Гексаграмма

— И что она делает? — поинтересовался Альфонс.

— Ничего особенного… Это фокус, практическое применение ему я так и не смог придумать. Льяса применяли нечто подобное, чтобы обнаруживать детей-шаманов. Сейчас покажу… — выпростав из-под одежды культю, Иден аккуратно соединил ее с ладонью левой руки. Замер так, прикрыв глаза.

И тут же изумленные Альфонс и Мэй заметили, что в полутьме комнаты Иден — его руки, лицо, лысина — начал светиться слабым золотистым светом, холоднее и бледнее, чем солнечный.

Точнее, светился не весь он — светились вены под старческой кожей, светилась россыпь капилляров, похожая на точки и веточки, светились ободки ногтей на правой руке и нездоровым светом пульсировали точки на культе левой… Иден открыл глаза, и Альфонсу потребовалось все самообладание, чтобы не отшатнуться — а Мэй даже тихонько вскрикнула: светились сосуды глазных яблок, светились и уголки глаз, и только зрачки казались непроницаемыми колодцами.

— Господи! — Альфонс не верил в бога, но междометие вырвалось само по себе.

— Да, это впечатляет, — улыбнулся Иден, опуская руки, — но на самом деле всего лишь фокус. Дальше я двинуться не могу. Погодите, кровь перестанет светиться через несколько минут сама по себе.

— Ваша кровь отвечает на алхимию? — Мэй среагировала быстрее Альфонса. — И вы думаете, что в ней есть какой-то агент, который является проводником энергии? А в крови обычных людей, не алхимиков, этого агента нет?

— Можно вас попросить уколоть палец, барышня Мэй? — Иден ласково посмотрел на девочку.

Один из кунаев Мэй прыгнул ей в руку из рукава — Иден не отшатнулся и даже не удивился, как будто он знал о грозном вооружении юной девочки.

Она легко надколола палец и протянула руку Идену.

Тот снова соединил руки, потом осторожно взял маленькую ладонь — и капля крови на пальце Мэй тотчас начала светиться таким же ровным желтым светом.

— Как видите, такой фокус можно проделать с любым человеком, — произнес Иден. — Но кровь не-алхимика светиться не будет. Сами льяса обходятся даже без свечения, это мое маленькое дополнение к формуле. Я проверял так многих людей, и убедился: способности к алхимии — врожденные, они даются от природы. Даже кровь разных алхимиков светится по-разному: у кого-то сильнее, у кого-то слабее. Чем ярче свечение, тем сильнее алхимик. А раз так, способности к алхимии наследуются.

Мэй и Альфонс сидели, пораженные. Потом Мэй, опомнившись, лизнула палец. Свечение пропало.

— А вы проверяли младенцев? — вдруг спросила Альфонс. — Совсем маленьких?

Иден улыбнулся.

— Да, мне тоже пришло в голову, что это свечение могло быть признаком того, что человек использовал алхимию… Я проверял детей нахарра. Свечение… имелось. Что же касается прочих, я попросту ни с кем из синцев не знаком до такой степени, чтобы просить их разрешения провести эксперимент на их ребенке! Я близко знаком с несколькими алхимиками-синцами из Союза Цилиня. Их кровь светится, но какой смысл проверять их детей, когда они — потомки таких же наследственных линий?.. Пару раз, правда, мне выпадал случай проверить не-алхимиков — ни малейшего следа света. Но само по себе это, конечно, не доказательство. Статистика слишком скромна.

— А нахарра, которые не практиковали алхимию? — этот вопрос задал Альфонс.

— Все нахарра практикуют алхимию начиная с шестилетнего возраста, — покачал головой Иден. — Конечно, не всем нравится эта благородная наука и не все идут дальше самых простых преобразований.

Да, я проверял тех, кто предпочитает другие сферы. Свечение все равно имелось.

