Где-то девица плачет.

Я возвращалась домой, а время уже близилось к полуночи. Ох, не любила я эти полуночи, мне всегда в эти часы хотелось сидеть дома в своей уютной комнатке и пялиться либо в телик в киношку, либо листать новости в интернете. Да без разницы, чем заниматься, только бы не шляться по пустым и тёмным и поэтому загадочным улочкам нашего старинного городка. К сожалению, наш продуктовый магазин работал ровно до двадцати трёх ноль-ноль, и я жутко боялась топать домой одна, выбирала дорожки поосвещённей, а тут как на грех задумалась и попёрлась короткой дорогой напрямки. Ой какие там прямки, понесло меня болезную по едва приметной тропинке через кусты. Вроде и дома рядом, вот они виднеются, а боязно-то как!

В потёмках слышались шорохи. При свете дня эти шорохи как-то пролетают мимо, на них почти не обращаешь внимания, в полночь такие шорохи очень даже слышны. Вот слева послышался не то скрип дверей, что давно не смазывали, не то вопль обиженного годовалого ребёнка. Скажите мне пожалуйста, откуда здесь в городском парке ночью может орать годовалый ребёнок? И каким это надо быть родителем, чтобы таскаться ночью пусть даже и в мае с ребятёнком? Бред какой-то. А что за дверь могла скрипеть?

Нахальный соловей отвлёк меня от раздумий, он порхнул откуда-то незаметно и вот уже сидел на спинке деревянной лавочки. У нас ещё и такие скамейки остались – раритет! И ведь совсем меня не боится, дурачок. Я едва успела подивиться храброй птахе, как он встрепенулся и запел. О, Боже, что это были за трели! Он рассыпался в руладах, щёлкал на все лады и затихал лишь на миг, чтобы перевести дыхание. Я замерла очарованная, застыла на месте, боясь вспугнуть влюблённого певца. Он же пел не для меня, он же трели свои выводил для самочки, что ему приглянулась, той самой, для которой он и гнёздышко уже подготовил, свил. Надо же! Серенький, невзрачный, маленький, но какой голосина! И вдруг соловей покинул меня, спешно взялся с места и улетел. Что-то или кто-то спугнул птичку.

Неожиданно из-за куста выглянул козлик, чем немало меня напугал. Козлик посмотрел на меня и тихо и жалобно мекнул. Сашка – не Сашка, или это вообще другой козёл? Сколько козликов без надзору может бегать ночью в парке в городе? Правильно, ни одного! Мне стало очень не посебе. Серенький козлик тряхнул своей рогатой козлиной головой, и тут я заметила у него на шее яркую розовую ленточку, ту самую ленточку. Сашка! Точно козлик Сашка! Козлик уныло переставляя копытцами побрёл к речке. Он оглянулся, боднул головой воздух, снова оглянулся на меня, словно звал за собой. В неверном свете луны было видно, что у козлика хвостик дрожал от страха, да и сам он похоже мелко трусил в испуге. Козлик жалобно мекнул, потом ещё разок мекнул уже протяжно и потопал дальше. Странный козёл однако, трясся в испуге, мекал, но упорно пёрся в сторону водной глади, а в нашем случае в сторону речки. Козлик явно боялся тёмных зарослей ивняка, что росли вдоль берега. Я тоже их опасалась, но шла за ним молча и не мекала. Я как зачарованная усталая, голодная, опасающаяся всяких напастей, упорно топала за Сашкой. Я еле ноги волочила после долгой и тяжёлой смены, но мне не позволяла моя совесть на всё плюнуть и отправиться домой. Я с тяжёлым сердцем, в душе проклиная свою обязательность, поплелась за проклятым козликом, который продолжал на меня оглядываться и подбадривать короткими меканьями. Подойдя к речке, козёл не без опаски зашёл в воду, часто переступая копытами. Поначалу в реке он долго и жадно пил воду. Потом Сашка поднял свою смешную и очень миленькую бородатую мордочку, поглядел на меня долгим полным отчаяния взглядом и вдруг бросился в тёмные ещё весенние и потому холодный воды с головой. Козла сразу накрыло, и воды сомкнулись над его пустой башкой и перестали колыхаться, замерли на месте. Течение было таким слабым, что я почти не видела волн. Я стояла с открытым от ужаса ртом. Что я теперь Янке скажу? Козёл, то есть Сашка совершил самоубийство? Сашка на моих глазах добровольно утоп? Только не это! Что угодно, но только не это! Я не переживу факт самоубийства из-за моей глупости! Тяжка доля моя.

