Гегель

Подъем революционного движения в Германии нашел свое отражение в деятельности левых гегельянцев. Они выступили с резкой критикой феодально-абсолютистского строя Германии, требовали отмены сословных привилегий, буржуазных реформ, освобождения личности от оков деспотизма.

Поводом для выступления младогегельянцев послужила книга Штрауса «Жизнь Иисуса». Бауэр, состоявший сперва в лагере правых гегельянцев, выступил против Штрауса. По мнению Бруно Бауэра, евангельские рассказы суть не продукты бессознательного коллективного творчества христианской общины, как полагает Штраус, а являются тенденциозными, преднамеренными измышлениями отдельных лиц.

Философскую основу религиозных споров между Штраусом и Б. Бауэром вскрыл Ф. Энгельс: «Спор между Штраусом и Бауэром, — писал он, — велся под видом философской борьбы между „самосознанием“ и „субстанцией“. Вопрос о том, возникли ли евангельские рассказы о чудесах путем бессознательного, основанного на традиции, создания мифов в недрах общины или же они были сфабрикованы самими евангелистами, — разросся до вопроса о том, что является главной действующей силой во всемирной истории: „субстанция“ или „самосознание“» ( 1, 21, 280). Спор между сторонниками «субстанции» и сторонниками «самосознания» был спором по вопросу о том, как относится закономерный ход истории к истории мысли, к сознательной деятельности отдельных лиц. Штраус как сторонник либерального понимания исторического прогресса отстаивал права «субстанции». Б. Бауэр, будучи выразителем буржуазно-революционной идеологии, защищал права «самосознания» и тем самым подчеркивал решающую роль субъективного фактора в истории. Этим путем Б. Бауэр приходит к противопоставлению «критики» «некритической массе», культу личности и отрицанию исторической закономерности.

Младогегельянцам принадлежит большая заслуга в критике религии, они выступили против всякой религии. Но их атеизм покоился на идеалистическом мировоззрении и в силу этого не был последовательным. Маркс и Энгельс подвергли младогегельянцев резкой критике ( 1, 3, стр. 18).

Младогегельянцы не смогли возглавить революционное движение в Германии. В трактовке же многих вопросов левые гегельянцы сделали шаг назад в сравнении со своим учителем.

Ни левые, ни тем более правые гегельянцы не оказались способными развить дальше теорию Гегеля.

Идеологическая борьба в Германии 40-х годов велась не только внутри гегелевской школы. Существовали и такие идейные течения, которые были направлены против гегельянцев. Так, с явно реакционных позиций критиковали Гегеля так называемые «позитивисты» — Вейсе, Фихте-сын. Далее для борьбы с гегельянством в 1840 г. в Берлин был приглашен престарелый Шеллинг, который стал читать «Философию откровения».

Наиболее глубокую критику гегелевской философии дал Л. Фейербах, вышедший из среды левых гегельянцев. Его «Сущность христианства» (1841) была поворотным пунктом в немецкой философии 40-х годов в Германии. Фейербах критиковал Гегеля с материалистических позиций. Но Фейербах не вскрыл рациональные моменты гегелевской философии, вместе с реакционной системой отбросил и его метод, или, как образно говорит Энгельс, вместе с грязной водой выплеснул из ванны и ребенка.

Таким образом, ни ученики Гегеля, ни его противники, ни Фейербах не смогли по-настоящему выявить, спасти и развить дальше рациональные стороны гегелевского учения.

Революция 1848 г. отодвинула в сторону философские споры. После поражения революции философия Гегеля на длительный период была позабыта.

В середине XIX в. естествоиспытатели открыто выражают свое разочарование в философии немецкого идеализма, возникают философский нигилизм и вульгарный материализм, получает широкое распространение иррационалистическая философия Шопенгауэра. С реакционных позиций переосмысливается и критикуется философия Гегеля Германом Лотце, Фехнером, Тренделенбургом, Э. Гартманом и др. Возникший во второй половине XIX в. позитивистский идеализм был также направлен против гегелевской философии. Позитивисты обращаются не к Гегелю, а к Канту.

Во второй половине XIX в. наблюдается возрождение абсолютного идеализма в Англии. Гегель становится здесь популярным философом. Стирлинг, Грин, Керд, Брэдли используют философию Гегеля для борьбы против материализма и дарвинизма в естествознании, а также для обоснования религии. Таким образом, английские сторонники философии Гегеля оказались неспособными развить положительные моменты гегелевского учения. Нужно сказать, что в буржуазной философии учение Гегеля во второй половине XIX в. было вытеснено неокантианством и позитивизмом.

