Гений зла Гитлер
Шрифт:
Его звали Эрвин Роммель.
Тем временем план «Гельб» с прибавленной к нему «поправкой Манштейна» [4] продолжал работать, как и задумано. Войска союзников оказались разрезаны на две части, их лучшие соединения пойманы в Бельгии, как в мешок.
Голландцы капитулировали через 5 дней после начала операции, почти сразу вслед за ними, уже 18 мая 1940 года, сдалась бельгийская армия. К 20 мая германские войска прошли около 400 километров. Их наступление, которое позднее окрестили «удар серпом», действительно срезало всю северно-западную группировку англо-французских войск, включая чуть ли не все Британские экспедиционные войска – они оказались окружены у Дюнкерка.
И тут 24 мая 1940
«Немедленно остановить наступление».
Гудериан просто рвал и метал. Он вообще, наверное, проигнорировал бы приказ – за ним водились такие вещи. Не далее как 16 мая фон Клейст за неповиновение отстранил его от командования. Потом, правда, подумал и решение отменил – у корпуса, которым командовал «быстрый Гейнц» [5], уж больно хорошо шли дела. Но в данном случае приказ пришел с самого верха, отменен не был – и спорить с фюрером не решился даже горячий Гейнц Гудериан.
Вопрос, почему Гитлер остановил танки Гудериана, обсуждается и поныне.
Конечно, в объяснениях недостатка нет. Есть устойчивая версия, что Гитлер сделал дурацкую ошибку, и только благодаря ей англичане сумели под Дюнкерком спасти свои окруженные войска. Учтем, однако, что версию выдвигали после войны, и сделали это немецкие генералы в своих мемуарах.
Для красоты добавляли даже, что «у фюрера не выдержали нервы».
Была и еще одна версия, согласно которой нервы не выдержали у офицеров Генштаба и они сумели убедить фюрера, что танки слишком далеко оторвались от пехоты, что им грозит контратака французских войск с юга, которая отрежет их от основных сил, и что лучше немного притормозить.
Согласно третьей версии – приказ был разумным. Его, в частности, рекомендовал фюреру Герд фон Рундштедт, командующий группой армий «А».
Танки в ходе бешеного марша потеряли много машин из-за поломок, снабжение отстало, горючего не хватало – и в конце концов, победа так или иначе была одержана огромная.
Ну а то, что англичане исхитрятся снять свои войска с необорудованного берега, никто предсказать не мог.
Наконец, согласно четвертой и последней версии – остановка танков Гудериана была намеренным широким жестом, сделанным с целью примирения с Англией. У этой точки зрения есть даже как бы и подтверждение: Гитлер, по свидетельствам людей из его свиты, говорил, что окруженная у Дюнкерка английская армия – это опора Англии да и вообще всей Британской империи. И если ее уничтожить, то Британская империя рухнет, а выгода достанется кому угодно, но не Германии.
И дальше он добавлял:
«Вот истина, которую не могут уразуметь мои генералы».
Скорее всего, идея насчет «примирительного жеста» – некая форма самообмана с целью как-то оправдать собственный промах. Наступление было задержано на 48 часов, потому что Геринг обещал сделать все необходимое с воздуха. Когда выяснилось, что английская авиация ему этого не позволила, атаки возобновились, но было уже поздно. Англичане бросали все снаряжение, включая танки, но людей все-таки успевали вывозить.
Эвакуация шла полным ходом.
То, что англичанам удастся ee организовать, 24 мая 1940 года не было известно даже самим англичанам. Так что фюрер не мог знать о «будущем английском успехе» – это попросту невозможно.
Обратим, однако, внимание на следующее: о генералах говорится «мои генералы», далее – о них говорится
как о неразумных детях, ну и наконец, третье и самое важное – Адольф Гитлер, отдавая прямой приказ Гудериану, взял на себя конкретное руководство ходом военных операций.В доброй старой Пруссии считалось, что в случае войны руководство принадлежит «тройке»: королю, его канцлеру и назначенному королем полководцу. Были, конечно, и варианты – при Бисмарке король Пруссии Вильгельм I был больше для декорации.
Но Бисмарку и в голову бы не пришло обращаться к прусским войскам с приказами через голову тогдашнего начальника Генштаба Хельмута фон Мольтке.
Сейчас, летом 1940-го, Адольф Гитлер посчитал себя выше Отто фон Бисмарка.
14 июня 1940 года германские войска вошли в Париж. Город не обороняли – правительство Франции бежало на юг. Поколение назад войска Рейха в течение 4 лет пытались сделать то, что сейчас им удалось за неполных 5 недель. Франция была сломлена, около 2 миллионов французских солдат оказались в плену.
17 июня новое правительство, сформированное маршалом Петеном, попросило о перемирии.
Великая, просто эпохальная победа стоила Германии меньше 30 тысяч убитыми – в 1914–1918 годах, случалось, столько терялось в один день в бесплодной борьбе за километровое продвижение где-нибудь во Фландрии. То есть там, где среди прочих солдат Рейха проливал свою кровь безвестный в ту пору герой ефрейтор 16-го Резервного Баварского полка Адольф Гитлер. Ну а в 1940-м переговоры с Францией, собственно, не велись.
Условия были попросту продиктованы «безвестным героем».
Церемонию подписания провели 21 июня 1940 года в Компьенском лесу, в том самом «вагоне маршала Фоша», в котором в 1918-м подписали документ о поражении Германии.
Перед этим Гитлер, сопровождаемый Герингом, Редером, фон Браухичем, Кейтелем, Риббентропом и Гессом [6], осмотрел мемориал, возведенный в честь победы над Германией в Первой мировой войне.
Теперь стороны поменялись местами.
Но надо сказать, условия были достаточно щедрыми. Франция разделялась на две части – северная часть страны и все ее атлантическое побережье, вплоть до испанской границы, становились зоной германской оккупации. Однако юг оставался под управлением французской администрации. Париж входил в германскую зону, французские власти перемещались в маленький курортный городок Виши.
Верховное правление вручалось маршалу Филиппу Петену. Он, собственно, уже стоял во главе правительства, в середине мая его отозвали с поста французского посла в Мадриде и просили срочно приехать в Париж.
Франко, надо сказать, его сильно отговаривал.
Он говорил, что у маршала ничего нет, кроме репутации честного патриота, и теперь его именем хотят прикрыться те, кто погубил страну и не решается взять на себя ответственность за поражение.
Филипп Петен ответил, что если Франция зовет, то его долг – повиноваться.
Маршалу на середине девятого десятка, бразды правления действительно были вручены на основании его незапятнанной репутации и того, что он был, как говорил Франко, «la espada mas limpia de Europa» – «чистейшей шпагой Европы», но понятно, что практическое каждодневное руководство он сам осуществлять не мог.
Эта роль была доверена Пьеру Лавалю [7], а тот давно носился с идеей «присоединения Франции к борьбе с прогнившими демократиями, коммунизмом, происками масонов и вообще с мировым еврейством». Борьба эта, по его мнению, возглавлялась Германией, ее союзницей в этом была Италия, и Франции тоже был смысл занять место в строю.