Генерал Ермолов

С какими силами противники вступили в осеннюю кампанию 1813 года? Союзники имели без малого 522 тысячи штыков и сабель и почти 1400 орудий. У Наполеона находилось в строю 440 тысяч человек и 1200 пушек ^{335} . [1]

Союзники разделили свои силы на три армии: Богемскую, Северную и Силезскую, каждая из которых насчитывала соответственно 261, 162 и 99 тысяч человек. Командование первой возлагалось на отменно храброго австрийского фельдмаршала, но посредственного полководца Шварценберга. Вторую возглавил наследник шведского престола, бывший маршал Франции Бернадот. Третья досталась энергичному, но малообразованному прусскому генералу Блюхеру.

1

По данным А.И. Михайловского-Данилевского, общая численность войск союзников была на 30 тыс. больше. Думаю ближе к истине был всё-таки Н.А. Орлов.

После возобновления военных действий события развивались с переменным успехом: то союзники били французов, то французы били союзников. Особенно серьезное поражение русско-прусско-австрийские войска потерпели в середине августа в двухдневном сражении под Дрезденом. Потеряв там до тридцати тысяч человек, они двинулись в Богемию^{336}.

После неудачи под Дрезденом Александр I решил взять реванш под Кульмом. Командование союзными войсками он возложил на Барклая-де-Толли. В сражении 17 августа участвовали только войска Витгенштейна и Милорадовича, пехотный корпус и гвардия под началом Остермана-Толстого. На следующий день русские составили большую часть Богемской армии. Однако обо всем по порядку…

Граф Остерман-Толстой с пехотным корпусом и всей гвардией, во главе которой после заболевания Николая Ивановича Лаврова неожиданно оказался Ермолов, получил предписание отступать в Богемию через Максен. Александр Иванович немедленно уведомил об этом Алексея Петровича. Генералы съехались где-то между Доной и Пирной.

Алексей Петрович, хорошо знавший географию Саксонии и Богемии из истории походов Фридриха Великого, рассказа адъютанта Михаила Александровича Фонвизина, только что вернувшегося с рекогносцировки местности, и собственных впечатлений, стал страстно убеждать графа в необходимости отступления всех подчиненных ему войск через Петерсвальде:

— Ваше сиятельство, я лишь вчера прибыл из Гигсгюбеля, где обедал у великого князя Константина Павловича, и еще раз ознакомился с этой местностью, которую и без того хорошо знаю. Если вы прикажете отступать на Максен, весь отряд наш будет окружен неприятелем и неизбежно потерпит поражение. В доказательство того предлагаю отправить по этому пути обоз с инструментами. Ручаюсь, мы его никогда уже не увидим.

Действительно, обоз с инструментом и кассой лейб-гвардии финляндского полка, так обременявший войска, стал легкой добычей французов.

На совещании генералов, состоявшемся на лесной дороге, было решено отступать через Петерсвальде: Остерман-Толстой с пехотным корпусом и первой гвардейской дивизией из селения Пирна, а Ермолов со второй гвардейской дивизией из поселка Дона.

15 августа русские войска под командованием А.П. Ермолова и принца Е.А. Вюртембергского опрокинули неприятеля у Кричвица, Котты и Кольберга. Гвардейские егеря во главе с достойным А.И. Бистромом выбили французов с высот Цегиста. Кавалерия под началом К.Б. Кнорринга и других неустрашимых генералов совершила блистательные атаки на пехоту противника и загнала ее в лес.

В ходе боя. храбрый генерал-майор К.Б. Кнорринг примчался к А.И. Остерману-Толстому, чтобы доложить об успехе. А.П. Ермолов прервал его:

— Генерал, вы сначала довершите дело, а потом приезжайте рассказывать о своих подвигах.

Смущенный Карл Богданович, извинившись, умчался назад. Впоследствии он совершит еще немало подвигов и порадует ими своего знаменитого отца Богдана Федоровича Кнорринга.

Путь в Богемию через Петерсвальде проходил по узкой извилистой дороге. В двух местах, у Гигсгюбеля и Геллендорфа, он пресекался французами. Поэтому отряд Остермана-Толстого, при котором было около тридцати легких пушек, растянулся. Александр Иванович начал уже раскаиваться, что принял совет Ермолова. Алексей Петрович, приказав войскам идти тише, сказал графу:

— Ваше сиятельство, я беру на себя всю ответственность перед его величеством за все, что может приключиться с гвардией.

Преображенцы выбили французов из Гигсгюбельской позиции, а семеновцы штыками проложили себе дорогу у Геллендорфа.

Почти под прямым углом Петерсвальдское шоссе пересекала другая дорога, идущая параллельно речке Бар через селение Макербах на Кенигштейн. По ней свободно могли проследовать даже тяжелые французские орудия. Ермолов, мгновенно оценив значение этого пункта, остановил роту гвардейской артиллерии, сам расставил орудия на ближайших высотах, а обер-квартирмейстеру Гейеру из корпуса Остермана-Толстого приказал пехотой занять окрестные сады и виноградники и удерживать их, пока остальные войска не займут избранную позицию под Кульмом.

Полковник Гейер не выполнил приказа Ермолова. Французы, овладев высотами и расположив на них свою артиллерию, открыли страшный огонь по отступающим русским войскам.

— Благодарите Бога, полковник, что не я, а граф Остерман- Толстой ваш начальник, — бросил Ермолов Гейеру. — Я приказал бы расстрелять вас на месте!

В десятом часу утра графу Остерману-Толстому ядром оторвало руку. Когда солдаты сняли его с лошади, он сказал:

— Вот как заплатил я за честь командовать русской гвардией! Я доволен.

Александр Иванович сдал командование над всеми войсками генерал-лейтенанту Ермолову. Он и принял на себя все удары численно более сильного противника. Когда на смену Остерману-Толстому прибыл генерал Дмитрий Владимирович Голицын с кавалерией, Алексей Петрович явился к нему, чтобы ввести его в курс дела. Однако этот «отлично благородный человек» сказал:

— Алексей Петрович, победа за вами, довершайте ее; если вам нужна будет кавалерия, я охотно и немедленно вышлю ее по первому вашему требованию.

К вечеру, когда бой уже закончился, пришел корпус Раевского. Алексей Петрович от помощи отказался. Таким образом, слава первого дня Кульмского сражения принадлежит исключительно русской гвардии и ее начальнику генерал-лейтенанту Ермолову.

На ночь гвардию отвели на отдых во вторую линию.

18 августа сражение возобновилось. Особенно упорные бои развернулись на правом фланге, где действовали прусские войска и казаки под командованием Алексея Петровича Ермолова. Трижды они отбивали ожесточенные атаки французов, пытавшихся сломить сопротивление союзников и очистить себе путь к отступлению. Во время последней из них генерал-майор Василий Дмитриевич Иловайский, «презирая ружейные и картечные выстрелы, атаковал сильную пехотную колонну, разбил оную совершенно, взял восемь орудий и захватил в плен командующего корпусом» Жозефа Доминика Вандама, много офицеров и рядовых, «другую колонну принудил бросить оружие и сдаться.

На десятиверстном пути преследования неприятеля казаки отбили еще одну пушку и взяли в плен до четырехсот человек^{337}.

37-тысячный французский корпус был разбит. За два дня боев он потерял 84 пушки, 200 зарядных ящиков, весь обоз, 10 тысяч убитыми и ранеными и 12 тысяч пленными»^{338}.

Понятно, что какую-то долю успеха следует отдать также воинам Витгенштейна и Милорадовича, но большая часть его, бесспорно, принадлежит героям Ермолова.