Гегемония, или Борьба за выживание
Шрифт:
Основные принципы этой стратегии сформулировал Карл Роув, главный политический советник Дж. Буша-младшего: Республиканская партия на выборах в ноябре 2002 года должна выступать под лозунгом «обеспечение национальной безопасности», так как американцы «полагают, что Республиканская партия сможет защитить США». Сходным образом, объясняет он, на президентских выборах 2004 года необходимо формировать имидж Дж. Буша как президента-полководца. Что касается наиболее актуальных вопросов внутренней политики лета 2004 года, то Буш и его Республиканская партия вряд ли могли рассчитывать на популярность в этой связи, отметил главный аналитик по международным вопросам информационного агентства Юнайтед Пресс Интернэшнл. Однако в сентябре 2002 года очень кстати была раскручена «надвигающаяся внешняя угроза» в лице Ирака. Учитывая ее значение для внутренней политики, «администрация президента начала кампанию, которая была направлена на поддержание и укрепление своего влияния. Она была основана на проведении авантюрной международной политики, новой радикальной стратегии превентивных военных действий в сочетании с жаждой развязывания политически выгодной и своевременной конфронтации с Ираком»{238}.
Данная тактика прекрасно сработала в период избирательной кампании на промежуточных выборах в Конгресс.
В сентябре была опубликована Стратегия национальной безопасности. Рукотворные фобии позволили обеспечить общественную поддержку вторжения в Ирак и утвердить новый принцип развязывания военных действий, руководствуясь исключительно собственными интересами. Они также дали администрации США возможность укрепить свое влияние и продолжить осуществление грубой и непопулярной внутренней политики. Так, американское политическое руководство продолжало придерживаться сценария действий, успешно испытанного в период его первого срока у власти, при этом еще более рьяно проводя в жизнь задуманное, с меньшим количеством внешних ограничений и с потенциально огромными рисками для международной безопасности.
США пошли на развязывание войны в Ираке, отдавая себе отчет в том, что это чревато распространением оружия массового поражение и вспышками терроризма. Однако эти возможные тяжкие последствия воспринимались как оправданные риски в свете перспектив установления контроля над Ираком, укоренения принципа превентивных военных действий и повышения управляемости во внутренней политике.
Свидетельства того, насколько тематика обеспечения национальной безопасности приобрела актуальность, появились вскоре после провозглашения грандиозной имперской стратегии 17 сентября 2002 года. Администрация США внезапно публично «заявила об отказе от участия в международной программе подготовки Конвенции по биологическому оружию, направленной против применения бактериологических средств в военных действиях», и порекомендовала всем своим международным партнерам отложить рассмотрение этого вопроса на 4 года{240}. Как уже отмечалось, в середине октября стало известно, что незадолго до этого политика заигрывания с огнем американских властей едва не стоила всему миру развязывания глобального ядерного конфликта. Десять дней спустя, 23 октября, Комитет ООН по разоружению принял две важнейшие резолюции. Первая призывала к ужесточению мер за нарушение конвенций о признании космического пространства безъядерной зоной и, таким образом, была направлена на «предотвращение серьезных угроз международному миру и спокойствию». Вторая резолюция подтверждала положения Женевского протокола 1925 года, «запрещающего применение отравляющих газов и бактериологического оружия». Обе конвенции были единодушно одобрены всеми членами ООН, за исключением двух стран: США и Израиля. Решение США эквивалентно использованию права вето: по сути, двойного вето — запрет освещения данных обстоятельств в СМИ и нежелание признавать исторически закрепленный прецедент. В лояльных администрации президента СМИ не было ни единого упоминания о провале попыток международного сообщества предотвратить опасность для всего человечества.
