Генерал армии Черняховский

Фельдмаршал фон Лееб понимал, что катастрофа постигла не только его войска, но и его лично, что Гитлер, возлагавший так много надежд на захват Ленинграда, не простит ему эту неудачу. Лееб написал Гитлеру доклад о якобы предпринимающихся дальнейших действиях по овладению Ленинградом, на самом же деле это была попытка объяснить свои неудачи и как-то смягчить удар.

Лееб просил несколько дивизий и обещал все же взять Ленинград. Старый, опытный Лееб, конечно, понимал при этом, что в той обстановке, которая создалась на московском направлении и на юге, Гитлер не сможет найти для него подкреплений. В этой связи он высказал такое предложение: если не будут даны подкрепления, то надо перейти в глухую оборону и сохранить войска для наступательных действий в более благоприятных условиях, которые несомненно — он верит в это — в будущем появятся.

После неудачи под Ленинградом Гитлер сильно гневался на Лееба. На одном из совещаний он с возмущением говорил:

— Лееб не выполнил поставленную перед ним задачу, топчется вокруг Ленинграда, а теперь просит дать ему несколько дивизий для штурма города. Но это значит — ослабить другие фронты, сорвать наступление на Москву. И будет ли взят Ленинград штурмом, уверенности нет. Если не штурм, то Лееб предлагает перейти к глухой обороне. Ни то, ни другое не годится, он не способен понять и осуществить мой замысел скорейшего захвата Ленинграда. Этот город надо уморить голодом, активными действиями перерезать все пути подвоза, чтобы мышь не могла туда проскочить, нещадно бомбить с воздуха, и тогда город рухнет, как переспелый плод… Что же касается Лееба, то он явно устарел и не может выполнить эту задачу.

Единоборство войск Северо-Западного и Ленинградского фронтов с группой войск «Север» закончилось победой наших войск, несмотря на то, что у Лееба было гораздо больше сил и возможностей. Начинал наступление на Ленинград Лееб, пожалуй, в самый пик своего полководческого взлета, после удач в первые дни войны он думал, что просто по инерции, на крыльях этих удач, влетит в Ленинград, но кончил тем, что Гитлер отправил его в отставку.

Серьезные неудачи, постигшие немецкие войска на северном крыле советско-германского фронта, все же дали возможность гитлеровскому командованию начать подготовку решающей операции на главном направлении.

На одном из совещаний в «Волчьем логове» Гитлер сказал:

— Наши успехи, достигнутые смежными флангами групп армий «Юг» и «Центр», дают возможность и создают предпосылки для проведения решающей операции группы армий «Центр»… В полосе группы армий «Центр» надо подготовить операцию таким образом, чтобы по возможности быстрее, не позднее конца сентября, перейти в наступление и уничтожить противника, находящегося в районе восточнее Смоленска, посредством двойного окружения, в общем направлении на Вязьму, при наличии мощных танковых сил, сосредоточенных на флангах…

Большая работа по подготовке наступления, конечной целью которого был захват Москвы, была проделана и в генеральном штабе сухопутных войск, проведено несколько совещаний, предприняты меры для доукомплектования частей и соединений группы армий «Центр». 6 сентября Гитлер подписал директиву № 35 на проведение этой операции, которая получила кодовое наименование «Тайфун».

Операция должна была быть осуществлена в самое короткое время, до начала осенней распутицы и зимы, и обязательно завершиться победой. Эта мысль отразилась и в ее названии, которое придумал сам Гитлер, — наступающие войска должны, как тайфун, смести все на своем пути к Москве.

Итак, «Тайфун» разразился 30 сентября ударом танковой группы Гудериана и 2-й немецкой армии по войскам Брянского фронта. Не встречая серьезного сопротивления, Гудериан рвался к Орлу, оказались под угрозой окружения 3-я и 13-я армии Брянского фронта. Нанеся мощный удар на правом фланге, гитлеровцы приковали все внимание нашего командования к этому направлению, а 2 октября нанесли еще более мощные удары по войскам Западного и Резервного фронтов. Все три наших фронта вступили в тяжелейшие бои.

