Ген жизни

– Какой армян? – кричал один на другого. – Не армян, а армянин, понял.

– Ты еще скажи, ара, что карачанин, черкессин, азербайджанин надо говорить? – спорил другой громко.

Сквозь шум голосов Валентина услышала: «Дачный поселок, мамаша с детьми, выходи!».

Марго подпрыгивая бежала домой. Там ждал ее вкусный обед из зайчатины! Наташа как всегда молча держалась за ручку маминого пакета, глядя себе под ноги.

Глава 6

Виктор Мурманский лежал в огромной ванне в бывшей Валиной квартире в городе Мурманске вместе с очередной любовницей, укрывшись пенным покрывалом. Он еще не знал, что случилось с отцом, никогда не интересовался им, будто забыл, что есть отчий дом, который всегда ждет его.

Девушка, плескавшаяся в ванной, еще не знала, что через час будет лежать в мусорном баке со свернутой головой. Жестокость, с которой Барон расправлялся с девушками свободного поведения, приводила подельников в ступор. Они не понимали, что он испытывает, когда выбрасывает очередную жертву, как использованный презерватив. Откуда у единственного сына в семье, любимца матери, что с пеленок готовила его к радости жизни, мечтала, увидеть капитаном дальнего плавания, считала лучшим сыном человечества, окажется такое звериное нутро, никто не знал. Мать тем более не подозревала, что он плавает в океане крови. Он был для нее всегда жертвой. Его бросила девица, первая любовь сразу на выпускном вечере, предпочла другого юношу, но это же не повод, чтобы убивать всех на нее похожих женщин?

Чернявая красавица с длинной косой и ярко – накрашенными губами, казачка Дуся была его первой женщиной. Сладость первого поцелуя, первых ласк, первого ощущения полета, он не забудет никогда. Конечно, мечтает повторить все это вновь. Но разочаровывается, под хмельным допингом не понимает, что не так и отправляет доставленных ему красоток в другой мир.

Поставщики девиц подбирают их на вокзалах, в кабаках, на блат – хатах по фотографии. Все знают вкус хозяина, его развлечение на одну ночь.

Лежа в пенном царстве, заливая страсть бутылкой виски, Барон опять увидел в красотке Дусю. Глаза помутнели, все происходило, как всегда быстро, хруст шеи и повисшая голова набок.

«Как не кстати, опять ее вспомнил, сколько ж ты будешь плодиться, Дуся? Я же сегодня последний день в Мурманске, нужно срочно бежать. Благо сына и Людмилу, тупую блондинку – наложницу, отправил в Италию, пусть приоденутся, отдохнут», – брезгливо ополаскивал руки Виктор Мурманский.

Про то что он теперь живет в квартире Паделкина никто не знает, ищут на Достоевского. А может быть на Бочкова? У него много нор, где они могут его искать. Завтра он уже будет в Питере. Пора валить к братве. Они приготовили ему шикарную квартиру на седьмой линии Васильевского острова. В Мурманске, как всегда, тесно, город маленький, не развернуться.

Кстати, хорошо было бы вспомнить родительский дом, как в той песне, да некогда. Нужно экономику страны поднимать, самое время. Питер стал экспортно – импортной перевалочной базой. Морской холдинг «Виктор и партнеры» требует руководителя. Кто ж лучше него возглавит дело, которое, он создал? Откуда взялся этот гад, прицепился к нему в ресторане. Кто ж знал, что он начальник РУВД или ГУВД. Морда у них ничем не отличается от его халдеев, не разобрал, рамсы попутал, что ж такое тоже бывает. Придется закутаться в кокон, оттуда расплетать криминальные нити во все концы огромной бандитской страны.

Виктор глянул на плавающее лицом вниз тело девушки с распущенными черными волосами, брезгливо оглядел разбросанные вещи. Взял полотенце, обвязал вокруг пояса, так и появился с бутылкой виски в зале. Шестерка смотрел телевизор, развалившись на кожаном французском гарнитуре, увидев Виктора, вскочил, как военный, даже пятками щелкнул.

– Машина у подъезда!

– Хорошо, приберись там! – подойдя к окну, процедил Барон.

За окном красиво падал снег, искрясь, брызгами шампанского. Фонари ловили прожектором остервенелую бело – желтую пыль, непонятно было то ли они всасывают ее, то ли выдувают. Площадь «Пять углов» тихо стонала под порывами северного ветра, охала разъяренно, подметая проспект до самой библиотеки.