Скудные материалы о шокирующих откровениях прошлых лет, сделанных на конференции в Гаване в октябре 2002 года, едва ли могут прояснить что-либо по поводу международного терроризма и силовых сменах режимов или по иракскому вопросу, короче, по поводу всего, что вызывало такое сильное беспокойство участников конференции. Еще до отлета в Гавану они наверняка уже успели ознакомиться с содержанием письма, адресованного руководителем ЦРУ Дж. Тенетом председателю Сенатского комитета по разведывательной деятельности — сенатору Бобу Грэхаму. В этом письме сообщалось, что, несмотря на незначительную вероятность проведения Саддамом террористических акций с применением обычных видов вооружения или химического, биологического оружия, возможность именно такого развития событий «резко возрастает» в связи с началом американской операции по вторжению в Ирак. ФБР, вслед за главным лицом, ответственным за национальную безопасность, также высказывало свои опасения, «что военные действия в Ираке увеличивают вероятность осуществления террористических актов на территории США». Ведущий американский журнал, посвященный деятельности спецслужб и военной тематике, совместно с некоторыми разведывательными учреждениями пришел ровно к таким же выводам, добавляя при этом, что американское вторжение может «спровоцировать рост международных антиамериканских и антизападных настроений… не ослабит, а только усилит ожесточенность действий исламских террористов». «Война в Ираке грозит увеличением нестабильности и новыми террористическими угрозами, — предупреждает руководство европейских силовых ведомств правительства своих стран»; при этом будет происходить пополнение рядов «и так неуклонно расширяющегося антиамериканского лагеря» новой молодой порослью{241}.
Одновременно с этим американский специалист по организации неожиданных силовых акций и ядерному шантажу Ричард Бэтс написал о развитии событий в Ираке: «Осознавая неотвратимость поражения, Саддам вполне может нанести свой последний удар — применить [оружие массового поражения] на территории США» — через агентурные сети в Америке. «Вероятность этого не велика, — полагал он, — возможно, она настолько же мала», как вероятность повторения событий 11 сентября{242}. Впрочем, все, кто всерьез задумывается о безопасности и защищенности американцев на территории США и обо всех других людях, которые являются потенциальными объектами террористических атак, не должны попросту сбрасывать со счетов возможность терактов.
Приближенные к администрации президента эксперты разделяют мнение, что интервенция самой мощной военной силы в истории против беззащитного врага может служить поводом для реванша и ответных действий. Многие авторитетные исследователи международных отношений отмечали, что потенциальные жертвы американского политического авантюризма «хорошо знают, что только меры устрашения могут сдержать порыв США», главной из которых является оружие массового поражения (Кеннет Уолц). В этой связи «политика США приводит к повсеместному распространению ядерного оружия». Действия Вашингтона активизируют деятельность террористических групп: «Неудивительно, что… слабые государства и недовольные люди… с озлоблением рассматривают США как главную причину и символ их страданий». Если в таком случае не будут предприняты усилия для того,
чтобы облегчить их горестное существование, они начнут предпринимать ответные шаги, используя все доступные им средства, включая террор. В дополнение к этому, по мнению американских разведывательных служб, «усиление экономической стагнации», в основе которой лежит американский подход к распространению принципов глобализации, чревато такими же последствиями{243}.В этих предупреждениях не было ничего нового. Уже давно стало очевидно, что развитые страны постепенно теряют свою монополию на использование военной силы, сохраняя при этом лишь количественное превосходство в вооружении. Задолго до 11 сентября в ходе специальных исследований было доказано, что «хорошо спланированная операция по ввозу на территорию США контрабанды оружия массового поражения с 90-процентной вероятностью будет успешной». Это является «ахиллесовой пятой Америки», утверждалось в исследовании, вышедшем под тем же названием, где просчитывалось множество возможных вариантов действий террористов. По итогам деятельности рабочей группы «Совета по международным отношениям» [17] количество рассматриваемых вариантов действий террористов было расширено и существенно дополнялось их содержание. Опасность террористических атак приобрела реальные очертания после попыток в 1993 году взорвать здание Всемирного торгового центра, что, как сообщали инженеры-строители здания, при более четком планировании операции могло унести жизни десятков тысяч людей {244} .
17
«Совет по международным отношениям» — независимая, негосударственная организация США, основана в 1921 году в Нью-Йорке. Основным направлением ее деятельности является всестороннее освещение наиболее актуальных вопросов международной политики с привлечением широкого круга участников, от действующих политиков, специализированных исследовательских центров до независимых экспертов и простых граждан, интересующихся тематикой международных отношений. — Прим. перев.
