Генетический дрейф
Шрифт:
– Приехали. Выходи сразу со стволом, я возьму инструмент.
Нет, тут ножницы для резки проволоки не подходят, буду полдня вгрызаться, как бобёр в осину. Ещё и трубы! Взял переносную «болгарку», работающую от аккумулятора и от бортсети автомобиля. А как же, в экспедиционном багажнике настоящего мародёра чего только нет! Это же реальная «Взлом-машина», а не банальный джип! Как его бросить? Эх…
– Решаем проблему радикально.
– В каком смысле? – спросила девушка, продолжая осматриваться с биноклем в руках.
– Проезд буду рубить.
– А не проще ли через терминал?
Я на всякий случай прикинул ещё раз.
– Да
Надежда угасла моментально: никто остатки разрушенных самолётов с поля так и не убрал. Всё та же душераздирающая картина, которую детям и беременным женщинам лучше не показывать. Тяжелое впечатление, на душе сразу стало хреновенько. Ещё и проволока эта гулаговская… Я взял бинокль.
Противный мелкий дождь, волнистая линия колючки, уходящая вдаль, вышка управления воздушным движением. Окна закрыты жалюзи. На миг почудилось, что из-за оттянутых вниз морщинистой рукой пластиковых полос на нас пристально смотрит очередная сумасшедшая бабка, неведомо как пробравшаяся сюда. Меня аж передёрнуло. Сразу вспомнилась жутковатая надпись на стандартных листках – «Вы все умрёте!»
Низкое серое небо над заливом и полная безжизненность пространства. Истеричный рёв двигателя, мешающий мертвецкой тишине, захватившей аэропорт, нехило угнетает, даже странно… Привык что ли, к брошенкам? Страшно на это смотреть. Кажется, что два больших здания аэровокзального комплекса не рукотворные строения, а жутковатые рисованные элементы компьютерной игры про зомби-апокалипсис. Нет, не привык: мозг до сих пор не верит, что огромные бетонные коробки вокруг безнадёжно опустели.
– Что мне делать? – спросила Ани.
– По сторонам зырить, что же ещё, – ответил я, опуская на лицо прозрачную маску. – Особенно внимательно собачек паси, если появятся, говори сразу. По рации!
– Поняла. Ты думаешь, черти и здесь есть?
– Да ничего я не думаю. Я какую-то связь между ними чувствую… Всё, хорош болтать, я пошёл.
– Гош, сканер! – напомнила она.
– Ой! Мля, чуть не забыл!
Пока готовился к труду, дождь иссяк, в тучах показался просвет и жаркое южное солнце моментально высушило землю. Сразу стало душно от испарений, запахи обострились. А какие тут запахи? Известно какие… М-да, не лучшая атмосфера для работы.
На устройство нового въезда понадобилось сорок минут. Я отложил болгарку в сторону, взял лом и через некоторое время с гордостью оглядел большую, правда не совсем аккуратно сделанную прореху. Где тут портовое начальство, принимай работу, получайте новый КПП!
Ветер дул с запада, частично относя рвотный запах разлагающихся трупов, остатки впитавшегося в траву авиационного топлива и горелого мяса к столице, будто там своего амбре не хватает. Спасибо тебе, Зефир-Грека! Клянусь, ещё дня три назад я бы сюда не сунулся. Сейчас привык, не свалюсь. Бляха, ну и условия… Молоко за вредность надо давать и двадцать один день к отпуску.
Въехав на запретную территорию, я быстро понял, в чём хитрость.
Вдоль ВПП с правой стороны тянулась бетонная дорожка – специальная рулёжка для малой авиации. Так что ничего перетаскивать по грунту летунам не пришлось, последствия катастрофы рулёжную дорожку практически не задели. Таинственные владельцы так и переправили летательные аппараты на чистый участок взлётки.
Двигался
я рывками. Чуть продвинусь – осмотр ракурсов. Хватит ломиться наобум, не дождётесь. Невидимый пока самолёт всё так же ревел винтом, так что нас не слышно. «Падж» не успел обогнуть страшный остов огромного киля «Боинга», а я уже понял: придётся останавливаться. Чуть назад… Встали! Под ногами чёрный бетон. Мы немного прошлись, огибая большой обломок крыла. Противно как… На фрагменты я вообще старался лишний раз не смотреть. Заняли позицию возле стоящего на ребре изуродованного куска алюминия.Ну и что тут у вас?
Оба самолёта стояли на полосе рядом, практически напротив центрального здания.
Тёмные окна терминала смотрели на нас безразлично: «Опять люди пришли? Не доломали? Хотите посмотреть на творение рук своих? И пофиг, ходите, смотрите, варвары… Выжили и выжили, недолго вам осталось».
Над Керкирой продолжали подниматься в небо дымы пожаров, короткий дождь не смог погасить пламя, всё ещё бушующее в тесных кварталах. По-моему, сегодня дымов добавилось! Пара дней, и столица острова окончательно станет непригодна для восстановления.
Насколько же Ян правильно выбрал место! Китайцам пожары не грозят. Нет плотной застройки, рядом много воды: озеро и море.
Перед самолётами уходящей в залив полосой тянулись полтора километра идеально ровных бетонных плит, небольшим летательным аппаратам этого должно хватить за глаза. Одна машина с работающим двигателем стояла ровно, вторая – под углом к оси взлётки, сорокаметровой ширины лента цвета слоновой кости легко позволяла им маневрировать свободно.
Ага, вот и смелые лётчики!
На носу самолётика с дурацкой кабиной серебрился размытый нимб крутящегося винта, под колёса подставлены красные колодки с ручками. Возле уродца работали двое молодых мужчин – упаковывали средних размеров красный пластиковый контейнер, подобный тем, в которых хозяева семейств хранят свой инструмент. После чего большинство папаш ставят их на самую дальнюю антресоль, отправляя на вечное хранение.
Через минуту один из мужиков выпрямился, заглянул в кабину, бросил взгляд на приборы и заглушил двигатель.
Ух, как же хорошо стало… Каждый раз удивляюсь, насколько мощными и громкими двигателями оснащены даже небольшие летательные аппараты.
Рядом с «горбуном» замерла белоснежная «Сессия» с двумя двигателями, эта ласточка покрупней будет! Здесь и народу было побольше – двое крепких парней с жёнами и их дети. Горка багажа пока лежала на бетоне, накачанный чувак в клетчатой рубахе с высоко подвёрнутыми рукавами неспешно укладывал поклажу внутрь, смотрел, прикидывал, что-то вытаскивал, перекладывал снова, второй ему подавал.
Женщины и дети авиаторов бездельничали. Расстелив прямо на лужайке за фонарями большое покрывало из плёнки, они устроились кто как захотел. Посередине стояли большие корзины со снедью и бутыли с водой. За спиной – две яркие каркасные палатки.
– Они прямо на поле и жили, – предположила Ани.
– По крайней мере, прошлую ночь точно провели здесь, – согласно кивнул я. – Боялись оставлять подготовленные самолёты без присмотра.
Тут нас заметили.
Первой вскрикнула девочка лет десяти, мамашки резво подскочили, двое мужиков тоже среагировали с похвальной быстротой – моментально выхватили стволы, хорошо, что гладкоствольные. Ничего себе, какой тёпленький приёмчик! Впрочем, разве мы поступили бы иначе? Дикий Запад, твою душу!