Гечевара
Шрифт:
Раз пять Двуколкин думал: «Не признаться ль самому?». Ведь это бы смягчило наказание?.. Или не смягчило бы?.. Все пять раз он снова возвращался к старой мысли – запираться. Нет, вернее, не делать ничего. Молчать и трусить.
Вместе с тем казалось почему-то, что сегодня его обязательно раскроют. В ночь расклейки «Хошиминской» Жека сообщил, что у него есть подозрения. Кого он подозревает – Алёша не спросил. Боялся. Нет, так просто, ни из-за чего суд сделать не могли. Но если Алексей раскрыт – зачем его предупреждают? Ведь он может убежать! А что, если проверка?
Алексей полночи провалялся, мучимый стыдом и этом страхом,
Алексей тоскливо посмотрел на свою парту. По сравнению с прошлым разом, текста здесь прибавилось. Двуколкинская надпись:
«Парень! Не страдай фигнёй! Бросай весь этот трёп про сионистов и иди к нам, ультралевым!!!» –
почти стёрлась. Но под ней Алёша прочитал ответ:
«Ты, п…р, не п…ди на нашу Церковь!!!!!! Приходи к нам сам пока не поздно и молись св. Адольфу, чтоб простил тебя!!!!!»
Двуколкин достал ручку, что получше пишет, и, дабы хоть так отвлечься от фатальных мыслей, нацарапал:
«У тебя чувак совсем блин крыша едет. Иди к чёрту со своим Адольфом! Скоро будет революция!».
Потом Лёша чуть подумал и исправил «р» на «Р» в последнем слове.
– Товарищи! – начал Аркадий. И сразу прервал сам себя: – А, блин, к чёрту, короче!
Они собрались у Сергея и Жеки, чтобы не привлекать внимания. На шестом этаже было меньше народу и не было Сани, всё время хотевшего нож. В этот раз для маскировки завели «Блестящих».
– Так у нас суд? – глупо спросил Виктор.
Алексей подметил, что товарищи как будто чем-то недовольны. Все сидели вялые. Аркадий – тот так с самого утра был мрачен, словно ночь провёл, нося подносы, а не обнимая свою даму.
– Я так понимаю, что в эту неделю следствие нисколько не подвинулось? – спросил Евгений.
Все молчали.
– Может, у кого-то будут подозрения?
– Я считаю, заседание надо начинать не с этого, – прервал его Аркадий. – Предлагаю дать отчёт работы за неделю.
– А кому?
– Самим себе.
– Да-да! – ответил Виктор. – Пусть сперва отчёт, потом уж суд. В парткоме, где служил мой дед, всегда так было.
Вождь Аркадий изложил успехи за неделю. Было их немного. Акция на Минской – с нулевым эффектом. Почему мещане не подняли визг, никто не понимал. Артемий – вот хорошее известие! – сегодня позвонил, сказал, что он прошёл на передачу, и Радистка тоже. Велел ждать в эфире на неделе. Кроме этих двух успехов, весьма скромных, поводов для счастья не имелось.
– Впрочем, у меня есть информация о том, что человек, сочувствующий нам, также провёл в эту неделю некую работу. Результат ещё пока что невозможно оценить.
– Какую?
– Что за человек? Валяй, рассказывай!
– Как избранный руководитель группы, в целях нашего же блага я употребляю своё право сохранить эти сведения втайне… И… – Аркадий чуть замялся. – Конспирацию никто не отменял.
– По крайней мере, к нам не приходили с обыском, – добавил Жека. – От Гургена новостей нет. Думаю, для нас это ведь тоже в некотором роде доброе известие.
– Да, да… К тому же, подготовка к нашему восстанию – в смысле, виртуальному, – идёт, я вижу, полным ходом. Расскажи, Серёжа.
– Ну,
чего… Ну, я почти всё сделал… Всю неделю за компом сидел. И это… Вот, игру…– Игру попозже! Жека!
– Тексты все восстановил, остался итальянский и французский перевод.
– Отлично. Значит, к годовщине Че Гевары успеваем. Ну, а если что – возможно, раньше.
Тут повисла тишина.
– А как насчёт портрета? Эй! Меня достала эта курва на стене! Народ, если менты к нам не пришли, может, вернём Мао Цзе Дуна? И мою футболку…
«Как-то надо будет объяснить соседу гибель его шмотки с Че Геварой, – думал Лёша. – Ведь не скажешь же, что прачки из нашей забегаловки отстирали от неё портрет…»
– Да, зря мы тогда так взгоношились, – сообщил Серёжа. – Чуть в штаны не наложили, всё попрятали…
– Давай, скажи, что ты был самый смелый!
– Тихо, тихо!
– Кстати, в том пакете, что унёс Алёша, – начал говорить Евгений, и все сразу посмотрели на Двуколкина. – Там были мои тексты. Те, что я успел спасти. В том смысле, что, если восстание, то пакет нам нужен.
– Понимаю, – отвечал Аркадий. – Значит, так. Конечно, день-два дело терпит, но пакет, наверно, в самом деле, надо возвращать. Алёша?
– Да, конечно…
– У тебя там всё нормально?
– Он сохранен! Если надо… я хоть завтра… принесу!
– Отлично. Значит, первый пункт повестки дня закрыт. Теперь активизируемся. Предстоящая неделя, вероятно, будет самой трудной. Будем так считать, что был разгон. Теперь – всё! За работу! Кто – за? Хорошо, единогласно.
После этого Аркадий предложил переходить к другому пункту повестки дня. Двуколкин думал, это будет суд. Но, все, как сговорившись, закричали:
– Про игру! Игру давай!
Прыщавое Серёжино лицо довольно расплылось в улыбке. Лёша помнил, как он обещал пустить такую бомбу в Интернете, чтобы максимально поломать работу корпораций. Мысль о вирусе его не окрылила, и прыщавый гений взялся за игру. Вдохновлялся он примером знаменитого «Пингвина». Сей «Пингвин» был простенькой игрушкой, за одну январскую неделю (дело было, когда все они учились в школе) разошедшейся в сети в таких масштабах, что все «клерки по бумажкам», «менеджеры по менеджменту» на своих работах только и рубились в эту гаму. Фирмы потерпели колоссальные убытки, трудовой процесс почти остановился, мир стал вдруг един как никогда, а к программисту – как он уверял теперь – закралась мысль: «А что, если б сам Президент Соединённых Штатов также заигрался в эту ерунду, забыл бы на час-два об угнетении иракцев и иранцев?». Для рецепта идеальной «бомбы» к простоте и яркости «Пингвина» надо было подмешать немного пропаганды и чего-нибудь протестного. И вот, за считанные дни герой сварганил ради мира на земле игру своей мечты.
– Давай, показывай!
– Сегодня же запустишь?
– Ну, а то!
– Да, где? Блин, интересно ж!
Программист включил ноутбук, довольно и неспешно ждал, когда же тот изволит загрузиться… «Погодите, я сначала почту посмотрю!» Сергей открыл почтовый ящик, несмотря на возмущение товарищей, нашёл шесть писем и неторопливо проглядел их. Все шесть были спамом, причём первые пять имели предложения о продаже тех программ, что этот спам и рассылают. А в шестом Серёже обещали чудодейственное средство, за неделю раздувающее грудь до пятого размера. «А. Ну, ладно. Тут, похоже, ничего», – изрёк он, наконец.