«Надо же Руслану понравилась квартира из – за этих пыльных книг, которые хранятся там, – улыбнулся Барон. – Сын взял столько макулатуры, похоже Италию некогда будет увидеть, перечитывать будет «Войну и мир» уже в сотый раз, именно столько Толстой этот роман правил. Эх, сынок, не приведет тебя чтение романов в криминальный мир, кому все мое богатство достанется? – вздохнул Виктор, рассматривая темное бархатное полотно над фонарями. Я думаю, мурманское небо – это и есть черный квадрат Малевича. Был списан с него точно! С этого северного неба, за которым я буду скучать».

Было действительно что – то необыкновенно – спокойное в этом мурманском небе. Мурманск – целая планета задумчивой вечности. Казалось, здесь не живут люди, спят, замерзли навсегда. Черный квадрат везде! Выключи свет и нет города. Один черный квадрат. Осень и белый крутящийся столп фонаря. А завтра вновь получасовой рассвет и черный квадрат Малевича.

«В какой момент я полюбил этот город? – вспоминал Виктор. – Ведь полюбил больше Питера. Уезжать не хочется. Наверное, когда после первой ходки остался здесь? Глоток свободы полюбил! А Ставрополь – глоток жизни, который вкусил при появлении на свет. Ставрополь? Давно там не был. Нужно смотаться, повидать отца. Могу не успеть, как и мать. Ладно, Руслан вернется из Италии, познакомлю его с дедом!».

В Ставрополе Василий Паделкин никак не ожидал встретиться на рынке с отцом Виктора. Столько лет прошло. Может не вспомнил?

– Григорий Фомич вообще не изменился, – делился он с Дусей, – представляешь лоб в лоб столкнулся на стадионе!

– Я его с выпускного не видела. Он тогда сильно на меня разозлился, увидел меня с Федюркиным. Был еще один балбес у нас в классе, – засмеялась Евдокия, закидывая косу вокруг головы, впивая в нее шпильки.

Она спускалась в новом коттедже со второго этажа по белоснежной лестнице с закругленными балясинами. Черные глаза искрились смехом, глядя на белоснежный костюм Василия Федоровича. Конечно, как она могла не влюбиться тогда в белый парадный костюм, в белые перчатки морячка, которого привез с собой в гости Витька. Она, только глянула на него, сразу поняла, что ни Витька, ни балбес Федюркин не были ее первой любовью. Вот оно первое и настоящее чувство! Вася Паделкин!

Затем были письма до востребования, телефонные переговоры, редкие встречи в санатории «Заполярье». Именно этот санаторий они облюбовали для своих любовных встреч. Их устраивало, что круглый год бассейн с морской водой. Ухоженные аллеи рододендронов, по которым гуляли космонавты, и ни одного знакомого лица. Их встречи от рейсов к рейсу, в которые Василий Паделкин якобы ходил часто, были хорошо запланированы. Штурманам разрешали поговорить по телефону с любимыми, умеющими ждать.

Это совершенно не относилось к легкомысленной Евдокии Петровне. Она стольких партнеров поменяла, что забыла их лица. Помнила тех, у кого были деньги. Но деньги быстро обесценивались, как ее любовь. Тогда вход шла власть, поэтому она стала работать директором универмага. Приватизировала его каким – то образом. Стала владелицей первой по величине торговой точки, пустила в аренду торгашей со своим турецким товаром, собирали с них мзду. Все говорили, что у нее покровитель из Москвы. Кто он никто не знал. И вдруг этот покровитель появился в белом костюме, возил на мэрсе, открывал дверь, когда выходила. Детей у нее не было. Аборты не проходят бесследно. Еще девчонкой сделала первый в десятом классе. Отцом был Виктор Мурманский. С тех пор Дуся ненавидела всех детей и тех, у кого они были.

– Ну что твоя с щенятами жива еще? – брезгливо передергивала плечами Дуся, поправляя шпильку.

– Куда денется? Пусть работает на благо российской экономики. Это ты у меня умница, дело свое есть. А Валька всю жизнь на моей шее. Хватит, скинул ярмо.

– Правильно, жить нужно с теми, кого любишь! Ты же меня любишь, Василий?

– Больше жизни! Как в первый раз увидел, пропал.

– Витька не знает про нас?

– Даже не догадывается. Лихо ты все придумала, поздоровалась, а в руке записка застряла, адрес твой до сих пор помню.