Генерал Дроздовский. Легендарный поход от Ясс до Кубани и Дона
Шрифт:
Когда доложили радостно о том полковнику Дроздовскому, он отреагировал на услышанное так:
— Молодцы! Мне бы быстрее одеть новых добровольцев в солдатское.
— Будут одеты, Михаил Гордеевич, не волнуйтесь. Все отдано в шитье местным мастерицам.
— Они не успеют сшить. Завтра уходим из Любимовки дальше.
— Тогда как прикажете быть?
— С портнихами расплатиться. Что не успели — увезти кроеное и оставшийся материал с собой. Дошьем на новом месте…
В Каховке состоялся военный парад: 1 — я русская добровольческая бригада промаршировала по центру под Андреевским флагом 2-го полка Балтийской
— Что прибыло сегодня к германцам в Берислав? Известно, Михаил Кузьмич?
— Да, посылал нашего офицера, прапорщика Ольшевского, под видом местного жителя на тот берег. Разведал все.
— Кто там, кроме австрийцев?
— Свежий немецкий батальон пехоты, батарея полевых пушек. Пулеметов прибыло много.
— Как смотрится настроение германцев? Здесь, в Каховке?
— Если не считать майора Наумана, как будто стали к нам не столь благосклонны.
— В чем это видится?
— Караул у снарядного склада удвоен. Поставлен пулемет. Мост блокирован австрийскими патрулями.
— Значит, пора нам уходить от Днепра.
— Как быть с парадным расчетом, Михаил Гордеевич?
— Надо еще раз поостеречься. Только одну роту на парад, оба эскадрона и взвод конно-горный.
— Остальным что приказать?
— Не расхолаживаться. И готовиться к маршу дальше…
…Следующим маршрутным пунктом стало большое селение Серогозы. Красногвардейский отряд из местных оттуда ушел заранее. К Дроздовскому обратился директор гимназии, эвакуированной во время войны из Риги, просил оружия для гимназического отряда самообороны. Тот отказать в такой просьбе не смог старому гимназическому учителю:
— Я прикажу выдать вам десять трехлинейных винтовок с патронами.
— Премного благодарен. Вооружу ими учителей, старших гимназистов, что покрепче.
— Вы в армии сами-то служили?
— Нет, не довелось. Служил государю по гражданской части.
— Это хорошо. Тогда обратитесь к кому-нибудь из местных, к офицеру или надежному бывшему старому солдату. Пусть научит ваш отряд самообороны обращаться с оружием.
— Премного благодарен вам за такой дельный совет. Есть у меня на примете такой человек.
Когда походная колонна выступила из Серогоз, начальник бригадного штаба Войналович, подъехав к Дроздовскому, заметил как бы между прочим:
— Михаил Гордеевич, что-то мы ведем себя не как на войне.
— А что такое, Михаил Кузьмич?
— Сегодня меня штабные связисты осадили. Серьезные у них к нам претензии есть.
— Чем они недовольны?
— Пересказали сначала ваши слова, Михаил Гордеевич, что бригада вошла в зону действий красных.
— Ну и что? Оно действительно так и есть.
— Тогда почему мы не портим им телеграфную связь? Вот в чем нас упрекнули наши связисты.
— Они правы. Верное дело сказали. Прикажите, чтобы теперь по дороге портили телеграфные линии. Чтобы лишить большевиков возможности передавать сведения о нас.
— Есть рвать провода и пилить телеграфные столбы…
…Бригада „дроздов“ пылила по дороге на Мелитополь, уже несколько дней не имея боевых столкновений. В провианте добровольцы особо не нуждались: местное население, особенно хуторяне, сами привозили к дороге разные продукты своим „избавленцам“. Деньги зачастую брать отказывались.
На
одном из хуторов натолкнулись на пункт сбора реквизированного мелитопольским советом скота у местного населения. Скот был возвращен хозяевам.Теперь полковник Дроздовский постоянно рассылал вперед и боковыми маршрутами усиленные конные разъезды, имевшие надежных проводников из местных жителей. Телеграфная связь портилась всюду. В „Дневнике“, к примеру, появилась такая запись:
„…Сняли телефонные аппараты с Мелитополем, телеграфные электромагниты; предварительно наш пионер (сапер; в данном случае связист. — А. Ш.) разговаривал от имени (местного) комитета с заместителем Гольдштейна, начальника мелитопольской банды. Оказалось, что у Гольдштейна в деревне Веселое, где их сотни две-три, своего рода штаб. В общем, получили известную ориентировку, но ничего очень существенного, боялись расспросами себя выдать…“
В селе Калга белая добровольческая бригада сделала очередную дневку. В дроздовском „Дневнике“ за 1 апреля появились такие записи, больше напоминавшие повседневную прозу похода Яссы — Дон. Похода по той территории российского Юга, которую Гражданская война еще не залила обильно кровью и основательно не выжгла, не испепелила человеческие сердца на историческом изломе старого и нового Отечества:
„…Весь путь отряда встречается и провожается благословениями и восторгами одних, проклятием и ужасом других и тупым безразличием массы; хотя, впрочем, не везде: где сильно поработали грабители, там удовлетворение было массовым.
…Народ, в общем, так напуган всяким появлением вооруженных, что и здесь (в Калге) часть поскрывалась, особенно женщины, пока им не разъяснили, что мы не враги. В Калгу опять прибыл ряд хуторян с мольбою о помощи — послали экспедицию, но только на одном фольварке, что у почтовой станции Калга, удалось арестовать для разбора вины, а троих, выскочивших с оружием, ликвидировали на месте.
Из остальных мест вся эта рвань разбежалась, но пока не удалось захватить…
День тяжелого удара, возвращение Кудряшева (его приключение, арест в Лепетихе, угроза крестьян расстрелять за большевизм).
Вести о Доне — Корнилов в районе Кавказская — Петровск (на Каспии). Измена молодых казаков, поражения, расстрелы офицеров. Может, преувеличено, но суть — едва ли. Эти показания дали два офицера; один из отряда, защищавшего Новочеркасск.
Движение японцев; поход поляков к Воронежу. Болотовский поехал дальше. Маяком ему будут служить Симферополь и Ростов. Принципиальное решение — сохранить отряд до лучших времен. Что же делать непосредственно — обдумаем, пока же в районе Мелитополя немного задержаться. Надежда на помощь союзников, японцев больше, но какою ценой.
Катастрофа Корнилова и Алексеева — это национальное несчастье.
Мое переживание: пройдя уже больше половины пути, потерять точку стремления! И все же бороться до конца…“
Спустя месяц в донской станице Мечетинской полковник Дроздовский расскажет о „смутных днях“, пережитых им перед занятием города Мелитополя, когда до Области Войска Донского остались считаные походные версты. Его собеседниками были командующий Добровольческой армией Антон Иванович Деникин и командир Корниловского полка полковник Александр Павлович Кутепов, одна из легендарных личностей Белого дела. Разговор вел старший за столом.