Где-то Есть Ты
Шрифт:
– Его нашли. Геннадий Котов, – сказал Митя. – Неделю назад освободился из мест не столь отдаленных. Вернулся в отчий дом, убил приемных родителей. Следователь сказал, что мстил за издевательства – мачеха, наказывая, все детство запирала его в подвале или сажала на цепь. Она же и свидетельствовала позже против него на суде. Его тогда посадили за нанесение тяжкого вреда здоровью и убийство. Напал на соседей.
– Ох… - Бабуля схватилась за сердце.
– Ты лишила его глаза, Ева. Не знаю, как у тебя хватило духа, но
именно это
Все находившиеся в палате уставились на меня в изумлении. Я, сканируя взглядом одеяло, до сих пор не проронила ни звука. Медленно убрала свою руку из Митиной.
– Пойду… прогуляюсь, – прошептал он, обиженный
моей холодностью, – тебе нужен покой.
– Ладно, – спокойно согласилась, проводив его взглядом.
В течение нескольких секунд все молчали, а потом Мила воскликнула:
– И что это было?
– Не знаю! – Нервно бросила, повернувшись к ней. – Я не знаю, как
вообще реагировать на вещи! Случилось кое-что, что меняет все, и не представляю, как теперь жить с этим!
Мама оторвалась от платка и посмотрела на меня сердито:
– Тебе нужен этот человек или нет?
– Не знаю… – Закрыла лицо руками. – Хотя знаю, но… Боже, это сложно!
– А что изменилось? Он так переживал, когда ты исчезла! Ездил к
нам каждый день. Мы вместе объезжали окрестности в поисках тебя. Это
похищение и все, что вы пережили, наоборот, должно было сплотить вас. – Мама прикрыла мои ноги одеялом. – А ты сидишь тут, как ледяная глыба.
– Вы не все знаете! – Почти сорвалась на крик. – Сегодня появилось еще одно… обстоятельство. И я совсем запуталась, блин! Помолчите минуточку!
Заскрипев зубами, натянула на лицо одеяло. Папа погладил меня
по голове, бабушка запричитала, а мама опять заревела. Высунув один глаз, увидела, как Мила укоризненно качает головой. Стены палаты, казалось,
сужались, а потолок падал, угрожая меня раздавить.
Думай, думай, думай.
Мозг лихорадочно работал. Откинула одеяло и приподняла верх
пижамы. Родственнички посмотрели на меня в тщетной попытке догадаться, что бы означал этот жест. Медленно и нежно провела дрожащей рукой по своему оцарапанному животу.
Нет, никогда не смогу сделать это со своим ребенком, чтобы не говорила раньше. Этот малыш зародился в любви и так отчаянно пытался выжить…
Все, что было пережито, должно стать хорошим уроком на будущее. Митя должен знать, что станет отцом. Должен знать, что я его люблю. Ну, зачем же опять такое натворила?! Нужно догнать, остановить, попросить прощенья.
Резко сев на постели, почувствовала головокружение.
– Ты чего? – Удивилась мама.
– Дай тапочки! – Попросила решительно.
– Куда ты собралась? Тебе нельзя! – Запричитала она.
– Тапочки! – Повторила громко и спустила ноги с кровати.
– Свят-свят, это что же такое
происходит? – Закудахтала бабуля.Вопреки их причитаниям, надела обувь, встала и, несмотря на боль
во всем теле и жжение в ступнях, заковыляла к выходу.
– Ложись обратно, Ева! – Папа бросился меня догонять. – Кому
сказано – ложись!
– Стоять! – Обернулась, сжав руку в кулак и вытянув вперед указательный палец. – Всем ждать меня здесь!
– Дела... – поразилась с усмешкой Мила.
За несколько секунд бега по коридору ко мне вернулись и боль, и усталость. Слышала, как шумят и пытаются догнать меня родственники, зовущие на помощь сестер и санитаров. Но они меня недооценивали! Толкая людей, вытягивала шею, пытаясь увидеть Митю. Моя пижама развевалась от бешеной скорости, которую я успела развить.
В висках стучала кровь, тело покрылось холодным потом. Больные,
прогуливающиеся по коридору, прижимались к стене, чтобы не попасться мне на пути, и испуганно глядели вслед. Споткнувшись о чей-то пакет, упала, сильно ударившись, вытерла пот со лба и, собрав всю силу в кулак, снова
встала. В дальнем конце коридора, наконец-то, показался знакомый силуэт.
Да! Это он! Он!
Видя, как его фигура исчезает за поворотом, бросилась следом, скользя по кафелю, и, задыхаясь. Прочистив горло, что было силы, крикнула:
– Мить!
В эту секунду сзади чьи-то руки схватили меня за плечи и попытались остановить. Это был папа в окружении медсестер.
– Отпусти! – Заорала, отчаянно вырываясь. – Ми-тя!!!
И тут увидела, как он растерянно выглянул из-за угла, убедился, что зовут именно его, и пулей побежал ко мне. Понимая, что миссия выполнена, расслабилась и упала в объятия папы. Ноги моментально стали ватными, тело – невесомым. Отец потрогал мой лоб губами и громко, так чтобы коматозники на пятом этаже тоже слышали, объявил, что у меня жар.
Слышно было, как истерят подбежавшие мама и бабушка. Шум стоял
на все отделение. Через несколько секунд почувствовала, как папа передает меня в руки Мити. Крепкие, горячие, надежные. В таких ничего не страшно.
Стараясь не потерять сознание, уткнулась в его грудь со словами:
– Прости меня... Не уходи...
– Я никуда больше не уйду... Пойдем, тебе нужно отдохнуть. Я буду
рядом, – прошептал мне, улыбнувшись, на ушко и понес на руках обратно в палату.
– Папа...
– Папа здесь, не переживай, – успокоил Митя и поцеловал меня в
мокрый лоб.
– Нет-нет, – промычала, с трудом составляя слова в предложения. Пот градом катился по моему лицу.
– Ты – папа. Будешь. Папой. Ты...
Почувствовала, что он остановился и прижал меня к себе крепче:
– Правда?
– Да, – попыталась улыбнуться.
– Только не надо ее подкидывать от радости! – Послышался веселый
Милкин голос.
– Что-что? Это значит, что я стану дедушкой, да? – Радостно закричал папа.