Геноцид русских на Украине. О чем молчит Запад

А. Караулов: – Американцы вынуждены закупать у нас, больше не у кого, боевые вертолеты. Американцы – патриоты, они такие закупки не приветствуют, но куда деваться.

С. Кургинян: – Потому что все так было спутано, что разрезать сейчас невозможно.

А. Караулов: – Санкции введены: «Антей-алмаз», С-500 на подходе – лучшее оружие в мире – зенитки. Концерн «Калашников». А на вертолеты-то санкций нет, потому что они нужны по-прежнему, запчасти нужны.

С. Кургинян: – Они режут по больному. Когда слишком больно, то дергаются назад. Все было спутано…

А. Караулов: – Баланс-то здравого смысла вернется, раз без запчастей наших никак? К уже купленным за деньги американских налогоплательщиков вертолетам тем же. Баланс-то здравый появится?

С. Кургинян: – Амбиции выше здравого смысла. Это же человек, Обама. Амбиции выше здравого смысла. А по Обаме просто видно, что намного выше.

* * *

А. Гришин: – Луганск – совершенно вымерший город. Пустой.

А. Караулов: – Сколько осталось жителей?

А. Гришин: – В каждом доме пятиэтажном вечером свет есть в одном-двух окошках. Я думаю, что в данный момент (когда мы там были в последний раз), там было может быть 30–50 тысяч. Вот так где-то.

А. Караулов: – А было где-то 500 тысяч до войны?

А. Гришин: – Да, 500 тысяч с лишним. Но сейчас многокилометровые очереди на пункте «Изварино» из России туда.

А. Караулов: – Возвращаются?

А. Гришин: – Возвращаются. Стоят по 12–14 часов, чтобы проехать.

А. Караулов: – Макеевка?

А. Гришин: – Там есть вода, есть свет.

А. Караулов: – Людей так же мало?

А. Гришин: – Нет. Донецк и Макеевка – это города, которые живут в обычном ритме, люди ходят на работу, работают магазины.

А. Караулов: – Обстрелы прекратились?

А. Гришин: – За тот период, что мы там были, там три взрыва всего было, и то где-то на окраине. Что касается магазинов, продукты там есть все абсолютно, и цены не изменились.

А. Караулов: – А деньги?

А. Гришин: – А вот это большой вопрос. Там есть 20 сортов колбасы по цене гораздо ниже, чем в той же Москве. Сыры такие же, как здесь в Москве, в универсаме. Напитки, начиная от спиртных и заканчивая безалкогольными. А у населения большие проблемы с деньгами. Киев не переводит ни пенсии, ничего подобного людям.

А. Караулов: – А как старику жить, если пенсии нет? Что местные власти делают?

А. Гришин: – Местные власти сейчас начали выплачивать пенсии уже сами. Администрации Донецкой Народной Республики, Луганской Народной Республики начали выплачивать людям деньги. А до этого были объявления, которые хозяева магазинов вывешивали: «Уважаемые бабушки и дедушки, пенсионеры и пенсионерки, приходите, берите себе под запись на 20–30 гривен продукты. Когда будет возможность, тогда отдадите».

С. Кургинян: – Украина – экономически тотально, все проигравшая сторона после реального, беспощадного разгрома украинской армии.

А. Караулов: – Какое состояние в армии украинской?

С. Кургинян: – В украинской армии паника. Как только начались котлы, началась тотальная паника.

А. Караулов: – Окружения?

С. Кургинян: – Большие окружения по 6–7 тысяч человек.

А. Караулов: – То есть к смерти оказались не готовы?

С. Кургинян: – Нет, абсолютно. Расстреливать из тяжелого оружия людей, которые не вооружены, бомбить с воздуха, зная, что это безнаказанно, – это да.

А. Караулов: – А сами к смерти не готовы?

С. Кургинян: – Никак.

Сергей Михеев, политолог: – Сейчас они, украинская армия, предпринимают все усилия для того, чтобы восстановить боеспособность.

А. Караулов: – А сил на для этого достаточно?

С. Михеев: – На мой взгляд, нет. Сил для этого нет.

А. Караулов: – То есть деморализация реальна?

С. Михеев: – Деморализация реальна, то есть продолжается. Люди на самом деле не совсем понимают, за что они воюют.

А. Караулов: – За единую Украину – им так сказали.

С. Михеев: – Нет, я думаю, что это не на всех действует.

А. Караулов: – Притом, что пенсии Киев старикам платить не хочет. Единая территория, но только мы, Киев, в Донецке старикам пенсии не платим. Хороша ли территория единая?

С. Михеев: – Вот поэтому многие люди не понимают, за что они воюют. Они на самом деле не разделяют эти взгляды.

А. Караулов: – Большое дезертирство в украинской армии?

С. Михеев: – Дезертирство большое.

А. Караулов: – Насколько большое никто не знает, скрывают цифры точные?

С. Михеев: – Цифры скрывают, но, скорее всего, не менее 20–30 процентов людей уходит. По крайней мере, так было во время боевых действий.

А. Караулов: – А трибуналы? Как их приговаривают, к каким срокам за бегство с фронта?

С. Михеев: – Военных трибуналов нет. Есть гражданские суды, которые людей сажают, и достаточно активно.

А. Караулов: – О каких приговорах вы знаете точно? Сколько лет дают за дезертирство?

С. Михеев: – 5–7 лет. При этом многие из тех, кто покидает зону боевых действий, говорят, что они не дезертиры, но судят их реально за дезертирство.