Ожидалось, что нападение на Ирак могло стать непосредственной причиной стремительного распространения оружия массового поражения. Эксперт по борьбе с терроризмом (относится к «ястребам») Дэниэл Бенджамин отмечал, что вторжение в Ирак могло спровоцировать «самые страшные последствия распространения оружия массового поражения в истории человечества». Саддам Хусейн хоть и проявил себя как жестокий тиран, но он, однако же, был совсем не глуп. Если Ирак обладал химическим и биологическим оружием, то его хранение подлежало контролю и «обеспечивалось надежной системой командования». Оно ни при каких условиях не могло быть передано Усаме бен Ладену, который представлял угрозу не только для всего мира, но и для самого Саддама Хусейна. Тем не менее, под воздействием внешней агрессии Ирак постиг бы глубочайший социальный кризис, а вместе с ним, вероятно, была бы ликвидирована система централизованного контроля над оружием массового поражения. Оно, в таком случае, вполне могло попасть на огромный «рынок нетрадиционных видов оружия», что предвещало бы «катастрофический поворот событий» по целому ряду аспектов. Послевоенные исследования доказали справедливость опасений Бенджамина, реальные подтверждения которых мы все имели бы возможность лицезреть в случае разграбления иракских полигонов с ядерным оружием{245}.
Критические оценки специалистов и правящей элиты содержали множество важных аспектов. Во-первых, они отражали опасения американского истеблишмента в отношении существования так называемой «сверхдержавы-изгоя», которую весь остальной мир рассматривает как основной источник угрозы международной безопасности и «главный источник внешней опасности для своих стран». Во-вторых, эти оценки отражали необычайно широкий круг мнений и взглядов: приведенные выше высказывания выражают позицию разведывательных служб многих стран, одного ведущего международного военного журнала, двух главных американских журналов по внешней политике, основными сюжетами которых в 2003 году были именно эти темы; а также Американской академии гуманитарных и точных наук, которая опубликовала специальный бюллетень, посвященный этому кругу вопросов; ряда наиболее авторитетных экспертов по вопросам международных отношений, терроризма, стратегического анализа и даже мнения «давосских специалистов», которые задают курс мировой экономики. Кто бы что ни думал об их оценках, трудно найти исторические аналогии столь единодушного критического демарша в отношении готовящейся военной операции. В равной степени абсолютно беспрецедентен всплеск общественных протестов против войны, которая еще не была официально объявлена.
В-третьих, несмотря на то что эта критика вызрела в недрах правящей элиты и экспертного сообщества, она осталась без внимания. Американская администрация не пыталась что-либо противопоставить этим критическим выступлениям и на самом деле, казалось, не замечает их, что, впрочем, было вполне объяснимо. С пропагандистской точки зрения самое сильное в истории государство не должно оправдываться или давать четкие объяснения своим решениям: достаточным основанием является декларирование своих добрых намерений. В таком же духе американские власти уведомили ООН, что она может «оказаться полезной», если подтвердит и скрепит надлежащим образом правильность решений США, в противном случае она неизбежно понесет санкции. Таким образом, США уведомляли весь мир, что власть гегемона освобождает их от необходимости давать кому-либо отчет о каких-либо своих решениях, например о применении ими силы. Признавать, не говоря уже о том, чтобы пытаться опровергнуть, «критические визги» (заимствуя насмешливое выражение МакДжорджа Банди) означает подрывать авторитет власти. Те, кто выступал с критикой США, правы в том, что державная политика ведет к саморазрушению, но политическое руководство обычно обращает на это мало внимания.
В данном случае американская администрация и без предупреждений авторитетных экспертов осознавала, что планируемые военные действия в Ираке, вероятно, увеличат опасность распространения оружия массового поражения и риски проведения терактов против США и их союзников. Но, очевидно, она придавала большее значение потенциальным выгодам от проведения силовой операции. Более того, несмотря на то что стратеги Буша, несомненно, считают неприемлемым распространение оружия массового поражения и увеличение террористической активности, они знают, что эти тенденции можно использовать для достижения собственных целей, как во внешней, так и во внутренней политике. Даже страх и ужас, которые США повсеместно наводят, вполне понятны: они не стремятся понравиться, а хотят, чтобы им подчинялись, и лучше, если это подчинение будет скреплено страхом, что только «укрепит их авторитет».