Где-то далеко от материка

В деревне нет дела до тех, кто разговаривает сам с собой. Местное население не крутит пальцем у виска, потому что мыслит иначе – отрешенно, философски и немного по-буддистски. На очередного обезумевшего пьяницу, который громко оскорблял воздух и даже пытался влепить пощечину невидимому врагу, реагировали понимающе. Пьяница падал, поскольку был повержен молчаливой пустотой. Или алкогольным опьянением, кто ж разберет. Позже он вставал, стряхивал пыль с лысеющей головы и продолжал монолог. Он говорил о деньгах, злых женщинах и искусстве. О политике, огороде и инфляции. В деревне не обязательно иметь друзей, чтобы подискутировать о наболевшем.

Спустя много лет появятся сотовая связь и беспроводные наушники. Сейчас никто не удивится, когда увидит одинокого говоруна с AirPods 1 в ушах, а во времена далекого детства безответные диалоги с пустотой выглядели забавно и немного жутко. По крайней мере, для меня.

Когда пьяница скрылся за горизонтом, я выбросила палку и, сделав какие-то жизнеутверждающие выводы, отправилась к подруге.

Начало лета ознаменовалось импортными красными велосипедками с изображением мультяшных белых собачек. Новомодный предмет гардероба с иностранным названием торжественно вручила бабуля и настоятельно рекомендовала не пачкаться. А пачкаться любят все дети. Если бы тогда мне сказали, что во взрослой жизни я осознанно откажусь от сидения в луже, то не поверила бы. Но у взрослых свои постулаты, которые непременно следовало уважать. Поэтому в жаркий июньский день, когда метеоновости беду не предвещали, я надела новые велосипедки и решила не пачкаться. Потом отправилась на школьный стадион, нашла палку, побродила по улице, проводила взглядом обезумевшего пьяницу и направилась к подруге.

1

AirPods – беспроводные Bluetooth наушники от корпорации Apple.

В те времена, когда Петербург стал бандитским, а в Москве уже открылся первый Макдональдс, в деревне домашний телефон был только у главы местной администрации и считался невиданной роскошью. Я представляла, как когда-нибудь буду звонить подружке и агитировать на прогулку, но до тех пор, пока это не стало реальностью, мне приходилось шагать до ее дома и истошно кричать у ворот: «Светкааа, выходи!».

Дом подруги служил ориентиром для грибников и других собирателей даров тайги – высокий, большой и прямо у входа в пугающую гущу леса. На месте Светки я бы украсила наружные стены дома табличками «Направо пойдешь – волки съедят», «Налево пойдешь – будешь комарами покусан», «Развернешься – домой вернешься. И правильно». Потому что тайга, что окружает деревню, коварна и не раз заставляла грибников поверить в лешего. Когда любители экстремальных прогулок выбегали из леса с пустыми корзинами и испуганными глазами, их встречала я. Обычно, свисая с забора и истошно зазывая подружку выйти на прогулку. Иногда из леса выходили дикие животные и покушались на овощные культуры с огорода Светкиных родителей. На заметку: зайцы грызут не только морковь, но и не прочь полакомиться мешком с сахаром, перевернуть лопаты в кладовой, перекопать грядки. Самодеятельность ушастых хулиганов прибавляла хлопот и без того занятой семье, поэтому на внеплановом совете старшин было принято решение завести сторожевого пса. Об этом Светка рассказала мне годом ранее, показала будку и цепь для будущего рычащего охранника. И вот, спустя 9 зимних месяцев, я снова оказалась у ворот большого дома, который служил ориентиром для всех грибников.

За это время отпугиватель зайцев и другой лесной живности вырос в зубастого террориста. Его грозный лай был слышен в соседних деревнях, а дикие животные предпочитали не испытывать судьбу, поэтому земельный участок Светкиной семьи отныне обходили стороной. С этим выводом были согласны и соседи, которые вздрагивали каждый раз, проходя мимо ворот, где их поджидал внезапный рык Мухтара. А мне он немного нравился, хоть и давал понять одним только взглядом, что лучше бежать. Бежать без оглядки.

В тот день, когда я приняла взрослое решение не пачкать велосипедки, во дворе дома подружки играли Светкин брат и его банда.

Мальчишки – это ужасные люди. Они склонны к обзывательствам, дерганью за мои аккуратные косички и насмешкам. Деревенские пацаны – конопатые, с редкими челками и неряшливые. Тогда я им просто завидовала, от обиды презирала. Мне хотелось так же как и они, строить плот и отправляться в кругосветное путешествие вдоль заборов по глади лужи. Играть в гонки и лазать по крыше. Приходить домой в грязной одежде и не выслушивать про то, что неряшливые девочки – это неправильно, некрасиво, и замуж таких не берут. Я злилась, горделиво задирала подбородок и на все насмешки от мальчишек отвечала просто и лаконично: «Дурачье!».