Всплеск воды заставил меня оглянуться и выйти из ступора. Козлик вылезал из воды, не иначе передумал топиться. Ну слава богу! И правда из речки из тёмных вод показалось что-то ещё более тёмное и оно было по размерам больше козлика. Гораздо больше козлика. Матерь божья! Я порывалась отбросить глупое любопытство и убежать, но только дёрнулась в сторону дороги и тут же запнулась и упала ничком подскользнувшись на мокрой от холодной и обильной росы траве. Я заскользила прямо к месту, где топился козлик Сашка. Там из речки всё ещё лезло что-то большое и не просто большое, а длинное, очень длинное. Мои челюсти сами по себе от пережитого ужаса заклацали. Я задёргалась в безуспешной попытке подняться твёрдо на ноги. И снова не получилось. Тогда плюнув на остатки приличия и стараясь не думать, что меня кто-нибудь увидит, я поползла вверх к дороге на четвереньках. Ползла из последних сил, не щадя рук своих холёных и новенького маникюра. То, что заглотило козлика, могло съесть и меня. В моих планах не было стать сегодня чьим-то обедом, или уже ужином. Да какая разница!

А тем временем длинное чудище шумно и довольно быстро выползало на берег, а потом и вовсе отряхнулось как собака, зафыркало. Тут, как на нарочно, из облаков высунулась щербатая, но яркая луна и осветила место событий. Из воды поднималась длинная нескладная и крайне тощая, но всё же человеческая фигура. Мертвец? Утопленник? В голову больше ничего не лезло, да и легче мне от увиденного не стало. Я уже готова была мекать от страха, как серенький козлик Сашка. Под лунный свет наконец попало лицо упыря. Сашка! Козлик Сашка? Живой и не утоп? Парень смело продвигался из мелководья на берег. Вода в это время года у нас обычно ещё ледяная, не прогретая солнцем. При свете луны было видно бледное голое тело. Вот только его мужского достоинства не хватало мне наблюдать! Это уже будет перебором. К счастью у воды было достаточно темно, и я ничего не смогла разглядеть.

Я вздохнула с облегчением, когда заметила у парня ленточку на шее. Когда Сашка интенсивно выдвигался из речки, видно основательно промёрз, у него что-то лягалось между ног, а также яркая розовая ленточка на шее. Мне вдруг стало смешно, страх улетучился. Козлик Сашка снова стал человеком! Ну хоть с этим повезло. Успокоившись я умудрилась-таки подняться с четверенек и понеслась по косогору строго вверх к дороге со скоростью, на которую только была способна. Я карабкалась всё выше и выше. Хочу домой! Я ещё в своей жизни никогда не желала так рьяно оказаться дома за запертой на крепкий замок дверью. Я совершенно при этом забыла про свою усталость, про конец рабочего дня и домой догалопировала минут за пятнадцать. Своего рода рекорд поставила. А Сашка? Ну так он же снова стал человеком, и это главное, а всё остальное сегодня было несущественным. Я думаю, что Сашка тоже отправился к себе домой. Почему я не полюбопытствовала? Так ему всё равно идти было в другую сторону.

Глава 3. Призрачный шанс на счастье.

А по утру мне снова надо было чапать на работу, что тут поделать – повторная смена. Я два дня работала и два дня отдыхала, что вполне логично. С Янкой у меня не получилось свидеться, у неё был другой график трудодней. Конечно, надо было известить Янку о том, что козлик Сашка теперь не козлик, а снова человек, но удобный случай не представился. По телефону такую важную вещь я не решилась сообщать, ну мало ли что. Вдруг у сердобольной Янки случится инфаркт, а меня рядом не будет, ну или просто в обморок упадёт от избытка чувств. При таком раскладе, гарантий никаких.