С этих дней внимание всех наших воинов, и конечно же Черняховского, было приковано к событиям на московском направлении, о которых сообщали по радио в сводках Информбюро (а порой и замалчивали, но приходили эти новости по «солдатскому телефону»).

2 октября сообщалось в газете «Известия»:

«Начались оборонительные действия войск Западного и Резервного фронтов на ржевском и вяземском направлениях против войск немецко-фашистских групп армий «Центр».

Войска Брянского и Западного фронтов нанесли контрудары по прорвавшимся группировкам противника, но не смогли приостановить наступление превосходящих сил врага. Обстановка становилась все более угрожающей. В наступление перешли главные силы немецко-фашистской группы армий «Центр» — 9, 4 и 2-я армии, 3 и 4-я танковые группы, а также правофланговые соединения 16-й армии группы армий «Север». Ударом встык между 30-й и 19-й армиями (командующий генерал-лейтенант М. Ф. Лукин) противник прорвал оборону советских войск и к исходу дня продвинулся на глубину 10–15 км. Командующий Западным фронтом решил контрударами 30-й и 19-й армий и частью своих резервов отбросить противника и восстановить положение. Однако превосходство в силах и средствах оставалось на стороне противника, и контрудары успеха не имели. Противник продолжал развивать наступление. Другая группировка противника прорвала оборону войск 43-й армии (командующий генерал-майор П. П. Собенников) и вышла на рубеж Ельня, Спас-Деменск, Мосальск».

На следующий день, 3 октября, было объявлено о взятии немцами Орла и продолжении удара на Вязьму.

4 октября:

«Войска 19, 16 и 20-й армий Западного и 32, 24 и 43-й армий Резервного фронтов оказались глубоко охваченными с обоих флангов. Оценив сложившуюся обстановку, Ставка Верховного Главнокомандования приказала отвести за Ржевско-вяземский оборонительный рубеж находившиеся под угрозой окружения войска 19, 16 и 20-й армий Западного фронта и войска 32, 24 и 43-й армий Резервного фронта».

И через день:

«Ставка Верховного Главнокомандования отдала директиву Военному совету Западного фронта о приведении Можайской линии обороны в боевую готовность, выделив для ее укрепления из своего резерва шесть стрелковых дивизий, шесть танковых бригад, более десяти противотанковых артиллерийских полков и пулеметных батальонов. На Можайскую линию обороны перебрасывалось несколько дивизий Северо-Западного, Юго-Западного и Западного фронтов. Принимались меры к тому, чтобы восстановить нарушенное управление войсками и создать новую группировку, способную дать отпор немецко-фашистским захватчикам.

Войска Брянского фронта оставили Карачев. Противнику удалось выйти в район восточнее Брянска. 2-я немецкая армия, начавшая наступление 2 октября, вышла в район Сухиничи, а своим 43-м армейским корпусом начала охватывать нашу 50-ю армию (командующий генерал-майор М. П. Петров) с севера, стремясь соединиться у Брянска с войсками 2-й танковой армии».

— Вот и обозначились огромные клещи, — отметил для себя Черняховский. А к вечеру его мнение подтвердилось таким сообщением:

«Войска Западного фронта оставили г. Ельня.

Войска Брянского фронта оставили г. Брянск».

А «беспроволочный солдатский (да и офицерский) телефон» принес слух: под Вязьмой попали в окружение наши 19, 20, 24, 32 и почти вся 16-я армии!

Это уже было похоже на катастрофу. «Чем будут защищать Москву?» — подумал Черняховский. Он понимал, что именно эти армии и предназначались для обороны столицы.

Черняховский не мог дать для себя ответ на этот вопрос. Ничего не сообщали на сей счет ни радио, ни газеты. Их молчание не предвещало ничего хорошего.