Где тонко, там и рвется..

– Как поняла?
– вытаращилась на нее Карепина.

– Так они же похожи. Как две капли воды. И оба Викторовичи.

– Какие две капли? И близко ничего нет!

– Ну смотри...
– вздохнула Беата. Взяла листок бумаги, и быстро нарисовала два абсолютно одинаковых недо-лица - глаза, нос и губы. Жестом фокусника показала всем листок, а потом - Але-ап!

– пририсовала на левой половинке самурайский хвост, острые скулы, узкий подбородок. А справа - короткий ежик волос, жирный лоб с широкими залысинами, и щеки, плавно переходящие в плечи. Братья Макаруки смотрели на нас с листка, как живые.

– Ух, ты-ы...
– только и вымолвила Карепина. Первый раз вижу, чтобы у Людки мову заняло! Нет, второй - первый раз ее заело на фразе "Боже мой - Белка".

Лукьянов полюбопытствовал:

– А ты не боялась, что в том ангаре ребята вступятся за хозяина, и намнут тебе бока?

– Нет, не боялась - они за хозяйскими неприятностями следили вполне злорадно... Вот если бы драку затеял Данька, они бы, пожалуй, вступились, а барышне можно было позволить все... Да они и понять ничего толком не успели - вся процедура заняла от силы три минуты.

– Вот у тебя с детства дурная привычка - трепать оппонента, как Тузик шляпку, - ворчливо заметила Карепина.

– А ты, Карета, вообще заткнись!
– добродушно предложила пани Леоневска.

Тут и меня прорвало:

– А пистолет-то у тебя откуда? Ты с ним что, так и ходишь?

– Да нет, зачем же?
– удивилась Беата - просто так с собой прихватила. Вот, например, если у тебя есть новое платье, а ты идешь на вечеринку к друзьям - ты обязательно это платье наденешь, ведь правильно? У меня пистолет был, я папин на себя перерегистрировала, вот я его и прихватила по случаю - раз уж такое приключение. И видишь, как пригодился!

Я подумал, что мне надо отвыкать так ошеломительно удивляться этой женщине. Придется потратить на это следующие лет пятьдесят своей жизни...

– Все таки страшное дело, когда кукла Барби превращается в Терминатора...
– философски заметил Лукьянов.

Беата кое-что ответила.

Людка взвилась с дивана, грохнув гипсом о паркет:

– Белка!!! Да как ты можешь? Ты - человек искусства, человек тонкой душевной организации!!!

– Где тонко, там и рвется, - кротко вздохнула моя милая Беатриче.