Генерал Абакумов. Всесильный хозяин СМЕРШа

Из 130 перечисленных в документе пунктов обратим внимание на некоторые.

«1. Денег советских - 22 997 руб. 59 коп., в том числе сберегательная кн^ижка на 6180 руб. 59 коп.

2. Вин разных - 1229 бут., большинство из них заграничные и изготовления -1897, 1900 и 1902 г.

3. Коллекция порнографических снимков - 3904 шт.

4. Порнографических фильмов - 11 шт.

5. Сигарет заграничных разных

египетских и турецких - 11 075 шт. (...)

7. Пальто мужск. разных, большинство из них заграничных — 21 шт. (...)

15. Костюмов мужских разных заграничных - 22 шт.

16. Брюк разных - 29 пар. (...)

18. Гимнастерок коверкотовых из заграничного материала, защитного цвета и др.
– 32 шт. (...)

20. ' Сапог шевровых, хромовых и др.
– 19 пар.

21. Обуви мужской разной (ботинки и полуботинки), преимущественно заграничной - 23 пары. ( ... )

105. Резиновый искусственный половой член — 1. ( ...)

116. Посуда антикварная разная - 1008 пред. ( ...)

119. Патрон — 360 (...)

121. Антикварных изделий разных - 270».

Кроме того, расходы на содержание Ягоды Г.Г. и его ближайшего окружения с 1.01 по 1.10.36 г. (за 9 месяцев) составили 3 718 500 рублей.

Нетрудно себе представить, с каким омерзением читал все это аскет Сталин.

Ягода всегда интересовался материалами архивов царской охранки. Все документы-компроматы в отношении видных деятелей партии и государства он подавал лично Сталину со словами: «Есть любопытный материал (документ). Достоин нашего интереса». Разве Ягода думал, что НКВД будет вести проверку и по нему после ареста. В Горьковском секретном архиве очень долго находились на хранении материалы бывшего охранного отделения Нижегородского жандармского управления, по которым проходил бывший анархист Г.Г. Ягода под кличкой Сыч как активный участник анархической группы. В переписке между охранными отделениями по анархистам в зашифрованной форме указывалось о связи Ягоды с охранным отделением.

Осенью 1935 г. вечером на квартиру заведующего Горьковским областным секретным архивом А.А. Евстифееву в пригородный поселок Печоры приехал секретарь начальника Управления НКВД Горьковской области Куракин и предложил срочно поехать с ним в областной архив и вьщать по требованию начальника Управления Погребинского дело за 191О г. N9 27 в зеленой обложке. От соответствующей расписки в получении дела Куракин отказался и только пригрозил , что нет оснований не доверять начальнику Управления НКВД. Следует отметить, что Погребинский до этого неоднократно знакомился с рядом дел из секретного архива лично и снимал копии с интересующих его документов.

Протокол допроса Евстифеева А.А. об изъятых из архива Погребинским материалах секретного характера о Г.Г. Ягоде вместе с выпиской из отношения N9 296262 от 28.04.1912 г. Московской охранки, в котором сообщалось Департаментом полиции о Г.Г. Ягоде: «В 1908 г. в городе Нижний Новгород был заподозрен в сношении с охранным 10 ав

густа 1937 г. бьши отправлены начальником УНКВД по Горьковской области майором ГБ Лаврушиным начальнику секретариата НКВД СССР комиссару Гб 3-го ранга Дейч. Но, не смотря на соответствующую проверку НКВД, Сталин не проявил интереса к этому делу. И это направление следствия бьшо закрыто.

13 марта 1938 г. Военной коллегией Верховного Суда СССР Г.Г. Ягода был приговорен к расстрелу, а 15 марта его расстреляли. Это бьшо в 2 часа ночи.

* * *

На Ежова написал донос начальник Ивановского управления НКВД старший майор ГБ В.П. Журавлев. Он обвинял кровавого карлика в потворстве врагам народа.

А ведь не без помощи Ежова Журавлев за неполные два года с должности начальника СПО в Томском горотделе НКВД «дослужился» до начальника областного управления. Но что оставалось делать Журавлеву, если его попросил об этом Лаврентий Павлович? Положение же Ежова бьшо шатким.

А все начиналось, когда 22 августа 1938 г. первым заместителем Ежова назначили Л.П. Берию (29 сентября - начальником ГУГБ НКВД СССР, 11 сентября - присвоено звание комиссара ГБ 1-го ранга).

За Берией потянулись свои. Заместителем начальника ГУГБ НКВД СССР назначили В.Н. Меркулова (11 сентября — присвоено звание комиссара ГБ 3-го ранга). Начальником 4-го отдела 1-го управления с 15 сентября становится Б.З. Кобулов (11 сентября — присвоено звание старшего майора ГБ).

19 ноября 1938 г. заявление Журавлева рассмотрели на заседании Политбюро и признали политически правильным.

Ежов понял, что лучше уйти самому, а то получится, как с Ягодой, и 23 ноября написал в Политбюро ЦК ВКП(б) тов. Сталину:

«Прошу ЦК ВКП(б) освободить меня от работы по следующим мотивам:

1. При обсуждении на Политбюро 19-го ноября 1938 г. заявления начальника УНКВД Ивановской области т. Журавлева целиком подтвердились изложенные в нем факты.

Главное, за что я несу ответственность, это то, что т. Журавлев, как это видно из заявления, сигнализировал мне о подозрительном поведении Литвина, Радзивиловского и других ответственных работников НКВД, которые пытались замять дела некоторых врагов народа, будучи сами связаны с ними по заговорщицкой антисоветской деятельности. В частности, особо серьезной бьша записка т. Журавлева о подозрительном поведении Литвина, всячески тормозившего разоблачение Постышева, с которым он сам бьш связан по заговорщицкой работе. Ясно, что если бы я проявил должное большевистское внимание и остроту к сигналам т. Журавлева, враг народа Литвин и другие мерзавцы были разоблачены давным-давно и не занимали бы ответственных постов в НКВД.

2. В связи с обсуждением записки т. Журавлева на заседании Политбюро бьши вскрыты и другие, совершенно нетерпимые недостатки в оперативной работе органов НКВД.

Главный рычаг разведки — осведомительная работа оказалась поставленной из ряда вон плохо. Иностранную развед-

–

ку по существу придется создавать заново, так как ИНО бьш засорен шпионами, многие из которых были резидентами за границей и работали с подставленной иностранными резидентами агентурой. Следственная часть также страдает рядом существенных недостатков. Главное же здесь в том, что следствие с наиболее важными арестованными во многих случаях вели неразоблаченные еще заговорщики из НКВД, которым удалось, таким образом, не давать разворота делу вообще, тушить его в самом начале и, что важнее всего - скрывать своих соучастников по заговору из работников ЧК. Наиболее запущенным участком в НКВД и связанным с ними иностранным разведкам за десяток лет минимум удалось завербовать не только верхушку ЧК, но и среднее звено, а часто и низовых работников, я успокоился на том, что разгромил верхушку и часть наиболее скомпрометированных работников среднего звена. Многие из вновь вьщвинутых, как теперь выясняется, также являются шпионами и заговорщиками. Ясно, что за все это я должен нести