Где трава зеленая…

– Да, я тоже так думаю. Я переписывалась с девочкой со второго курса, которая сейчас проходит «Введение в цифровое искусство и культуру»: она говорит, что это потрясающе интересно. Она занимается анализом женственности в цифровую эпоху, изучая аккаунты в Инстаграме. Круто, да?

– Невероятно. Уверен, тебе там понравится. Не будет больше никаких школьных глупостей, кто кого пригласил или не пригласил на вечеринку, и подобной чепухи. Ты встретишь много удивительных людей разного происхождения, воспитания, образа мыслей… – Он вздохнул. – Я бы с радостью пережил все это снова.

– Прекрати, папа! Сессии, экзамены, бессонные ночи над учебниками? Ты шутишь!

– Нисколечко.

– Что, так ужасно быть старым?

Отец рассмеялся.

– В плане обучения – да. Здорово, конечно, когда никто тебе не указывает: иди куда хочешь, делай что хочешь, – но за первый семестр первого курса я узнал больше, чем за двадцать пять лет после колледжа. Конечно, ты можешь читать, заниматься самообразованием и расти в профессиональном плане, только… как бы это объяснить… Учеба ради учебы: ради чистого удовольствия от получения знаний, – такого со мной больше не случалось. – Он пожал плечами. – Может, это мое личное ощущение, но думаю, многие мои и мамины друзья подписались бы под этими словами. Просто становится не до учебы, появляются другие приоритеты: дети, работа, ипотека и все такое.

Макс задумалась. Она считала обоих родителей неглупыми, с достаточно активной жизненной позицией. При этом она отдавала себе отчет, что ни папа, ни мама не понимают всей глубины социальных изменений, отличающих ее поколение. Они все еще не верили, когда Макс рассказывала, что такой-то объявил о нетрадиционной ориентации, а такая-то заявила, что относит себя к трансгендерным персонам, и в этом нет ничего ужасного. До них не доходило, что небинарные люди могут иметь местоименные предпочтения. Они не понимали, что многие друзья Макс, а возможно, и она сама, рассматривают сексуальность как нечто изменчивое, происходящее в континууме, а не точку, зафиксированную на линии. Черт, родители наверняка испугались бы, если бы Макс решила выйти замуж не за еврея, хотя она никогда не встречала менее религиозных людей. А еще называют себя либералами! Ньюйоркцы! Тем не менее, когда дело касалось политики, текущих событий, новостей, – родители могли показать себя с лучшей стороны. Каждое утро им приходила куча газет, отец постоянно читал романы, мать знала поименно сенаторов каждого штата и большинство представителей. Но сейчас отец говорил о другом: чистое, систематическое получение знаний свелось к поверхностному просматриванию заголовков и информации в телефонах. Оба как будто невыносимо устали. Интересно, так со всеми родителями? Или только с ними?

На телефоне появилось уведомление. Открыв его, Макс увидела, что за час, который прошел с момента публикации последнего видео, у нее появилось сто тридцать новых подписчиков.

– Глянь, пап! – Она протянула отцу телефон и указала на число. – Смотри, сколько у меня подписчиков. Безумие, да?

– Восемь тысяч человек? Ты ведь не со всеми из них знакома?

– Почти ни с кем, – рассмеялась Макс. – То есть мне кажется, что я их знаю, мы переписываемся, но кроме нескольких друзей в городе, вас с мамой и еще пары случайных знакомых, я никого из них лично не знаю.

– Невероятно, Макс. Ты поразительно талантлива. Не терпится увидеть, что ты сделаешь со своими талантами.

– Я подумываю о реалити-шоу. Какой-нибудь треш о свиданиях? Еще я слышала, что большие деньги можно сделать на порно…

Отец схватился за сердце, и она рассмеялась.

– Мне дурно становится уже от того, что моя милая дочурка произносит это слово.

Макс просунула руку отцу под мышку и положила голову ему на плечо, чего не делала целую вечность.

– Я люблю тебя, папочка. Обещаю, что не стану связываться с порно.

Он поцеловал дочь в макушку и сжал ее руку.

– Знаю, милая. Просто между нами: если бы ты это сделала, я бы тебя убил.

