Генератор Кошмаров

По лестнице с реактивной скоростью пронеслись чьи-то ножки, и в столовую ворвалась симпатичная девочка лет шестнадцати-семнадцати. У Гарольда отлегло от сердца. Шелли.

– Привет, папочка! – радостная, она бросилась на шею отцу. Гарольд нежно приобнял дочь. Она всегда так его встречала. Как будто не училась в предпоследнем классе старшей школы, а до сих пор ходила в детский садик… - Ты сегодня рано вернулся! Как дела на работе, как мигрень мистера Блэйлока? Знаешь что, ты пока читай свою газету, а я схожу помочь маме!

Чмокнув отца в гладко выбритую щёку, Шелли вихрем унеслась на кухню. Гарольд растроганно улыбался. Это давно стало ритуалом. Шейла каждый раз засыпала его ворохом вопросов, не надеясь на ответы, сбивала с толку быстрой сменой темы и убегала, весело хохоча. Тут же получала нагоняй от мамы и, прикидываясь обиженной золушкой, жалобным писком просила прощения…. А в искупление не могла бы она помочь любимой мамочке по хозяйству?.. Если та, конечно, не возражает. Разумеется, Луиза никогда не возражала.

Шелли была очаровательным созданием природы. Среднего роста, стройная, с длинными, собранными в хвост чёрными волосами и падающей на высокий лоб аккуратно подстриженной чёлкой. На милом личике выделялись два огромных, брызжущих смешинками и неукротимой энергией, синих глаза. Глубина и выразительность глаз девушки усиливались за счёт шикарных густых ресниц и изящных бровей. Великолепно вылепленный носик Шейлы имел привычку смешно морщиться; когда она улыбалась, на правой щеке появлялась небольшая ямочка. Гарольд считал дочь писаной красавицей. И он бы очень удивился, если бы узнал, что сама Шелли считает иначе. Что она находит в себе массу недостатков и искренне недоумевает, как этого не замечают окружающие. Об этом знали только мама. И Алан.

– Добрый вечер, отец.

Гарольд повернул голову. В столовую вошёл его сын. Алан.

– Здравствуй, Алан.

Гарольд посмотрел на юношу так, словно видел его впервые в жизни. Впрочем, Алан давно перестал обращать внимание на подобные отцовские взгляды. На Алане красовались вытертые, некогда синие джинсы и чёрная обтягивающая водолазка. Из-за падающих на нос длинных волос поймать взгляд Алана было весьма проблематично. Иногда Гарольду казалось, что его сын специально не расчёсывается.

– Ты когда в последний раз подстригался?

– Ты же знаешь, что мне нравятся длинные волосы, - Алан отодвинул стул и уселся за стол с противоположной стороны. Напротив отца. – Я с детства ходил лохматым. Помнишь?

– Я думал, что ты привык к армейской стрижке.

– Да уже почти год прошёл, как я дома, – Алан произнёс эти слова тихо, но для Гарольда Блейза они прозвучали как громкий крик.

– Я думал, ты сегодня работаешь в ночную смену, - Гарольд отвёл глаза. – До сих пор в голове не укладывается, что ты нашёл в этом занятии…

– Это честная работа. Быть грузчиком, не значит быть неудачником. Это ничего не значит.

– Ну да, разумеется.

– И я работаю ночь через двое, - Алан потёр подбородок. Его излюбленный жест, подумал Гарольд.

Из кухни лёгкой танцующей походкой выскользнула Шейла и строго посмотрела на замолчавших мужчин. Ну, всё как всегда, обречённо подумала девушка. Стоит им встретиться в одной комнате и пошло-поехало…

– Вы настолько возбуждены от голода или у кого-то просто несварение желудка? – Шейла в упор смотрела на отца. – Ждать осталось совсем немного. Потерпите. И… Алан, подстриги чёлку.

