Генеалогия московского купечества XVIII в. (Из истории формирования русской буржуазии)

Для судеб детей Петра Михайловича характерен отход от купечества. Михаил, Петр и Владимир «уволены» из купечества в статскую службу 56*и в университет 57*, дочь Евгения вышла замуж за академика художника Н. А. Майкова 58*. Вместе с тем нужно отметить тот факт, что самый видный из них, Петр, добившийся дворянского звания, кроме имения в Волоколамском уезде, владел также тремя полотняными фабриками в Зарайском уезде 59*.

К числу именитых граждан, роды которых происходили из старинных тяглецов московских слобод, принадлежали Бабушкины, Колосовы и Суровщиковы. По 1-й ревизии в 1725 г. в Басманной слободе жил своим двором Иван Гаврилов сын Бабушкин, 53 лет, с сыном Андреем, 31 года 60*, а за Москвой-рекой в доме зятя, А. Скобеникова,- «природный» тяглец Мясницкой полусотни Панкрат Васильев сын Колосов, 17 лет 61*. Имя Василия Васильева сына Суровщикова, 26 лет, впервые встречается в 1747 г. 62*Однако он и в 1725 г. был, очевидно, московским жителем, поскольку по ревизии 1747 г. числится среди основного состава купцов Кошельной слободы,, состоящих в 40-алтынном окладе, а не в «прибылых». К тому же и в окладной книге 1748 г., строго фиксировавшей все случаи прибытия, об этом ничего не говорится. Названные роды не были столь могущественны, как Гусятниковы, но по характеру развития они во многом схожи, а судьбы их представителей удивительнейшим образом переплетались в течение XVIII в.

В компании московских питейных откупщиков состоял вместе с П. Гусятниковым, правда «сверх контракта и кондиций», Андрей Бабушкин 63*. В его «ведомстве» находилось 13 кабаков и фартин, с которых он имел «прибыльных» по 100, 150, 200 руб. в месяц 64*. Кроме того, с рядом компанейщиков (И. Веселовский, Г. Трофимов, И. Рыбинский, М. Савин и А. Турчанинов) он торговал «сибирскими товарами», в частности тканями: китайкой и камкой 65*.

В 1744 г. А. Бабушкин купил у вдовы известного фабриканта Алексея Спиридонова шелковую фабрику 66*, размещавшуюся на бывшем Посольском дворе 67*. Начало этой фабрики восходит к 1717 г., когда она была заведена по указу Петра I П. Шафировым и П. Толстым. В 1721 г. «вступили к ним в кампанию» Матвей и Илья Еврейновы, Федор Старцов, Афанасий Павлов, Федор Мыльников, Матвей Короткой и Спиридон Аникеев. В 1725 г., через год после того, как мануфактура была отдана компанейщикам «в полную власть», они разделили ее «по партиям». Часть взяли Еврейновы 68*, часть – все остальные с раздельным содержанием. Позднее Алексей Спиридонов, сын Спиридона Аникеева, женившись на дочери Афанасия Павлова, объединил в своих руках «нееврейновскую» часть 69*, которая и досталась А. Бабушкину.

В 1745 г. на фабрике имелось 37 станов для производства бархата, цветных штофов, тафт, чулок и работали 76 человек разных специальностей, «да для разматывания шелка баб и детей 150 человек» 70*. Вероятно, последние были представлены жителями деревень, которых ему было позволено купить указом Мануфактур-коллегии «до 200 дворов» 71*.

Производство фабрики непрерывно расширялось, и с 50-х годов на ней имелось уже 60 станов, которые обслуживали в 1762 г. 128 мастеровых, да для размотки шелка – 150 баб и детей 72*. Причем если в 1754 г. на фабрике было изготовлено всего пять наименований шелковых тканей, то в 1759 г. их было 11 73*, а с 1761 г.-14 74*. В это время фабрика уже не умещалась в семи каменных палатах Посольского двора и под нее были отведены два собственных дома Бабушкиных в Старой Басманной и один – в Сыромятниках 75*.

