Генезис
Шрифт:
– Опять тренькать будешь и песни свои поганые петь?
– Что-нибудь новое сыграю, – улыбнулся я.
Тело терминатора пропало, но его память и некоторые умения остались. Например, я к музыке сложно отношусь, играть пытаюсь, но когда как получается. Однако, судя по Тихону, тот уникум в музыке. Идеальный слух и голос, я пробовал в доме напеть. Сейчас же, устроившись на лавке, я попробовал струны и стал наигрывать. Изучал, как у Тихона пальцы разработаны. Ничего, шустрые, так что, чем дальше, тем быстрее наигрывал. И смог сделать практически идеальное исполнение гитарного соло под рок. Тут я увидел огромные глаза бабушки, что смотрела на меня.
– Красивая музыка, задорная. А что еще можешь? А песню хорошую знаешь?
– Про березы спеть?
– Давай про березы, – с готовностью согласилась та.
Похоже, бабушка была завзятой меломанкой, а радиоприемник в доме сломан,
1
М. Андреев.
Когда я закончил, бабушка кончиками головного платка утирала слезы. Мы несколько секунд молчали в тишине, когда она попросила:
– Спой еще что-нибудь.
Таким просьбам не отказывают, особенно сказанным таким тоном. Поэтому я сыграл и спел «Ты неси меня, река» и «Не губите, мужики». Последняя особо хорошо получилась, но я отложил гитару, хватит на сегодня, и сказал бабушке:
– Воды мало на полив, пойду, сбегаю на речку принесу.
– Хорошо, – тихо сказала она.
Я отнес гитару обратно и, подхватив каталку с флягой, покатил ее к реке, там погрузил в воду, поднял с трудом, ох и хилое тело, поставил на специальную каталку для фляги и повез обратно. Слил в бак – и следующий рейс. Последние, шестой и седьмой, в полной темноте делал, но все емкости заполнил. После этого, поискав, и не найдя зубной щетки, ругнулся. Надо купить. И, умывшись, лег спать.
Подняли меня действительно ни свет, ни заря. Я стал делать привычный разминочный комплекс у сарая, тут место было, едва смог закончить, тяжело дыша и обливаясь потом. Потом километровая пробежка, и с ходу нырнул в реку. Ополоснулся. А дальше снова огород – до обеда. Завтрак я пропустил, тяжело будет. К обеду подошли Серый и Паша, так звали рыжего, сказали, что через пять дней суббота, снова дискотека. Интересовались, пойду или нет. Подумав, решил идти. Я уже посмотрел в шкафу, подходящая выходная одежда есть. Они ушли, звали на речку, но так, чтобы бабушка не услышала, но я отказался. Дел много. После обеда занялся крышей сарая, а потом ладил дверь, одна створка перекосилась, плохо закрывалась. На завтра запланирована очистка скотника. Из-под свиньи и кур.
Пять дней эти пролетели быстро, тело болело поначалу не передать как, но я занимался физическим трудом, отчего ел в три горла и постепенно начал набирать массу. За пять дней не видно, но я на это надеялся. Утром я занимался, потом завтрак и работа, привел хозяйство в порядок, по факту кроме полива и редких вылазок в огород, выщипать траву на грядках, делать больше нечего. Бабушка заказала две машины поленьев, ими займусь. Уже колун приготовил, клинья. От деда остались. Нарублю дрова для зимы. Ну и решил на следующей неделе по грибы в лес сходить, может, рыбы половлю, раз река тут. Деревня в лесу находилась, тут рядом торфяные разработки были, но закрыли, вот деревня потихоньку и угасала, одни старики остались. Играл я вечерами сначала бабушке, потом соседки стали приходить, а последние два дня вся деревня собиралась, почти сорок человек. Тут и Серый с Пашкой были. Такие лица удивленные, но слушали вместе со всеми. Пел я песни хорошие, добрые, чтобы за душу
брали. Старикам очень нравились. Для подростков и детей тоже насколько веселых исполнил, понравилось. Сегодня суббота была, я уже закончил разминку, завтракал и собирался уйти. Хотел пораньше в село. Парикмахерскую посетить, заказать радиодетали для приемника бабушки, я решил его починить. Там ничего сложного. И вот, мы сидим, завтракаем яичницей, запивая молоком, соседка, что корову держала, приносила нам. Когда закончили, чай пили, бабушка, глянув на меня острым взглядом, сказала:– Люди бают, что ты памяти лишился?