Шейла гордо вскинула нос и вышла из столовой. Гарольд вздохнул и принялся по десятому кругу перелистывать газеты. Алан грустно усмехнулся, глядя вслед сестре. Шелли была большой модницей, но дома предпочитала одежду попроще, и щеголяла в розовых шортах, жёлтой майке, тёплых носках и тапочках. Длинные густые волосы Шейлы, отливающие угольной пылью, были заколоты на затылке «крабиком», достигая кончиком хвоста до поясницы. На шее у девушки блестела изящная золотая цепочка с нанизанными золотым кулончиком в виде стилизованной буквы «S» и маленьким крестиком. Это украшение подарили ей родители на четырнадцатилетие. Она никогда не снимала цепочки. В двери Шейла задержалась и, обернувшись, подмигнула брату, смешно сморщив носик. У Алана отлегло от сердца, и на уткнувшегося в «Ньюсуик» отца он посмотрел уже ДРУГИМИ глазами. В которых не плескалась протестующая злость. Словно прикрутили газовую конфорку. Но ручку всегда можно повернуть и в обратную сторону, верно? И только Шейла знала о существовании этой ручки.

Телефон зазвонил, когда Блейз-младший, откинувшись на спинку стула, терпеливо дожидался своей порции и считал, смежив веки, количество сучков в облицовывающих столовую деревянных панелях, вскрытых дорогим лаком тёмно-орехового цвета. Раздавшаяся из кухни телефонная трель заполнила образовавшуюся пустоту. Звонок нарушил неуютную тишину. И с него-то всё и началось. Алан единственный из всех это понял. Почувствовал спинным мозгом. Алан никогда не жаловался на неразвитую интуицию.

– Я возьму, ма!.. – голос его сестрёнки, прозвучавший для Алана преувеличенно громко. – Алло?..

– Кто это, дорогая? – голос его матери, внезапно наполнившийся тревожными нотками. Но мама НЕ могла чувствовать… - Что с тобой, Шелли? Боже мой, девочка, что случилось?..

Гарольд Блейз уронил газету на затянутый дорогим ковролином пол, вылезая из-за стола. На лицо отца набежала тень. Он понял, что звонок принёс нехорошие новости, но и он НЕ мог чувствовать…

Алан перестал раскачиваться на задних ножках стула и застыл, сцепив меж собой пальцы в «замок». Костяшки пальцев побелели от напряжения. Алан раскрыл глаза. Он почувствовал… И вновь голос его любимой сестрёнки. Обычно звонкий и жизнерадостный, сейчас он прозвучал тихо, ненаигранно жалобно и убито.

– Это дядя Фред…. Тётя Урсула умерла…

Отец схватился за сердце и сунул руку в карман. Имея такого сына, как Алан, он научился не расставаться с «карвалолом».

– Фред?! Фред, что произошло?.. – это мама взяла трубку. – Шелли сказала, что…

Мама. Мягкая и добрая, в чрезвычайных ситуациях она могла становиться крепкой, как кремень, давая волю слезам потом. Сначала она действовала. Но не всегда. Не всегда. Алан прикрыл глаза, не видя, как отец, торопливо запихнув в рот таблетку, бросился на кухню. Юноша обхватил руками голову, поставив локти на стол. Неладное что-то творится, подумалось ему. Дерьмо какое-то. Абсолютное.

– Алан… - в столовую вошла Шелли, нервно ломая пальцы. Взгляд её увлажнившихся огромных глаз был затравленно-обречённым, как у отчаявшегося, загнанного зверька. – Ты слышал?..

Она сейчас заплачет, понял Алан. Он всегда безошибочно угадывал этот момент. Верхняя губа Шелли приподнималась и причудливо кривилась, как отдельный живой организм, когда его сестра была готова заняться «мокрым» делом. Вот и сейчас…

– Иди ко мне, - сказал он, раскрывая объятья.

Шейла не преминула воспользоваться предложением, разрыдавшись прямо у него на груди. Алан крепко прижимал плачущую девушку, нежно гладил по голове и думал, что себе он не может позволить ЭТОГО. Кто-то из них должен оставаться сильным. Ради всех. Ради неё. И так уж сложилось, что этим кем-то всегда был он. А это тяжело, ВСЕГДА быть сильным…