«Пика» своего развития шелковая фабрика А. Бабушкина достигла к концу 60-х годов. В 1768-1769 гг. она была оборудована 125 станками. На ней работали 211 мастеровых и работных людей из числа 112-156 человек приписных (или купленных) по указу 1736 г., 26 человек крепостных и 80 человек вольнонаемных крестьян 76*. За первую половину 1769 г. было выработано тканей на 30 915 руб 77*. Для сравнения скажем, что в год заведения, т. е. за 11 месяцев 1744 г., было изготовлено бархатов, штофов, грезетов и тафт на 1548 руб., а в 1762 г. (за 6 месяцев) – на 7863 руб. 78*

Значительный спад в производстве был, очевидно, связан с событиями чумы и чумного бунта в Москве 1771 г. Еще в первую половину 1770 г. было сделано товаров на 32 991 руб. Но в дальнейшем сведений о работе фабрики не имеется вплоть до первой половины 1772 г., когда за полгода было произведено тканей всего на 7220 руб. В действии в это время находилось только 50 станов, что было связано, вероятно, с недостатком рабочей силы. Из числа приписных у А. Бабушкина осталось после чумы 54 человека, крепостных – 20 и «вольных» – 40 79*. Правда, он сумел в довольно короткий срок выйти из трудного положения, заменив в значительной мере принудительный труд вольнонаемным. Уже в первой половине 1773 г. число мастеровых и работных достигло 197 человек, из которых 123 были «вольные» крестьяне и «по пашпортам». Благодаря этому было введено в действие 105 станов и сделано тканей на 25 328 руб. 80*

В последние годы существования фабрики, в 1776-1779 гг., ее производство достигло уровня конца 60-х – начала 70-х годов. Несмотря на это, в 80-х годах она уже не встречается в ведомостях Комиссии о коммерции и Мануфактур-коллегии о состоянии фабрик и заводов. Возможно, причиной тому была смерть в 1774 г. ее основателя 81*и значительный остаток непроданных товаров. В течение 70-х годов продукция фабрики реализовывалась всего на 66,6-66,7% 82*. Правда, и раньше эта цифра не превышала 70% 83*. Но пока был жив Андрей Бабушкин, он умел, видимо, не только покрывать недостачу, но и извлекать прибыль за счет торговли. Его товары шли на продажу «внутрь России» и реализовывались им самим, поскольку он имел торг и вотчины в московских рядах, в частности в суровском ряду 84*. Наследники, разделившись 85*, уже не смогли выдержать конкуренции 86*и, очевидно, продали фабрику.

Кроме шелковой, в 1750 г. А. Бабушкин завел еще и полотняную фабрику, располагавшуюся в его доме за Мясницкими воротами в Новой Басманной слободе 87*, а позднее в Сыромятниках 88*и в Михайловском уезде 89*. Можно предполагать, что предприятие это не было удачным. Лишь в течение первого десятилетия наблюдается незначительное расширение производства. С 1751 по 1759 г. количество станов увеличилось с 46 до 65, однако рост продукции был небольшим 90*. Это объясняется, видимо, тем, что фабрика с самого начала испытывала недостаток в рабочей силе, так как владелец не имел разрешения на покупку деревень и крестьян. В том же 1751 г. в работе было занято всего 65 человек исключительно «по паспортам» 91*. Этого количества недоставало даже до нормы 1753 г., когда к полотняным станам было определено иметь по 12 мастеровых 92*.

Положение стало еще более острым в 60-х годах. В 1768 г. на фабрике работало всего 10 «вольных» крестьян, а приписных и купленных не было совсем 93*. Отсутствие рабочей силы привело к сокращению производственных мощностей. В 1764-1770 гг. в действии было только 20 94*, а в 1773 г.- 8 станов, которые обслуживали 8 крестьян 95*. Наконец, во второй половине 1773 г. работы на фабрике «за неимением людей не производились» 96*, и в дальнейшем известий об этой фабрике не встречается.

Таким образом, с конца 70-х годов Бабушкины отошли от промышленной деятельности. Причину этого следует искать, видимо, в предпринимательской несостоятельности сыновей Андрея Бабушкина. Старший его сын, Иван, был безынициативным человеком и не смог продолжить дело отца. До конца своих дней 97*он жил в доме второго брата, Семена, не имея собственной семьи 98*.

Судьбы младших братьев сложились более благополучно, главным образом за счет удачных браков. Еще при жизни отца Семен женился на дочери Ивана Романовича Журавлева 99*, представителя крупнейшей фамилии московских купцов, имевших суконную фабрику и занимавшихся во второй половине XVIII в. заграничной торговлей на Востоке и Западе 100*. Правда, в дальнейшем род Бабушкиных по линии Семена довольно быстро захирел. Сам он, несмотря на то, что добился звания коллежского асессора 101*, умер мещанином 102*. Его сын, Николай, имевший торг в серебряном ряду, вначале был купцом 2-й 103*, а затем 3-й гильдий 104*. Внук Никанор с 1831 г., после смерти отца в 1830 г., перешел в мещанство 105*, а внучка Надежда еще в 1850 г. числилась 3-й гильдии купчихой 106*.