Генерал Абакумов. Всесильный хозяин СМЕРШа

Он был приглашен председателем думы в Петроград. Рано утром на Миллионную, в квартиру князя Путятина, выехал временный комитет Государственной думы, и только что прибывший глава Временного правительства князь Львов, и там состоялось свидание с великим князем.

Началось обсуждение вопроса о занятии престола. Михаил Александрович, как и нужно было ожидать, встал, что называется, на дыбы и ни за что не соглашался занять престол при каких бы то ни было условиях, отпрашиваясь от этого всеми силами ( ...) После долгих споров и рассуждений, которому из двух решений отдать преимущество, великий князь просил дать ему время обдумать свое решение и удалился во внутренние комнаты, пригласив с собой Родзянко и князя Львова.

Совещание их продолжалось около часа. По истечении которого Михаил Александрович вышел и объявил свою волю принять престол только в случае желания Учредительного собрания.

После этого временный комитет уехал в Таврический дворец, и у великого князя осталось всего несколько человек доя составления текста манифеста. Таким образом закончилось царствование в России династии Романовых».

Было это 3 марта 1917 г.

* * *

Удивительно, на новый 1917 г. в ресторанах требовали вина и водки, цена которых колебалась от 50 рублей до 100 за бутылку.

Популярный «Веселый уголок» наторговал в новогоднюю ночь на 38 000 рублей. За кусок мяса филея на пятерых платили 80 рублей, за стерлядь на восьмерых — 180 рублей. За поездку в или в »Стре;’ьню» извозчикам платили от 50 до 75 рублей, а парным от 100 до 150. В результате на встречу Нового года москвичи оставили в ресторанах не менее 1 миллиона рублей. Люди гуляли как в последний раз, словно чувствовали приближение развязки.

3

Московский агент пароходства «Самолет» Н.П. Окунев оставил нам увлекательную картину московской жизни времен революции в своих дневниках.

Вот что он записал 1 марта 1917 г.:

«В первом часу дня пошел “куда все идут”, т.е. к Думе. И начиная еще от Лубянской площади, увидел незабываемую картину. По направлению к Театральной и Воскресенской площадям спешили тысячи народа обоего пола, а в особенности много студентов и учащихся. С высоты от Лубянского пассажа вдоль к Охотному ряду темнела оживленной массой, может быть, стотысячная толпа. И между пешеходами то и дело мчались в разных направлениях грузовые и пассажирские автомобили, на которых стояли солдаты, прапорщики и студенты, а то и барышни, и, махая красными флагами, приветствовали публику, а те в свою очередь, восторженно кричали им

И далее:

«Настроение не падает, разъезды “революционных” солдат и студентов не прекратились и вызывают со стороны народа крики “ура”, маханье шапками и платками. Необычайные картины: у солдат в одной руке ружье или шашка, а в другой красный флаг; или так: соадат и студент идет обнявшись и у солдата флаг, а у студента ружье”. “Одетых” же городовых — нигде, нигде не видно. Революция все-таки уже в полном ходу, и пока, благодаря Бога, в бескровном виде». 2 марта 1917 г. «Жандармы и полиция арестуются, организуется милиция. Управляется Россия пока так: назначены комиссары для заведывания министерствами». «Теперь о впечатлениях сегодняшнего дня с московских улиц. День уже не такой холодный: облачно, изредка небольшой снег, мороза не более 3°. Потоки народа и войск к Думе еше могучее. Нет такой улицы, близкой к центру, на которой не чернело бы, не волновалось море людей. Может быть, с пол-Москвы, то есть до миллиона людей, целый день идут, стоят, машут шапками, платками, кричат “ура” и свищут небольшим группам полицейских, которых нет-нет, да и поведут как арестованных в Думу».

