Генезис

— Несомненно, брат мой. — Принц настолько осмелел, что добавил в тон немного язвы. — Еще не встречал я воина сильнее и умелее.

Обратная подача. Теперь уже он облил грязью Крысу. Вон как у него скулы вздулись, а лицо аж побелело. Всех демонов бездны мне в одно место, да я это могу бесконечно слушать!

— Быть может, тогда славный воин соблаговолит порадовать нас своим мастерством? — Ну аки соловей молодой. Браво. Браво. Станиславский верит.

— Прошу прощения, брат мой. Но сей благородный муж обнажает клинок, лишь когда ему или его друзьям грозит опасность. Так велит его вера.

Ох, мать. Нет, это еще не Константин, это щегол. Неопытный, восторженный щегол, который одной фразой перечеркнул все достигнутое преимущество в сложной дипломатической перебранке. Взял и подставил нас. Ну и что мне теперь, смертоубийством на ровном месте заниматься?

Крысоватый подловил своего братца и криво усмехнулся.

— Что ж… — Он резко, практически молниеносно выхватил из богато украшенных ножен свой тонкий бастард, смахивающий на рапиру. — Пусть тогда защищается. Отец?

Император сел на трон, сложил пальцы домиком и кивнул. Тут же толпа образовала круг, а спустя мгновение перед нами возник Крыс. Вблизи он выглядел немногим лучше. Среднего роста, худощавый, с бегающими глазками и редкими тонкими волосиками. Но при этом, как ни странно, большая часть дам, лишь взглянув на этого недоросля, залилась румянцем. Видят боги, чужая, особенно женская душа — потемки.

Принц обернулся ко мне и отпальцевал. Ладно, он не щегол, а реально Константин. Но теперь не я ему должен, а он мне. Будет знать, как подставлять друзей. Я же ему не ручной пес, чтобы специально натравливать меня на всяких неугодных. Ну да ничего, мы еще пообщаемся на эту тему…

Крыс занял нижнюю стойку и уверенно поднял клинок так, чтобы кончик был чуть выше пояса. Классика. Заметны хорошая школа и довольно усердные тренировки. Но вот опыта — кот наплакал. Слишком расслаблен, даже расхлябан. Уверен, он считает себя искусным фехтовальщиком лишь потому, что выиграл с десяток дуэлей против трусов, которые не решаются всерьез сражаться против принца крови. М-да. Эдакий мастер игры в поддавки. Против такого будет оскорблением обнажить сабли. Я деревом сражался с темным эльфом, на кинжалах бился с Пило и Принцем. А здесь какой-то вывертень, даже настоящей крови не видевший.

Я повернулся к Принцу. Тот развел руками и состроил молительную физиономию. Ну ладно, все равно собирался клинки нести Молчуну на полировку. Я распахнул плащ и обнажил сабли. Взяв каждую обратным хватом, я завел их за спину и скрестил. С сильным соперником не поэкспериментируешь, а вот на слабачке можно и отточить пару навыков. В данном случае я выбрал «последний свист». Пафосное название, конечно, но я не стал его менять, потому как лень напрягать и без того скудную фантазию.

Удар назывался так потому, что звук рассекаемого воздуха станет последним, что услышит жертва. В конце концов, без головы что-либо расслышать — занятие не из легких. Я согнул ноги и спину. Сердце застучало быстрее, разгоняя кровь по разогретым танцами мышцам. Это будет несложно.

Крыс рванул в стремительном, но до мерзости простом и до тошноты банальном выпаде. Он не пытался двигать кистью, создавая вариацию удара, не использовал центр тяжести, чтобы внезапно изменить направление. Он даже суставами не работал, а тупо несся на меня, как бык на матадора. Я не стал терзать толпу. Отпрыгнув на два шага назад, я дождался, пока принц потеряет скорость, и сам рванул навстречу. На середине я выставил ногу вперед и, отскочив вбок, вновь бросился в атаку. Крыс не успел сориентироваться, и вся его левая сторона стала большой дырой в защите.

Вяло и неуклюже он менял положение клинка, но по ушам разумных уже давно резанул протяжный, казалось — пиратский абордажный свист. Я очутился за спиной парня. Мои руки были выставлены вперед, а сабли скрещены теперь уже перед лицом. Быстро убрав их, чтобы особо любопытные не смогли запомнить характерные черты оружия, я обернулся. Медленно с камзола сына правителя падал воротник. Когда же он коснулся пола, зал взорвался аплодисментами.

«Жиденько», — подумал я, сравнивая их с тем, чем одаривали балаган.

Что ж, вечер закончен, а вскоре наступит время собирать камни. Сейчас же Крыс понуро возвращался к отцу, а из зала стала вытекать толпа благородных. Затерявшись в ней, я скинул плащ и маску, вошел в «скрыт» и взмолился, чтобы неподалеку от дворца стоял на якоре кебмен. Меня неумолимо клонило в сон, а месть Принцу может и подождать. Да и вообще перед лицом Морфея может подождать все что угодно. Все же он истинный властитель всех миров и всех существ, противиться власти его неспособен никто.

Глава 14 Предвестники конца

Его императорское величество Майкл дель Самбер

— … а еще нужны фиалки, несколько праздничных тортов рагосских мастеров, эльфийское терпкое красное и сухое белое, — загибала пальцы королева, сидевшая в уютном кожаном креслице в конце кабинета. — И не забудь отправить придворных охотников, мясо должно быть исключительное свежее!

— Да-да, дорогая, — покивал головой венценосный супруг. Впрочем, такой «короне» мог бы позавидовать лишь вожак-сохатый, у того и то рогов поменьше. Его глаза бессмысленно и тупо глядели в полированную поверхность стола, а пальцы то и дело нащупывали артерию на шее. И когда Майкл уже готов был вырвать ее и закончить жизнь достойно, его озарило. — Любовь моя, а почему бы тебе не взять организацию праздника в свои восхитительные ручки?

Королева замерла на полуслове, внимательно посмотрела на мужа, а потом, попрощавшись, покинула кабинет. Поднявшись из-за стола, Майкл дрожащими руками повернул ключ в замочной скважине и тут же рухнул в кресло. Пальцами он растирал виски и сам не замечал, как сыплет самыми грязными и вульгарными проклятиями. Однако этот легкий фарс и акт весьма обоснованной ярости прервался, когда за его столом закружилась призрачная дымка и на его же стуле появился знакомый человек. Все тот же потертый военный камзол, все те же стальные глаза и неизменная бутылка с крепленой гномьей.

— Буря ушла? — спросил волшебник.

— Остались только поваленные деревья, — кивнул Майкл и придвинул кресло к столу. Тут же перед ним возникла простецкая глиняная чашка, в которую босота обычно просит кинуть медяшку-другую. — Напомни мне, старый друг, сколько раз мы ее уже травили?

Маг, разливая по емкостям янтарную жидкость, застыл в раздумьях.

— Кажется, в прошлой декаде был сто сорок третий? — протянул он с легкой ноткой неуверенности.