Генму

Створка кабинки захлопнулась, и сквозь шипение влажного пара послышался хохот и шутливые ругательства. Найт прошагал в ту часть квартиры, что считалась кухней, и принялся хозяйничать. Порций в контейнерах вряд ли хватит на троих, а в вакуумной упаковке не еда, а разве что закуска к пиву. Да и к тому же, разве не стоит отметить столь знаменательное событие, как переезд в столицу?

Разобраться с терминалом не составило труда: на чувствительной панели всё обозначалось доходчивыми картинками. Пища, одежда, медиа, софт, медикаменты, билеты на тот или иной транспорт и так далее. Внизу строка с иконками вызова полиции и медиков. Найт зашёл в директорию «пища», и приятный баритон сообщил:

— Система быстрого заказа корпорации «Никсель» приветствует вас. Пожалуйста, выберите супермаркет.

Найт ткнул наугад в один из логотипов.

— Вы выбрали «Озон». Пожалуйста, выберите тип продукции.

Найт довольно быстро собрал заказ, нажал кнопку «оплатить» и крикнул, заглушая шум пара:

— Ребята, а сколько заказ будет идти?

— Несколько минут, — донеслось в ответ из кабинки.

Найт кивнул и отправился на кухню прибраться. И вдруг различил сквозь шум пара весьма недвусмысленные вздохи, доносящиеся из кабинки. Так значит, в туалете «Паноптикума» ему не померещилось? Штэф и Генрих…

Пронзительно пискнул сигнал и рядом с дверью что-то стукнуло. Найт не сразу обнаружил щиток с кнопкой. За ним было что-то вроде миниатюрной лифтовой шахты. На подставке лежало несколько контейнеров.

Поражаясь столичным чудесам, Найт унёс заказ на кухню.

— Спасибо, что воспользовались услугами системы быстрого заказа корпорации «Никсель». Приятного аппетита.

— Пожалуйста, — буркнул под нос Найт, положив контейнеры в микроволновку.

Из душевой кабины доносились уже более откровенные звуки. Мучительно краснея, Найт разложил еду по тарелкам из чёрного и белого стекла, заварил себе чай и уставился в окно, стараясь отвлечься и не обращать внимания на странных братцев. Может, для столицы это нормально? Внезапно укололо воспоминание о Лиандре. Найт даже мотнул головой.

Вскоре вид из окна и вправду отвлёк его и буквально зачаровал. Братья обитали на довольно высоком уровне, далеко от мостов, и весь город лежал словно на ладони. Он казался игрушечным или нарисованным в трёхмерном редакторе. Ничего подобного Найт никогда раньше не видел, если не считать картинок в Сети. Но разве они сравнятся?

Октополис тянул острые заиндевевшие шпили ввысь на двенадцать километров, воистину соединяя небо и землю. В некоторых зданиях насчитывалась тысяча этажей и больше. День только начинал клониться к вечеру, но в его свете всё равно отлично была видна реклама на бесчисленных антибликовых экранах. От неё рябило в глазах. Ролики были как коммерческие, так и социальные, в основном призванные пробуждать в жителях города патриотические чувства и напоминать о необходимости гражданского повиновения и благочестия. «Порядок Превыше Всего» — в разных вариациях мелькало на экранах тут и там. Один ролик был посвящён силовой полиции, которая «всегда на страже Порядка», а ещё один — подразделению «Шершень». Красавец-брюнет с голубыми глазами (судя по идеальной глянцевой внешности — трёхмерная модель), облачённый в чёрную амуницию защитного класса девять, устремил грозный взгляд вдаль. Слева от него вспыхнули буквы: «У преступности нет шансов». Затем красавец надел шлем, и резким монтажом ролик перескочил на картины беспощадной расправы над теми, кто, судя по всему, не спешил проявлять гражданское повиновение. Взрывы, стрельба, рушащиеся здания, беспомощно размахивающие руками преступники, в панике удирающие от неумолимо надвигающейся чёрной стены «Шершней».

Эпично и величественно. Действительно проникаешься подобострастным трепетом к этой непобедимой мощи.

Тем временем шум пара прекратился, и братцы вывалились из кабинки. Их невероятные причёски исчезли — свежевымытые волосы лежали мокрыми упавшими ирокезами, стянутыми в хвост. Найт заметил, что волосы у близнецов достигали середины спины. Почему бы просто не носить косу, как у него? У братьев красивый, породистый свод черепа, лучше демонстрировать его, чем чудеса экспериментального парикмахерского искусства.

