинула Элен. У нее опустились руки.

— И ты скажешь свое слово, когда мне будут выбирать жениха? — спросила она тихо. — Ты послушаешь, подумаешь и согласишься, чтобы меня отдали другому мужчине? Это так? Это правда?

Ричард вцепился пальцами в ее худенькие плечи. Лицо его отражало ту борьбу, которая происходила в нем. Мучительно было сознавать, что в этой борьбе он обречен на поражение.

— Ради тебя, Элен, я готов отдать жизнь и продать свою душу, но я не могу помешать твоему замужеству. Королю нужны деньги, и он торгует тобою. Единственную надежду я питаю на то, что король прислушается к моему мнению. Уверен, что найдется достойный человек, который отнесется к тебе с уважением.

Она отскочила от него, словно он влепил ей пощечину.

— Мне не нужно уважение! Мне нужно…

Элен не решилась заканчивать фразу и захлебнулась рыданиями. А что ей нужно? То, что неосуществимо. Она хотела, чтобы живыми были Энион и ее родные. Она хотела мира па своей земле и мира в своем сердце. Она хотела освобождения от чувства вины за то, что полюбила человека, которого не имела права любить.

Ричард протянул к ней руки, и она покорно вернулась к нему в объятия.

— Элен… любимая… не плачь. Пожалуйста, не плачь. Она закрыла глаза, чтобы не видеть ничего вокруг себя.

— Поцелуй меня, Ричард, и не говори ничего. Не при-1ывай меня образумиться — просто поцелуй, и все!

Его губы сомкнулись с ее губами в поцелуе, который был жесток и требователен, не утолял, а, наоборот, разжигал страсть. Оба жаждали такого поцелуя. Ее рот раскрылся, пропуская его язык. Элен вся горела — он ощущал это, но рот ее был прохладный, словно горный источник, и он был ютов испить его до дна, иссушить досуха. Зубы их сталкивались, языки сплетались в возбуждающей игре.

Чувства, дотоле скрываемые, удерживаемые невероятным напряжением воли, вырвались на свободу, выплеснулись и этом свирепом, далеко не нежном поцелуе. Ничто уже не могло их остановить, забыты или отброшены были все законы и правила, рыцарство мужчины и непременная стеснительность женщины. Лишь то, что на них была одежда, отличало влюбленных от диких животных, подвластных природному инстинкту.

Элен прижималась к нему со всей силой, какая неожиданно для нее самой таилась в ее теле. Сгорели, не оставив и пепла, все ее сомнения и страхи. Но ей уже не хватало того, что могучие его руки ласкают ее податливую плоть, что рот его вливает жар в глубину ее рта. Ей хотелось большего наслаждения, и почему-то память подсказывала ей, что она про такое наслаждение что-то знает.

Ее не заботило, что они находятся в саду королевы, где их могли увидеть. Пусть хоть сотня соглядатаев наблюдает за ними — ей было все равно. Она желала, чтобы то, что происходит, не имело конца и черная пустота не поглотила ее вновь, когда он разожмет объятия.

Поэтому, едва наступила пауза в поцелуе, Элен повторила все, что он делал с нею, накрыла его рот своим ртом, подхватила и заплела его язык своим языком. Элен была слепа и глуха ко всему окружающему. Не он, а она теперь разжигала костер. И когда Ричард задышал шумно и напрягся всем телом, она поняла, что своей цели достигла, и возгордилась тем, что смогла так возбудить мужчину.

Со стоном, похожим на рычание, он еще крепче прижал ее к себе, опустив голову, покрыл поцелуями ее обнаженную шею. Она задрожала от удовольствия, волнами пронизывающего тело. Каждое его прикосновение все быстрее разгоняло кровь в ее жилах. Она ощущала бешеный бег крови и томящую, зовущую куда-то боль где-то глубоко внутри себя. Их дыхание слилось в унисон.

Ричард опять застонал, и она разобрала отрывочные его слова.

— Элен… Элен, клянусь богом, мы должны остановиться. Мы должны прекратить… иначе я овладею тобой тут же, под ближайшим кустом.

— Нет, не останавливайся, Ричард! Не отпускай меня!

— Прекрати меня мучить, Элен. Я вот-вот забуду о чести — о моей и твоей!

Он оттолкнул ее от себя. Дрожь сотрясала его мощное тело.

— Никогда больше мы этого себе не позволим… Как можно терпеть такую пытку, зная, что тебя скоро отдадут другому?

Элен плотно сомкнула веки, не желая возвращаться в прежний мир. Вкус его поцелуя еще оставался на ее губах, тело хранило жар его объятий. Впервые она познала по-настоящему боль плотского желания — желания, сметающего все преграды, не признающего никаких разумных доводов.

Ей стало дурно при мысли, что какой-то другой мужчина потребует от нее близости. И это неминуемо случится. Несмотря на всю ее наивную браваду, она знала, что ее будущее от нее не зависит. Если она не ускользнет от железных когтей английского короля, назначенный его волей супруг овладеет как ее телом, так и наследными землями.

Та же мысль терзала и Ричарда. По лицу его было заметно, как он страдает. Это вдохнуло в нее новую надежду. Разделяя ее горе, он, вероятно, согласится помочь ей бежать.

Элен огляделась по сторонам. Деревья и кусты в саду раскачивались и сгибались под порывами все усиливающегося ветра. Ее юбки то вздымались кверху, то плотно облепляли ее лодыжки. Вправе ли она просить Ричарда стать ее сообщницей? Она и так навлекла на его бедную голову немало несчастий.

Тяжелые дождевые капли посыпались с неба, пахнуло сыростью, по-видимому, надвигался даже не ливень, а настоящий шторм. Не подают ли ей небеса знак, что нельзя медлить?

Элен уже уяснила, что имеет чуть ли не королевскую власть над мужчинами. Любимый ее Энион, брат Родри, Оуэн и даже отец — все они охотно подчинялись воле обожаемой ими девушки. А Ричард, разрывающийся между чувством и долгом? Насколько он уязвим и способен подпасть мод ее влияние? Выступит ли он открыто против короля ради уэльской дикарки?

Почти сразу к ней пришло понимание, что она никогда не получит ответа на эти вопросы, потому что не осмелится задать их — Ричард и так страдает из-за нее. Бесчестно будет причинять ему лишнюю боль.