Один положительный эффект присутствовал, в эту смену я уже не была такая дёрганная и злая. Внутреннее напряжение спало, и я уже не боялась, что нечаянно сорвусь на нерасторопного покупателя. Не хотелось бы нахамить ни в чём не повинному гражданину или гражданке. То что человек мне не понравился, это ещё не повод для того, чтобы говорить ему гадости. А потом ещё долго и нудно извиняться, я же на работе и не принадлежу себе в этот миг. Я срочно переключилась на внешние раздражители, благо физическая нагрузка и материальная ответственность способствовали данному обстоятельству. На левые раздумья не было времени.

О Сашке я вспомнила лишь поздно вечером, да и-то когда возвращалась домой. Меньше всего на свете я желала сейчас его встретить и даже в человеческом облике. Я всё ещё остро чувствовала свою вину перед парнем. Ну и Янку было немного жаль, но по большому счёту, сестрица это заслужила. Так я решила и никто не смог бы меня в этом переубедить. Янке данное приключение только на пользу. Интересно, Сашка ещё не передумал жениться на моей сестрице? Помирятся или не помирятся?

Где-то и кажется неподалёку, отчётливо хрустнула сухая ветка. Где, где? Я завертела головой во все стороны. Кто же, кто смеет следить за моими передвижениями? Вспыхнувший было гнев как-то разом затих. Страх вытеснил капризы. Стало жутковато. В тот момент, когда я уже была близка к обморочному состоянию, к моим ногам выскочил пёсик средних размеров, побыстрому обгавкал меня и умчалась дальше по своим собачьим делам. «Больно ты мне нужна», – сказала псинка на своём лающем языке, и я его услышала и мало того, доподлинно по буквам поняла.

– И я рада знакомству, – сказала я негромко вслед собачке. Страх медленно, но отпускал. Я побёгла дальше по дорожке домой, надеясь хоть сегодня не поймать приключений на свою «пятую точку». Сашку я не встретила в тот вечер, ни в человеческом облике, ни в козлином. Не очень и хотелось. Придя домой, я убедилась, что Янка тоже не рвалась со мной общаться. Я пришла домой, заглянула в кухню, чайку горяченького хотелось, да и сумку с продуктами не мешало бы разгрузить. После чаю я побрела в свою комнату и бухнулась спать. Где в тот момент была Янка и чем занималась, меня не интересовало. Не то, что бы совсем не интересовало, а я считала, что моя сестра является самостоятельным взрослым человеком и в няньках не нуждалась.

Долго засыпать, я считала роскошью в этой жизни, а сны – редким удовольствием. В этот раз мне приснился давний сон из детства. Когда-то мне всё это уже снилось. Снова я видела невероятно огромное синее небо со странными схожими с паутиной полупрозрачными облаками. Как и тогда я увидела солнце, вернее два солнца. Два светила озаряли по внешнему виду тропический лес из пальм с изумрудной листвой с ароматными травами и невероятными огромными и очень яркими цветками. И снова я словно шагала по тропинке, и тропинка та вела меня среди каких-то высоченных стройных, как мачты, деревьев. Щебетали где-то высоко в кронах деревьев птицы, казалось, что им там с самых облаков вторят ангелы. В воздухе витала музыка жизни. И вот после очередного поворота из-за кустов выглянула та самая очаровательная часовенка. Тогда в детстве во сне по младости и глупости я приняла эту часовенку за жилой дом. И не удивительно, часовенка состояла из множества интересных расписанных узорами кирпичиков, покрытых матовой глазурью цвета слоновой кости. Ещё тогда в первый раз в детстве кирпичики показались мне словно сделанными из фарфора, как чашки, что заполняли один из шкафчиков в кухне. Разве так бывает? Во сне бывает. Я шагала по тропинке ведущей к часовне, и путь мне освещали два солнышка. Два жёлтых солнышка радовали меня, одно было поярче и покрупнее, другое совсем крошечное. И ничего не удивляло меня, всё казалось знакомым. И самое главное, я ощущала в этом сказочном мире себя своей. Я сердцем чувствовала, что это всё моё родное, меня здесь ждут. Где ждут? Да здесь в этом странном домике, в этой игрушечной покрытой эмалью часовенке. И вот я подошла к самому зданию, вот я поднимаюсь медленно по каменным широким ступеням. Ещё миг и я войду в саму часовенку. Под рукой тихо скрипнула деревянная дверь, я шагнула внутрь помещения, и меня обдало прохладой. Мне казалось, что сейчас я открою какую-то тайну. Но не случилось, я проснулась.