С конца XIX столетия интерес к философии Гегеля вновь пробуждается. Лассон в Германии, Боланд в Голландии начинают издавать сочинения Гегеля с обширными комментариями. В 1906 г. Б. Кроче публикует работу «Живое и мертвое в гегельянстве». В 1930 г. образуется международное гегелевское общество. В 1930 г. созывается гегелевский конгресс в Гааге, а в 1931 г. — в Берлине.

В опубликованных работах Гегель сближается с Кантом, т. е. его диалектике придается субъективный оттенок. В «Истории молодого Гегеля» Дильтей изображает немецкого мыслителя в качестве мистика и иррационалиста. Как иррационалиста толкует Гегеля Р. Кронер. Французские экзистенциалисты Жан Валь, Жан Ипполит сближают Гегеля с экзистенциализмом. Это означает, что гегелевскому учению придается характер субъективно-идеалистический. В этом же духе истолковывают Гегеля Кожев, Мерло-Понти. Что касается позитивистов и неопозитивистов XX в., то они полностью игнорировали гегелевское наследие, как это делал Рассел и как это делают современные неопозитивисты. У них тенденция — ликвидировать философию как форму теоретического мышления.

Свидетельством интереса к Гегелю являются в настоящее время регулярно созываемые международные гегелевские конгрессы. Во главе международного гегелевского общества стоит крупный прогрессивный ученый Вильгельм Р. Байер. На гегелевских конгрессах часто развертываются острые дискуссии, в которых находит отражение современная классовая борьба. Учение Гегеля стало ареной современной идеологической борьбы. Его наследие сохраняет свое научное и практически-политическое значение до сегодняшнего дня. По пути верного истолкования идей Гегеля пошли те мыслители, которые стояли на революционно-демократических позициях. Революционно-демократическое истолкование гегелевского учения нашло свое наиболее яркое выражение в трудах русских революционных демократов — Белинского, Герцена, Чернышевского.

Только основоположники марксизма-ленинизма точно определили место Гегеля в истории философии, вскрыли классовые и гносеологические корни гегелевского учения, выявили его внутренние противоречия и осуществили коренную переработку идеалистической диалектики с позиций диалектического материализма. Великую заслугу Гегеля Энгельс видит в том, что он «впервые представил весь природный, исторический и духовный мир в виде процесса, т. е. в беспрерывном движении, изменении, преобразовании и развитии, и сделал попытку раскрыть внутреннюю связь этого движения и развития… Для нас здесь безразлично, что Гегель не разрешил этой задачи. Его историческая заслуга состояла в том, что он поставил ее» ( 1, 20, 23).

Главным приобретением философии Гегеля В. И. Ленин считал диалектику, т. е. «учение о развитии в его наиболее полном, глубоком и свободном от односторонности виде, учение об относительности человеческого знания, дающего нам отражение вечно развивающейся материи» ( 3, 23, 43–44).

Отмечая великие заслуги Гегеля в разработке диалектики, Маркс в то же время указывает в «Капитале» на полную противоположность своего метода гегелевскому.

В статье «О значении воинствующего материализма» В. И. Ленин указал на необходимость систематического изучения диалектики Гегеля. Это указание Ленина сохраняет свое значение до настоящего времени.

Гегель относится к тем великим мыслителям, интерес к которым с течением времени не угасает, что свидетельствует об огромной ценности его философского наследия для современности.

Приложение

Письмо Гегеля Дюбоку от 30 июля 1822 г.

ГЕГЕЛЬ — ДЮБОКУ

Берлин, 30 июля 1822 г.

Мне надлежит принести Вам, глубокоуважаемый господин, свои извинения за задержку ответа на благосклонное письмо, каковым Вы пожелали почтить меня. Первое Ваше письмо обрадовало меня возможностью познакомиться с искренним другом истины, а второе теперь и со знатоком форм, в каковые стремится философия облечь истину, равно как с человеком, зрелым благодаря опыту внешней и внутренней жизни, деятельным в практическом призвании, удовлетворенным как своими трудами, так и семейной жизнью. Эти сведения, сообщенные Вами о себе, облегчают мне ответ, не только предоставляя мне более конкретные исходные моменты для изложения мыслей, но и являя мне душу, единую с самой собой и своим положением, внутреннее здоровье духа, каковое, верно, создает для индивида основу подлинного познания, тогда как в противном случае раздумья легко могут приводить к болезненному копанию в своей душе, не знающему ни начала, ни конца прежде всего потому, что она и не желает знать их.