Поезд подъехал к остановке, двери открылись.

– Наша остановка, – сказала Макс, вскочила и протянула отцу руку. – Пойдем, старичок. Разведаем хорошие места…

– Макс? Ты меня слышишь?

Голос отца вернул ее к действительности, и Макс, обнаружив, что сидит напротив него за столом, зло сощурилась.

– Значит, ты мне врал на прошлой неделе? Ну конечно! Как ты мог петь песни о моем прекрасном будущем, зная, что я попаду в колледж только благодаря взятке?

Несколько секунд все молчали, затем мама взяла вилку и сказала:

– Милая, мы понимаем, что ситуация… напряженная. Но это временно.

– Правда? Мне так не кажется. – Макс уставилась на отца. – Поверить не могу, что ты это сделал. Кто угодно, только не ты!

Отец изменился в лице.

– Это просто недоразумение, – вмешалась мать, – и поверь, скоро все разъяснится. Никто не нарушал никаких законов.

– Недоразумение? – Макс перевела взгляд на мать. – Ты хочешь сказать, что папа не пытался купить мне место в Принстоне? И ФБР все это придумало?

Родители посмотрели друг на друга. Оба молчали.

– Значит, получается, – сказала Макс, – что он разрушил мою жизнь – а заодно и вашу, – обеспечив мне место в школе, куда я вообще не хотела поступать! Ха! Восхитительно, папа!

– Принстон – прекрасная школа, – спокойно произнесла Пейтон, отложив вилку.

– Какая, на хрен, разница? – взвизгнула Макс.

– Давайте немного успокоимся, а? – сухо произнес Айзек. – Мы все сейчас на нервах. Макс, милая, пожалуйста, не кричи на маму. А ты, Пейтон, хотя бы на время перестань рассуждать о радостях Принстона.

Он вновь повернулся к дочери.

– Я понимаю, что тебе пришлось пережить. Это ужасно. Но пойми, пожалуйста: порой кажется, что наступил конец света (я полдня провел в тюремной камере и знаю, что говорю), а на самом деле это не так. Клянусь тебе, все наладится.

Макс горько рассмеялась.

– Наладится? Интересно как? Меня выгонят из Принстона, и я наконец смогу поступить куда хочу? – сказала она, даже не предполагая, что это может произойти, пока слова не слетели с ее губ.

Родители опешили.

– Милая, ты умна и талантлива, у тебя большое будущее, – рассудительно произнес отец. – Мы все преодолеем, обещаю.

Мать кивнула. Макс уставилась в тарелку.

– Спасибо, папа, дальше я сама. Все эти дурацкие россказни о преодолении трудностей восхитительны, но думаю, ты уже сделал больше чем достаточно. С меня хватит, – сказала она, встала и, не дожидаясь ответа, убежала в свою комнату.

Глава 7 Всё как обычно

В самих трусиках не было ничего особенного: мягкий хлопок потрясающе красивого бирюзового оттенка с кружевной оборочкой. Они ничем не выделялись среди дюжины других трусиков разного цвета, лежащих в верхнем ящике комода бог знает сколько лет с того самого дня, когда Скай в приступе разочарования в неудобном нижнем белье изгнала из своей жизни стринги, бикини и тонги, заменив их надежно закрывающими все, что нужно, хипстерами. Не самое сексуальное белье, но хотя бы не уродливое. Скай обнаружила трусики на столе в прачечной: наверное, их оставила свекровь, Кэрол, прилетавшая в гости из Австралии в начале месяца.

– Не может быть! – потрясенно выдохнула Скай.

– Чего не может быть, мамочка? – прощебетала Аврора со своего наблюдательного поста на полу в коридоре. Девочка лежала на животе, подперев руками подбородок, и терпеливо дожидалась, когда Скай отведет ее на кухню.

– Ничего, Бусинка. Пойди насыпь себе хлопьев. Я приду через минутку.

Скай вытащила из заднего кармана джинсов телефон: половина восьмого утра. Она знала, что все давно проснулись, и лучше поговорить о нижнем белье, чем о том, что мужа ее сестры арестовали на глазах у всей Америки.