— А дети, младенцы, которых вы проверили… Наверное, кровь у всех светилась по-разному? — продолжал допытываться Альфонс.

— Как я и говорил.

— Как они сейчас?

Стали ли дети с самым сильным свечением самыми сильными алхимиками?

— Я открыл этот метод всего чуть более десяти лет назад, — покачал головой Иден. — Никто из обследованных мною младенцев пока не выучился настолько, чтобы можно было четко увидеть разницу.

Кроме того, я не записал результаты.

— Почему? — удивился Альфонс.

— Алхимия очень много значит для нас, нахарра, — грустно сказал старик. — Иногда я думаю, что слишком много. Мне не хотелось, чтобы родители давили на своих детей или заранее испытывали разочарование в их способностях. Врагу не пожелаешь такой судьбы. По той же причине я не стал оповещать все племя о моем открытии.

— Нет, — Альфонс тряхнул головой. — Вы меня все равно не убедили. Нужна статистика; нужны тщательные исследования. Если бы все было так просто, все бы уже давно заметили, что дети алхимика становятся алхимиками… К тому же, это противоречит всему, что я знаю об алхимии как о науке управления энергией!

— Да, полагаю, что такие исследования необходимы, — Иден кивнул головой. — Однако меня мои опыты убедили: ведь я собрал и много других свидетельств. Но рассказ о каждом из них займет не один час, а, судя по запахам, пир уже готов. Мне, как старику, много не надо, но вы молоды, и значит голодны?

Тут Альфонс как по команде почувствовал, что он и в самом деле невероятно хочет есть, и что кабинет Идена наполняют более чем аппетитные запахи. Мэй сконфузилась, и Альфонс понял, что у нее тоже в животе урчит.

— Прошу прощения, — произнес Альфонс, — но могу я сначала скопировать эти печати? Мне нужно подумать над ними.

— Печать светящейся крови можете просто забрать, — кивнул Иден, — это копия, — Альфонс благодарно кивнул и, сложив лист бумаги, сунул его в карман брюк. — Что же касается второй печати, то, думаю, разумнее будет вернуться к ней после пира или в следующий ваш визит. Тэмила будет рвать и метать, если узнает, что я удерживал гостей вдали от ее стряпни.

* * *

Представьте себе пресную рисовую лепешку, пропитанную пряно-соленым мясным соусом; в нее завернуты обжаренные кусочки говядины с чабрецом и укропом и тремя видами перца, тушеными помидорами и яблоками, и все это насажено на палочки свежего и сочного сельдерея… вот что такое были шарпи, и воистину прав оказался старый Иден, говоря, что такое нужно пробовать, а говорить о нем бесполезно! А кроме шарпи на пиру были еще мясо, жареное на металлической решетке в лимонном соке, салаты в синском стиле из морских тварей вперемешку со свежими овощами и салатными листьями, обжаренные в карамели фрукты и маринованные сливы, рис в самых разнообразных видах и сочетаниях, а также сладкие пампушки и другая необыкновенно вкусная, непохожая на синскую, выпечка, и не было, слава богу, никаких выдержанных в извести яиц и жареных кузнечиков. Зато, по синскому простонародному обычаю, все выставлялось на длинный стол одновременно. Никакого подобия перемены блюд; все накладывали что и сколько хотели, весело шутили и смеялись — ничего похожего на чинное молчание обеда в клане Чань!

Да что там говорить, еда была настолько хороша, что Ал даже обнаружил, что практически выкинул из головы проблему наследственности алхимии и агента светимости крови — а это уже кое-чего стоило. Правда, он вообще испытывал слабость к хорошей еде…

Довольно скоро алхимик осознал, что ему действительно трудно остановиться, и что если дело так пойдет и дальше, от дома нахарра до дворца его попросту придется катить. С сожалением он отодвинул от себя третью порцию шарпи и постарался втянуться в разговор, чтобы поменьше жевать — а то не успеешь опомниться, как превратишься в этакий колобок!