Гений, или История любви

Вопросов оказалось слишком много, и было понятно, что сейчас наступит та самая традиционная точка в отношениях с незнакомыми людьми, после которой они узнают, что спросить Соню о чем-то — еще не значит получить ответ. Соня молчала. Ингрид — тоже.

— Все кругом мечтают о славе, — прервала она первой затянувшуюся паузу. — Не представляешь, сколько людей считают себя гениями, просто диву даешься. Все видят себя на больших стадионах, и чтобы плакаты, рев фанатов… А я вот думаю: зачем мне все это надо? У меня приятель в Испании, всю зиму меня звал к себе, а я тут торчу. Вот ты бы осталась здесь, если тебя звали в Испанию, а? — Ингрид усмехнулась, но как-то горько. Так, что Соня вдруг подумала: а ведь она, кажется, несчастна.

В Испанию Соня не хотела. Хотя она бы не отказалась от собаки.

— Вот такая я дура. Иногда думаю, что все-таки это ошибка природы. Я бы должна родиться мужчиной. Какая пакость, быть такой слабой!

У Сони возникло ощущение, что Ингрид вообще неважно, слушают ее или нет, и уж точно ей было безразлично, отвечают ей или не отвечают.

— Девочки, чаю не хотите? — Володя заглянул в холодильник, но увиденное его явно разочаровало. — Может, мне в лавку метнуться? Вы тут одни справитесь?

— С чем? С наполнением пепельниц? — хохотнула Ингрид.

Володька нахмурился. Ему решительно не нравилось то, что происходит. Он привез сюда Соню, чтобы ее впечатлить, чтобы между ними возникло что-то большее, чем обычные отношения приятелей по институту. Сначала он боялся, что Готье ей не понравится, теперь он боялся, что Готье она вовсе не увидит, потому что тот не приедет, и будет на него, на Володьку, злиться. Более того, он боялся, что она уже злится. Потому что понять, что она чувствует, не было никакой возможности. На все вопросы о том, все ли в порядке, она только рассеянно кивала и продолжала чесать за ухом ленивого пса.

— Хочешь мороженого? — спросил он, лихорадочно придумывая, чем бы ее еще занять, пока приедет Готье. Но ведь это был Готье, и для него такие опоздание были в порядке вещей. Он мог вообще не приехать. Все это знали: Ингрид знала, Володя знал, а Соня — нет. Никто этого не любил, но все давно привыкли. Только Соня-то здесь впервые, и ей на все наплевать, она просто тратит свой выходной день. Володя мечтал, совершенно безосновательно, чтобы она осталась с ними, а не ушла после первого же знакомства только потому, что Готье опоздал.

— Купи лучше вина, — сказала Ингрид. — Вот скажи, Володька, почему мы все тут должны торчать? Где его носит? Меня это просто бесит! А потом, знаешь, — это она проговорила, повернувшись к Соне, — он придет, и все будут делать вид, что это нормально. Даже я буду делать вид, мать его, а почему? Почему, я вас спрашиваю?

— Ингрид, перестань, — нахмурился Володя и покосился на Соню. Это было совсем некстати: эти фирменные «состояния» Ингрид. Только не сегодня, не сейчас. В последние недели она была взвинчена больше обычного. Постоянно курила, хоть и знала, как Готье это ненавидит. Что-то с ней происходило. Вернее, что-то происходило с ними обоими, так как Ингрид и Готье — были парой, что всех скорее расстраивало. Ингрид была занозой в заднице, красивой, но взбалмошной, с музыкальной точки зрения Ингрид была практически бесполезна, она стояла на перкуссии, трясла погремушками, но также была и их менеджером, да и студия эта, кстати, была ее. Так что могла себе позволить любые состояния. Имела, так сказать, право.

— Я введу штраф, — усмехнулась она. — Возьму и оштрафую его на двадцать долларов.