Когда мое воинственное лицо показалось за воротами, Светкин брат прервал беседу с друзьями и полушепотом сказал:

– Сашка, только не кричи. Мама уснула.

И кивком предложил зайти.

Терпеть не могу, когда меня называют Сашкой, но совсем недавно у Светки родилась младшая сестра. Младенец – это кричащая субстанция, пахнет молоком и не дает спать женщине, которая эту субстанцию родила. Об этом я узнала, когда ночевала у родственников, а мой двоюродный братик неистово верещал о каких-то своих истинах. Естественно, в три часа ночи. Конечно, под «баю-бай» всей семьи и нервную улыбку его мамы. Именно поэтому я решила последовать совету Светкиного брата и тихо, на цыпочках зайти в дом, найти подругу и прошептать: «Выходи гулять». Потом бы мы вышли из ограды, побежали бы к школьному стадиону или в магазин за жвачками. Или пели бы частушки, сидя на ступеньках клуба. Но как только я открыла калитку и сделала шаг, на меня набросился Мухтар.

Я хорошо помню противный смех Светкиного брата, заливистый и с ноткой истерики. Огромные лапы на моих плечах и бешеные глаза пса. Как сомкнулись его зубы в моем животе. И как плашмя упала на землю. А потом кровь, и Светка оттаскивает собаку.

Меня с пеленок приучали к аккуратности и воспитывали в лучших традициях благородных девиц. По рассказам матушки, даже в младенчестве я кивала в сторону горшка или взглядом намекала на желание заплакать и тем самым давала время предотвратить истерику. Если говорить менее абстрактно, то была идеальным дитем: той самой дочкой маминой подруги, которую ставят в пример. Приходилось терпеть боль, когда заплетают косички и соответствовать возложенным надеждам. Каким именно? А кто бы знал! Кажется, что моя семья надеялась на то, что я не буду краситься синими тенями, прыгать в луже и драться за зерно с курами. Где-то между 1994 и 1998 годами я усвоила главное правило детства – не разочаровывать. А в день, когда зубы Мухтара сошлись в моем животе, выяснилось, что у правила есть ремарка – ты в любом случае разочаруешь, увы. Не своих, так чужих. Избежать этого можно только в одном случае – не дышать, не говорить, не ходить. Не быть.

Я встала с земли и посмотрела на ноги. Тонкой струйкой из раны сочилась кровь, стекала вниз по новым велосипедкам, хаотично капала на обувь. Если бы я была обычным ребенком, не запуганным грубым словом “разочарование”, то непременно упала бы в обморок от боли и испуга. Или начала бы плакать. Но факт того, что мама моей подруги спит за стеной, на которую я облокотилась, не позволили предаться детским порывам заявить о себе. Удивительно, но боль стерлась из памяти в этот же миг. Единственное чувство, которое мне удалось испытать – страх. Я боялась, что дома меня будут ругать за испачканную вещь, потому что одежда окрасилась багровым цветом.

Истекая кровью под неожиданные насмешки мальчишек, я вышла за ограду и осталась ждать Светку. Все произошло за несколько секунд, но по ощущениям это было сродни бэдтрипу – бесконечно долго и со звоном в ушах. В голове была только одна мысль – не попасться на глаза бабушке. Не попасться на глаза бабушке. Не попасться на глаза бабушке.

Если бы я могла телепортироваться, то отправилась бы в начало дня, когда мне настоятельно рекомендовали не пачкаться. Вместо велосипедок были бы джинсы или спортивные штаны. А может, я бы даже предпочла остаться дома, но это не точно.

– Все нормально?

Я подняла голову вверх, оторвав взгляд от гинотизирующих капель крови. Это была моя подруга Светка. Собравшись с силами, я утвердительно кивнула и даже выдавила улыбку.

И мы пошли гулять. Подальше от места, где лаял пес, который прокусил мой живот.

Мне было 6 лет. А может 5 или 8. Дети удивительно быстро восстанавливаются от травм. Вспомните свои чудесные годы: синяки, ссадины и прочие ранения заживали через 5 минут. Так случилось и с укусом. За какой-то час рана затянулась и покрылась корочкой-коростой. Ух, люблю коросты! Отрывать их одно удовольствие. Поэтому, когда мы со Светкой бродили по пустынному двору школьного стадиона и говорили о чем-то важном, я ковыряла засыхающий укус Мухтара.

Голова предательски кружилась, состояние шока отступало и с каждой минутой «Главное – не попасться на глаза бабушке» в голове звучало все громче. Еще и ручейки из крови засохли на ногах, некрасиво трескались на коже и вообще выглядели жутковато. В какой-то момент пришло осознание, что произошедшее в ограде дома подруги – не рядовая ситуация, поэтому, наверное, следует обратиться за помощью.

– А давай дойдем до дедушки? Может, он нас конфетами угостит.

Я пыталась не показывать подруге свой страх и боль. Мне казалось, что это стыдно и Светка прекратит всякое общение с плаксой и страдалицей.