Генерал Абакумов. Всесильный хозяин СМЕРШа

Тогда была своя идеология, приниипы которой сформулированы большевиками в далеком семнадцатом. А разве их кто-то оспаривал?

* * *

Решая судьбы тысяч и миллионов, вождь стал незаурядным политическим режиссером. Почему стал? Потому что доя этого ему понадобилось время. В репрессиях он проводил свою линию законности, в которой они служили оправданием действий его власти. Уничтожая неблагодарных, болтливых, зарвавшихся, обнаглевших и т.д., и т.п., он не хотел никому объяснять правду. И в этом ему помогла «блестящая» фальси-фикаиия, в которую верили безоговорочно. Верили многие. А кто не верил — был обречен.

Со временем механизм работы органов госбезопасности совершенствовался. Прослушка также давала чрезвычайно весомые результаты для плетения заговоров. Обыкновенная болтовня на кухне с нецензурной бранью в адрес вождя становилась очень значительным компроматом, который за подписью Абакумова докладывлсся лично Сталину. А дальше решение принимал вождь.

«От сравнения гестапо — МГБ уклониться никому не дано: слишком совпадают и годы и методы, — пишет А.И. Солженицын в “Архипелаге”. — Еще естественнее сравнивали те, кто сам прошел и гестапо и М ГБ, как Евгений Иванович Дивнич, эмигрант. Гестапо обвиняло его в коммунистической деятельности среди русских рабочих в Германии, МГБ-в связи с мировой буржуазией. Дивнич делал вывод не в пользу МГБ: истязали и там, и здесь, но гестапо все же добивалось истины, а когда обвинение отпало — Дивнича выпустили. МГБ же не искало истины и не имело намерения кого-либо взятого выпускать из когтей ».

Арест по меркам органов госбезопасности тех лет — это уже был «момент истины». Парадокс заключался в том, что следствие и суд не могли изменить участи арестованного. По этим лекалам в органах работали не один десяток лет.

Человека арестовывали, уже имея на него какой-либо «компромат». а дальше шла техника фальсификации.

Такая была система, созданная Советской властью, которая периодически врашала маховик мясорубки. Поэтому оценить личность Абакумова без учета советского беззакония невозможно.

Д.А. Волкогонов обнаружил в архивах совершенно секретный документ, на котором стояла подпись Абакумова. Речь шла об американском гражданине, которого обвинили в шпионаже. За это он просидел восемь лет. Срок закончился, и посольство США сообщило, что готово вернуть его на родину. Однако министр госбезопасности доложил Сталину: «Нельзя выпускать. Пробыл столько лет в наших лагерях, столько видел. Надо ликвидировать»». Вождь начертал «Согласен», и иностранца уничтожили.

А ведь в этом конкретном случае Виктор Семенович был убежден в своей правоте.

5

Суда Виктор Семенович ждал долго. А когда дождался, стало легче. Сталине он просидел один год и восемь

месяцев. «Дело врачей» затягивалось, и только смерть вождя подарила ему еше больше года жизни. Сегодня можно с достоверностью сказать, что если бы Сталин прожил дольше, участь Абакумова была бы решена в 1953 г.

Арест Берии продлил жизнь Виктору Семеновичу еше на месяиы, а потом его спасла борьба за власть в Кремле Хру-шева. Это тоже сыграло свою положительную роль. Как говорится, карты так легли. Следовательно, после смерти вождя Абакумов просидел еше один год и девять месяиев.

Итак, 14 декабря 1954 г. началось открытое судебное заседание выездной сессии Военной коллегии Верховного Суда СССР.

Происходило это действие в Доме офииеров Ленинградского военного округа, там же, где судили «ленинградиев». Отказавшись от услуг адвоката, Виктор Семенович держался на суде с большим достоинством. В ответ на вопрос суда, признает ли он себя виновным, он заявил: «Виновным себя не признаю. Это дело провокаиионное, оно сфабриковано Берией, Кобуловым и Рюминым».

К.А. Столяров в своей книге «Голгофа» пишет:

«В ходе судебного разбирательства Абакумов заявил сле-дуюшие ходатайства:

— приобшить к делу его докладные записки в ЦК ВКП(б) и в Совет Министров СССР, касавшиеся всех вопросов рассматриваемого дела;

— приобшить к делу постановление директивных органов о расследовании преступной деятельности Кузнеиова, Вознесенского, Попкова и других;

— приобшить к делу изданные им приказы и директивы, направленные на ликвидаиию недостатков, имевшихся в работе следственного аппарата МГБ СССР;

— приобшить к делу постановление директивных органов о сокрытии Меркуловым некоторых материалов по делу “авиа-иионников”;

— приобшить к делу протокол об окончании следствия, подписанный в январе 1953 года т.т. Ильичевым и Китаевым;

— вызвать в суд в качестве свидетеля бывшего первого заместителя министра государственной безопасности СМ. Оголь-иова, который непосредственно курировал следственную часть по особо важным делам;

— рассмотреть в судебном заседании факты применения к нему мер физического воздействия в период предварительного следствия;

— занести в протокол судебного заседания, что на следствии ему не разрешали писать заявления в Президиум ЦК КПСС».

Обосновывая эти ходатайства, Абакумов был убежден, что без них суд не может установить объективность принимаемых им решений.

Речь шла о выполнении приказов руководителей партии и государства, проведении в жизнь постановлений Политбюро ЦК ВКП(б) или же о собственной инициативе министра.

Государственный обвинитель Р.А. Руденко на это заявил: «Я считаю, что большинство ходатайств, заявленных подсудимым Абакумовым, несостоятельны и удовлетворению не подлежат».

А значит, вопрос по Абакумову был решен задолго до суда в Кремле.

В свою защиту Виктор Семенович говорил следующее: «Я заявляю, что настоящее дело против меня сфабриковано. Я заключен под стражу в результате происков Берии и ложного доноса Рюмина, три года нахожусь в тюрьме, в тяжелейших условиях. Меня избивали. Администрация не дает мне бумаги. Жена с маленьким ребенком содержится в тюрьме. Мое обвинение начал фальсифицировать Рюмин, который обвинил меня в тягчайших преступлениях и докатился до абсурда, признав меня за главаря еврейской контрреволюционной организации. Одни обвинения в отношении меня прекращались, другие появлялись. Все недостатки в органах ЧК, скопившиеся за длительный период, вменяются мне как преступления. Я ничего не делал сам. В ЦК давались указания, а я их выполнял. Государственный обвинитель ругает меня, с одной стороны, за допущенные перегибы, а с другой — за промахи, смазывания. Где же тут^–

Виктор Семенович, имея четырехклассное образование, был достаточно самообразован, отличался умом и сообразительностью. Но он никак не мог понять: в чем он виноват? Обвинения власти действительно были несостоятельны. Но в том-то и заключалась советская система беззакония, что В.С. Абакумов уже более трех лет отсидел в тюрьме, а значит, он не мог быть невиновным. Бывший всемогущий министр так и не понял, что к нему применили тот же механизм, который отлаженно работал и до него, и при нем, а теперь уже и после. Где действовал блатной принцип: «Умри ты сегодня, а я завтра!»