— О, оштрафуй! — рассмеялся Володя, чтобы как-то разрядить обстановку. Он отчаянно пытался сохранять позитивный настрой, но это было непросто. Готье опаздывал, и ждать его уже все устали. Возникал вопрос: что делать, если он вообще не приедет? Ведь он же может.

Однажды Готье не пришел на прослушивание, и тут, в этой прекрасной пыльной студии, на огромном пыльном диване сидели и битый час пили кофе два продюсера — оба толстые и лысые. Володя тогда был в ярости — продюсерам не только понравилась их запись, они как раз подыскивали группу для записи рекламных роликов очередной кристально чистой воды, и перспективы виделись самые радужные.

— Работать с тем, кто пропускает деловые встречи, — не уважать себя, — сказал тогда старший, менее лысый продюсер. — Можно быть бездарным, но приходить вовремя, этот вариант нас устроил бы больше, Ингрид.

— Может, что-то случилось? — пытался спасти ситуацию Володя.

Более лысый, но эквивалентно толстый продюсер усмехнулся, поставил аккуратно чашку из-под кофе на журнальный столик и пошел к выходу.

— Случилось то, что вы, ребята, просрали свой шанс, — бросил он через плечо и, поцеловав в щечку Ингрид, ушел.

Потом Володя с Ингрид просидели целую ночь напролет на диване в ожидании Готье. Готье позвонил откуда-то и сказал, что ему надо побыть одному, а Ингрид рыдала часа два, не меньше, и клялась, что выкинет его на улицу и плевать она на него хотела, знать его не желает.

Ингрид, конечно, оставила все, как есть. Было много шуму, много слов, даже несколько разбитых тарелок (пришлось потом покупать новый чайный сервиз), и все. А Соня, конечно, ничего не скажет. Ингрид влюблена, а Соне нет никакого дела ни до Готье (что Володе, по-хорошему, безразлично), ни до самого Володи, что его расстраивало. Соня встанет и уедет, и все. Иногда ему казалось, что она живет в какой-то другой реальности, что она — инопланетянин в теле шестнадцатилетней девушки, добровольно давшей обет молчания только потому, что подделать тело у пришельца получилось, а голос — нет.

Готье приехал, когда кончился дождь. Первой его услышала собака и рванула в прихожую еще до того, как в замочную скважину вставили ключ. Сразу за собакой встрепенулась Ингрид, и вообще все вдруг как-то пришло в движение, закрутилось и устремилось в прихожую. Ингрид вскочила, потом присела обратно, потом снова вскочила. И тут вдруг Соня увидела то, что ее потрясло до глубины души, то, что она так искала вокруг себя, но не видела ни разу и уже решила было, что все это — сказки, — Соня увидела в глазах Ингрид любовь.

Выражение ее лица в тот короткий момент, когда она раньше остальных поняла, что Готье здесь, было непередаваемым. Но если попытаться… Какое лицо будет у человека, которому в одну и ту же определенную минуту вдруг сообщили, что у него больше нет смертельного заболевания и он полностью исцелен и вдобавок к этому неожиданно выиграл миллион долларов, как тысячный пациент клиники?

Ингрид просияла, глаза ее зажглись огнем, а вся она дернулась, словно простреленная невидимыми токами, потом попыталась взять себя в руки, но улыбка все равно освещала ее лицо. Ингрид сделала одно отчаянное усилие, которое было практически видимым, и осталась стоять на месте, хотя ее сердце, ее глаза и мысли полетели навстречу Готье.

Соня смотрела на нее, как на самое большое чудо. Она вдруг с изумлением поняла, что эта красивая, высокая и грациозная женщина горит самым настоящим огнем, и даже отблески этого пламени в состоянии зажечь все вокруг. Так, еще даже не увидев самого Готье, Соня уже ощутила его незримую власть. Потому что мужчина, которого можно любить ТАК, стал ей вдруг интересен. Впервые за весь этот день она подумала, что, возможно, не зря сюда приехала. Потому что это было интересно, интереснее всего, что происходило до сих пор.