— Ну как ты тут, не скучаешь? — спросил Штэф и, заметив тарелки, воскликнул: — О, круто! Хавка! Молодец, Мыш, хвалю за самостоятельность!

Все трое расселись на высоких барных стульях и с аппетитом проглотили довольно плотный обед. В поезде была возможность перекусить, но близнецы дрыхли без задних ног после активного отдыха в клубе, а непривычный к перегрузкам в монопоездах Найт не хотел есть из-за лёгкой тошноты.

— Ну вот, червячка заморили, а сейчас будем праздновать твой переезд, — провозгласил Генрих и убежал к терминалу.

Через несколько минут он расставлял на столе целую батарею разнокалиберных бутылок и дорогую закуску: натуральное мясо, сыр и фрукты в нарезке.

Найт удивился подобной расточительности. Он заказал сбалансированный, питательный обед по приемлемой цене, зачем эти излишества?

Выпил он совсем мало, закусил с удовольствием. Братья наперебой обсуждали его дальнейшие перспективы.

— Поживёшь у нас, пока не устроишься. Сегодня отдыхай, осматривайся, завтра с утреца подашь заявление на вступление. Мы поручимся.

— Так вы что же, «Шершни»? — Найт от удивления вытаращил глаза.

— Ага, — кивнул Генрих. — Позор всего подразделения.

— Почему позор?

— О, — Штэф глянул на часы рядом с окном, — а вот как раз сейчас и увидишь.

Потом он схватил Найта за руку и потащил к окну.

— Гляди!

На ближайшем щите опять начинался ролик про «Шершней». Тот же голубоглазый красавец, та же надпись… Но вдруг из-за его спины вынырнули Штэф и Генрих. Они отпихнул трёхмерного киборга со своего пути и прыгнули в следующий кадр. Однако разбегающихся в ужасе преступников они не расстреливали, а самым натуральным образом насиловали. Во всех анатомических подробностях. Когда вакханалия закончилась, они смачно, взасос поцеловались друг с другом, потом посмотрели на зрителя томным взглядом, поиграли языками и послали воздушные поцелуи. Надпись же теперь гласила: «У преступности нет шансов. „Шершни“ вставят по самые гланды».

Найт стоял с приоткрытым ртом и красными, как помидоры, ушами. Братья веселились от души.

— Дай пять, братишка!

— Держи, братишка! Йуху! Молодец Пиксель, не наколол!

— Р… ребята, я немного не понимаю, — проговорил Найт. — Что это вообще было?

— Это была милая шалость, — похлопал ресницами Генрих, состроив идиотскую физиономию.

— Есть у нас один знакомец, хакер и по совместительству гений монтажа и трёхмерки, — поспешно перебил его брат. — Единственный, кто выжил после разгрома одной местной банды. И выжил-то потому, что сдал своих приятелей. Ну, оттрубил на северных штольнях несколько лет, а потом мы как-то с ним пересеклись, разговорились. Нормальный чел, с юмором. И душою нам близок… Это его очередное творение. Обещал как раз в самый прайм-тайм впихнуть. Великого таланта человек.

— Кстати, три, два, один, — перебил его Генрих и театрально развернулся в сторону видеофона, — та-дааам!

В ту же секунду маленький экранчик замигал, раздалась мелодичная трель вызова.

— Оперативненько, — захихикали братья и, толкаясь, кинулись к видеофону. Остановившись, они глубоко вздохнули, их лица приняли серьёзное выражение, и Штэф нажал кнопку принятия вызова.

На экране появился генерал Макгвайер, отец близнецов. На его скулах играли желваки, а голубые глаза были прозрачными от гнева. В остальном он выглядел спокойным, как айсберг.

— Что это значит? — процедил он.

— Что? Где? — спросили с одинаковой интонацией Штэф и Генрих, являя собой саму невинность и недоумение.

— Только что. На всех рекламных щитах в центре.

— Наверное, реклама очередная. А что?

— Не стройте из себя ещё больших идиотов, чем вы есть, — прорычал генерал. — Это ваших рук дело?

— Пап, да ты чего? Мы же не рекламщики и не трёхмерщики, — продолжали ломать комедию братья.

— Отставить фамильярность! Отвечать по существу! — рявкнул генерал так, что даже Найт дёрнулся.