Геноцид

После того как Отциваннур, смирившись с участью, которую сам для себя избрал, уселся на мешок с одеждой, брошенный возле надстройки Виираппанова плота, сложил руки на коленях и скорбно склонил голову, Раф с Феггаттурисом отправились на базар.

Базар, занимавший четыре сцепленных в ряд плота, находился в самом центре острова. Рафу с Феггаттурисом всего-то и купить нужно было, что пару бухт травяной веревки, штук пять циновок, соли и кое-что из приправ. Всего перечисленного на базаре было в изобилии, но стоило только Рафу или его спутнику начать к чему-то прицениваться, как торговец тут же заявлял, что товар закончился и на столике остался только смотровой экземпляр, продать который он не может ни при каких условиях. Либо оказывалось, что товар обещан другому покупателю, который уже внес за него задаток. Либо, что выглядело совсем уж странным, продавец вдруг обнаруживал какой-нибудь скрытый дефект у своего товара и на этом основании отказывался его продать.

Пройдя вдоль торговых рядов в одну сторону, а затем вернувшись обратно, Раф с Феггаттурисом наконец поняли, что им не удастся ничего купить.

– Проделки Упаннишшура, – уверенно заявил Феггаттурис. – Это он подговорил торговцев ничего нам не продавать.

– Может быть, – не стал спорить Раф. – Хотя, по большому счету, какая разница? Нам в доходчивой форме дают понять, что нам здесь не рады.

Они вернулись на плоты, когда солнце уже касалось краем горизонта.

Огромное, толстое, будто разбухшее от распиравшего его изнутри жара, дневное светило окрашивало дорожку, по мелкой ряби бегущую от него к Квадратному острову, в бирюзовый с зеленоватым отливом цвет. Казалось, это светится морское дно, а солнце – его отражение в небесах.

Проводить плоты вышел только человек без имени – такая уж у него была работа.

– Будь здоров, – отвязав причальный канат, кивнул ему на прощание Раф.

– И тебе того же, – ответил человек без имени.

Голос его звучал, как обычно – бесцветно и равнодушно. Казалось, он произносит слова механически, не вкладывая в них никакого смысла или эмоций. Как будто сам он был не человеком, а всего лишь его тенью.

Раф прыгнул на плот и оттолкнулся багром от причала.

Пока еще было светло, Раф с Феггаттурисом произвели перестановку плотов, – плот Виираппана соединили с плотом Феггаттуриса. «Двойками» было проще управлять, да и плыли они примерно с одинаковой скоростью, не уходя далеко друг от друга.

Отциваннур себе места не находил. Он то забегал в надстройку Виираппанова плота и падал навзничь на расстеленную циновку. То вскакивал на ноги, выбегал на палубу и наваливался грудью на поручень. То, скрестив ноги, садился возле глухой стены надстройки, закрывал глаза и замирал в неподвижности, будто погрузившись в транс.

С удивлением наблюдая за странными перемещениями своего спутника, Виираппан долго не решался спросить, что все это значит? В конце концов, старик все же подловил Отциваннура в тот момент, когда тот неровной трусцой перебегал от левого борта плота к правому, и схвати его за руку.

– Ты чего суетишься? – спросил Виираппан.

– Ничего, – быстро мотнул головой Отциваннур.

Слишком быстро, слишком суетливо и слишком поспешно – такому нельзя верить.

– Чего бегаешь? – снова спросил старик. – Место найти не можешь?

– Все в порядке, – Отциваннур попытался отгородиться от старика открытой ладонью.

Но не тут-то было.

– Может, тебе облегчиться нужно? – продолжал допытываться Виираппан.

– Нет, – отказался Отциваннур.

– Так что ж тогда тебе на месте не сидится?

– У меня морская болезнь, – вынужден был признаться Отциваннур.

– И все? – недоверчиво прищурился Виираппан.

– Все, – кивнул Отциваннур.

– То есть, у тебя еда в желудке не держится?

– Точно.

– Так что ж ты все бегаешь?

– Жду, когда начнется приступ.

Виираппан озадаченно погладил бороду.

– Ждешь, значит?

– Жду.

– А пока все нормально?

– Пока – да, – как будто с обидой даже ответил Отциваннур.

– Ну, жди-жди, – старик усмехнулся и потопал в надстройку хмель заваривать.

Море было спокойным, ветер дул в нужном направлении, и, посовещавшись, Раф с Феггаттурисом решили плыть дальше, не останавливаясь на ночевку.

Рафу нравилось плыть в ночи, когда кажется, что огни на морском дне – это отражения звезд. А может быть, наоборот, звезды – это отражения морских огней, утонувших в бездонном небе.

Закрепив парус, Раф заварил хмель и, прихватив с собой чайник, пару чашек и масляный светильник, забрался на крышу надстройки.

– Эй! – махнул он рукой находившемуся на другой «двойке» Феггаттурису. – Приглашаю на хмель!

– Годится! – крикнул в ответ Феггаттурис.

Отциваннур, в отличии от Виираппана, еще не спал и согласился присмотреть за парусом.

Феггаттурис закрепил на веревке скользящую петлю и перекинул конец на плот Рафа. Просунув запястье в петлю, альбинос прыгнул в воду и, загребая одной рукой, быстро перебрался на соседний плот.

Стряхнув с себя воду, Феггаттурис забрался на крышу надстройки, где и получил в руки чашку горячего хмеля.

– Отличный хмель, – одобрительно кивнул альбинос, отведав напиток. – Сам сушишь?

– Конечно, – улыбнулся в ответ Раф.

Приятно было поговорить со знатоком предмета, который и тебя интересует.

– Скажи, зачем ты загнал плот под плывущее дерево? – спросил Раф у альбиноса.

– Я наблюдал за плоскоглазыми, – ответил Феггаттурис.

– Что ты делал? – переспросил Раф.

– Наблюдал за плоскоглазыми, – повторил альбинос. – Мне было интересно, как они живут, чем занимаются, как проводят свободное время… – Он улыбнулся, разглядев в тусклом свете пляшущего язычка племени выражение недоверия на лице Рафа. – Тебе это кажется странным?

– Нет, – качнул головой Раф. – Хотя, конечно, это необычное занятие для человека, – тут же добавил он. – Люди, как правило, мало интересуются тем, что происходит вокруг.

– В большинстве своем люди скучны и нелюбопытны, – добавил Феггаттурис. – Следует это признать и смириться.

– Ты не любишь людей? – спросил Раф.

– Я бы сказал иначе. – Феггаттурис дернул подбородком, будто что-то сдавило ему горло. – Я хорошо отношусь к отдельным людям. К тем, кого знаю, чьи взгляды если и не разделяю, то, по крайней мере, уважаю. Остальные… – Феггаттурис постучал ребром ладони по крыше надстройки. – До остальных мне просто нет дела. Точно так же, как и им до меня. Упаннишшур предлагал забыть то, что произошло на плоту Таурриммаса. Мне же проще выбросить из головы самого Упаннишшура. Да и Таурриммаса в придачу. С этими людьми у меня нет ничего общего.

– Ты считаешь, что плоскоглазые умнее людей?

– Не в этом дело, – быстрым движением растопыренной пятерни Феггаттурис взъерошил волосы на затылке. – Плоскоглазые – это иной взгляд на мир. С их помощью мы на себя самих можем посмотреть со стороны. И, может быть, тогда мы наконец поймем, чего ради мы тут оказались.

– Ты думаешь, в этом есть какой-то смысл?

– В чем?

– В том, что мы живем на Мелководье.

Феггаттурис пожал плечами:

– Во всем должен быть какой-то смысл.