– Утонул в реке, захлебнулся, – кивнул я. – Сергей с Пашей меня откачали, но что-то случилось. Что-то помню, что-то нет. Школу вспоминаю, заново учиться не нужно будет. Родителей и сестер не помню, где живу тоже.
– Это плохо. Говорила же нельзя на речку вам ходить. Сколько народу тут утопло. Омут все поганый, черт там сидит!
– Может быть, – пожал я плечами. – Не вижу ничего страшного, физически в порядке, а память восстановится.
– Меня тоже не помнишь?
Я лишь молча покачал головой и решил сменить тему:
– Хочу пораньше выйти, в парикмахерскую сходить, надоели эти патлы. Коротко постригусь. Еще в магазине узнаю, можно ли заказать детали для твоего приемника. Сутки зимние скучные, хоть легче с ним будет.
– Да я у соседки слушаю.
– Будет свой, починю я его. Если заказать нельзя, съезжу в город сам куплю.
– Денег нужно?
Денег у Тихона не было, кроме мелочи в кармане, я все обыскал. Поэтому не глядя ей в глаза, не любил просить, лишь молча кивнул. Она ушла и вернулась с платком, который бережно развернула. Там были разные банкноты, дала мне две пятерки и, подумав, еще одну.
– Хватит, – успокоил я ее.
На этом закончив завтрак, мы распрощались, и я в выходной одежде быстрым шагом направился в сторону села. Тропку мне показали. Там, на опушке уже ждали Сергей и Паша. Единственные, кто по возрасту подходил, им по тринадцать было. Девчат нашего возраста не имелось, вот и бегали в село. То довольно крупное, на пять тысяч жителей, все, что нужно имелось, включая больницу. Первым делом в магазин промтоваров, но нет, там подобные заказы не брали.
– Слушай, у нас машина от заготконторы в город идет. Может, отвезут? – предложила продавщица.
Мы побежали к нужному зданию, где «газик» еще стоял, легковой, ГАЗ-69. Оказалось, главный бухгалтер на юга отдыхать отправляется, на море, вот ее на вокзал и отвозят. Не одну, с семьей. Если потеснится, место будет, так что, велев парням, передать бабушке, что я в город уехал, сел в машину, как раз погрузились все, и мы покатили в Новгород. Два часа по убитой дороге и на месте. Меня высадили у магазина радиотоваров, водитель меня тут и заберет, возвращаясь, так что зашел, быстро нашел что купить, сбегал с бумажкой на кассу, где отбили чек, вернулся, предъявил его и получил то, что нужно. Каждая деталь была упакована в бумагу, а их самих в пустую коробку сложили. Ее я и нес под мышкой. Покинув магазин, покрутил головой, «газика» пока нет. Осмотревшись, увидел парикмахерскую. Деньги были, так что зашел, повезло со свободным местом. Показал фото на журнале, что хочу, и началась стрижка. Даже одеколоном попрыскали. А когда вышел, шея кололась, надо будет помыться, когда вернусь. Машины все не было, так что, спросив у прохожих, где магазин промтоваров, добежал и купил зубную щетку с пастой, расческу. А вернувшись, обнаружил «газик». Тот только подъехал. Сел в машину, мы вдвоем были, водитель меня по одежде узнал, похохотали и покатили обратно.
Мы только выехали из Новгорода, пост ГАИ проехали и, свернув на проселочную дорогу, покатили в сторону села, вдали было видно, как пылил грузовик, как случилась неприятность. Не с нами. Грузовик тот встал, уткнувшись передком в березу, тут поля были, нашел же дерево.
– Наша машина, колхозная, – сказал Витя, водитель «газика», и остановился. – Глянем, может, помощь нужна?
Мы подбежали к кабине и открыли дверцу. На нас вывалился пожилой водитель, мы едва успели подхватить его и положить на траву на обочине. Тот пытался что-то сказать, лицо перекосилось, но не пахнет.
– Инсульт, – сразу определил я. – Несем к машине, тут каждая секунда на счету. Нужно в больницу везти, где сердечными болезнями занимаются. Новгород рядом, туда повезем. Больницу нужную знаешь?
– Нет, – покачал Витя головой, пока мы затаскивали и укладывали больного на заднее сиденье «газика».
– Ничего. Пост ГАИ проезжали, там спросим.
Когда я в будущем жил, врачи купировали такие повреждения в течение трех часов, потом поздно, но это в будущем, как тут, я не знал.
– Гони, – велел я, положив голову водителя себе на ноги и придерживая его.