В апреле 1917 г. Виктору Абакумову исполнилось девять лет, и день 18 апреля (1 мая) он должен был запомнить на всю жизнь. По свидетельству очевидца, несмотря на холодную погоду (снег, дождь, град) , на улицах и плошадях Москвы в те часы сошлось более три четверти всего московского населения: «с 11 ч. угра до 2 ч. дня. За эти три часа мы прошли по Сретенке, Большой Лубянке, Лубянской плошади, Театральным проездом, Театральной, Воскресенской и Красной пло-шадям и затем по Тверской до Страстной плошали. Везде тучи народа — демонстрируюшего и созерцаюшего. Демонстранты с флагами-знаменами. Конечно, красного цвета, иногда с богатыми украшениями, золотыми и серебряными позументами и кистями, а также с вышивками и рисунками разных эмблем. Участвовали в демонстрации и войска со своими оркестрами, но не скажу, чтобы они радовали своим видом. Как-то шли нестройно, подчеркиваюшее демократично — не было строевого порядка, офицеры тушевались и, смешиваясь с солдатами, не давали нужного военного тона, одним словом, это уже было не войско, а толпа.

Впрочем, такое явление теперь уже повседневно. И мы “буржуи” уже как-то мало верим в мошь такого воинства — воинства, не по форме одетого, расстегнутого, неподтянутого, не признаюшего в своем укладе чинов и старших, всеку-ряшего, бредущего гражданской косолапой походкой и готового в случае чего “дать в морду” своему начальнику, якобы раньше тоже дававшему им, солдатам. Лучше всего шли юнкера, да оно и понятно - тут полная

Россия жила при двоевластии.

Кроме Временного правительства второй властью были советы. Один только Петроградский совет насчитывал 850 рабочих и 2 тыс. солдатских депутатов. Именно совет призвал рабочих создать милицию (Красную гвардию) и вооружить ее захваченным в Арсенале оружием, которая сыграет не последнюю роль в октябрьских событиях семнадцатого.

Приближалась следующая революция. Русская армия перестала быть силой на фронте и тем более в тылу. Дезертирство стало ее неотъемлемой частью. В деревнях начиная с июля 1917 г. бьшо зарегистрировано более 1700 случаев откровенного насилия. А с 1 сентября по 20 октября власти зафиксировали как минимум 5140 «нарушений порядка». В сентябре - октябре около 40 из 200 случаев применения войск закончились актами неповиновения. В сентябре - октябре сотни предприятий бьши остановлены под предлогом трудностей в снабжении, снижения производительности труда рабочих, забастовок и беспорядков. Государство было бессильно что-либо изменить. События развивались молниеносно.

17 октября меньшевистский журнал рассказал о существовании письма, ходившего в большевистских кругах, в котором «обсуждался вопрос о вооруженном восстании».

21 октября гарнизон перешел на сторону Петроградского Военно-революционного комитета (ПВРК). Вечером 24 октября Красная гвардия и несколько военных частей, действуя от имени Совета, захватили невские мосты и стратегические центры (почты, телеграф, вокзалы). Буквально за несколько часов весь город перешел под контроль восставших.

А в Зимнем дворце все еще заседало Временное правительство. Утром 25-го Керенский отправился за подкреплением, и уже в 1 О часов по инициативе Ленина было опубликовано воззвание Петроградского Военно-революционного комитета (ПВРК), в котором говорилось, что правительство низложено и что власть перешла в руки ПВРК. Во второй половине дня 25 октября Ленин заявил на сессии Петроградского совета:

«Рабочая и крестьянская революция, о необходимости которой все время говорили большевики, свершилась. Угнетенные массы сами создадут власть. В корне будет разбит старый государственный аппарат и будет создан новый аппарат управления в лице советских организаций.

Отныне наступает новая полоса в истории России, и данная, третья русская революция дол^а в своем конечном итоге привести к победе социализма».

В 22.40, за несколько часов до падения Зимнего дворца, открылся 1 1 Всероссийский съезд Советов, на котором через два часа после ареста Временного правительства были ратифицированы два основных документа: декреты о мире и о земле.

Но перенесемся в Москву, где жил Виктор Абакумов.