Геноцид

Виираппан сидел в надстройке Рафова плота и внимательно наблюдал за плоскоглазым.

По мере того, как плоты приближались к Квадратному острову, пленник становился все более активным. В нем не осталось ни капли той странной болезни, что едва не убила его ночью. А в том, что плоскоглазый действительно находился в полуобморочном состоянии, Виираппан, в отличие от Феггаттуриса, нимало не сомневался. Но сейчас глаза его возбужденно блестели, зрачки асинхронно перемещались по всей радужке. Время от времени плоскоглазый делал движения, как будто проверял на прочность веревки, связывающие его по рукам и ногам. Веревки не поддавались, и плоскоглазый начинал ерзать на месте. Должно быть, вспоминал упущенный шанс вырваться на свободу, который мог оказаться последним. И только лицо пленника ничего не выражало.

Время от времени старик пытался заговорить с плоскоглазым. Но тот даже не смотрел в его сторону. Хотя – Виираппан готов был поклясться, – на эмоциональную составляющую речи пленник реагировал. Стоило Виираппану повысить голос, как носовые клапаны плоскоглазого раздувались и он начинал нервно подергивать плечами. Когда же старик говорил с ним спокойно и ласково, плоскоглазый сидел, низко опустив голову, как провинившийся постреленок, и вроде как даже кивал порой, будто соглашался с приводимыми старшим доводами.

Прежде, чем на горизонте появился Квадратный остров, Раф заметил впереди будто мелкие черные крапинки на воде – плавательные доски плоскоглазых.

– А я что говорил? Плоскоглазые отступили, как только занялся день. Они ждут ночи, чтобы довершить начатое.

Феггаттурис взял в руки лук и дернул пальцем тетиву.

– Слишком уж примитивная тактика, – с сомнением цокнул языком Отциваннур. – Подплыли, пожгли, отплыли. Снова подплыли, снова пожгли.

– Тактика простая, но беспроигрышная. Плоскоглазые имеют свободу маневра, в то время как людям с острова некуда податься. Плоскоглазые не торопятся, они станут откусывать от острова кусок за куском, растаскивать его по плоту, – Феггаттурис озадаченно почесал затылок. – Если, конечно, они поставили перед собой цель уничтожить нас всех, до единого.

– Именно это они и хотят, – сказал Раф, с луком в руках сидевший на крыше надстройки. – Иначе чего ради было затевать столь масштабную кампанию.

– И все из-за того, что Таурриммас убил одного из них? – Отциваннур развел руками и покачал головой. – Не понимаю… Разумные существа так себя не ведут!

– А как себя ведут разумные существа? – с искренним интересом посмотрел на него Феггаттурис.

– Разумные существа решают спорные вопросы мирным путем.

– Вопрос только в том, считают ли плоскоглазые нас достаточно умными для этого, – подал реплику с крыши Раф.

– Может быть, они вообще считают нас больными или уродами? – продолжил мысль Рафа Феггаттурис. – Потому и снабжали нас поначалу углем, что принимали за убогих родственников. А теперь поняли, что с нами по-хорошему нельзя. Угрозу мы для их общества представляем, вот как они мыслят. А нет человека – нет и проблемы.

– Все равно, – еще упорнее затряс головой Отциваннур. – Так нельзя!.. Нельзя так… – Он вдруг понял, что надо делать. – Нужно попробовать объясниться с плоскоглазыми!

– Ага, – насмешливо кивнул Феггаттурис. – Иди, помоги Виираппану. Он уже битый час пытается что-то втолковать одному из этих парней.

Отциваннур безвольно уронил руки.

– Лук возьми, – велел ему Феггаттурис.

Отциваннур взял лук.

Связанные вместе плоты медленно плыли вперед.

На душе у Рафа было муторно, но при этом, как ни странно, спокойно. Его не тревожили мысли о том, что произойдет, когда они подплывут к тыловой линии плоскоглазых. Он не испытывал страха от того, что спустя полчаса ему, возможно, придется умереть. Может быть, потому, что он был абсолютно уверен в том, что смерть – это только небытие. Иначе говоря – полное отрицание всего. И ничего более. Мир с огромным знаком минус. Нет там, за этой незримой чертой, ничего, из-за чего стоило бы беспокоиться. Но Рафу становилось не по себе от одной только мысли о том, что ему, возможно, придется убивать. Тут уж он, напротив, очень ясно, почти на уровне физических ощущений мог представить, как стрела входит в тело, разрывая сначала кожный покров, затем мышечную ткань, попутно перерезая кровеносные сосуды, царапая встретившуюся кость… Во всех этих представлениях присутствовали запах, цвет, звук – трепет жизни, уходящей в разложение и темноту.

Да уж, с этой стороны смотреть на смерть было куда как страшнее и противнее.

На подходе к тылам плоскоглазых Раф, Отциваннур и Феггаттурис рассредоточились по передней линии плотов. У каждого был лук и около тридцати стрел. Феггаттурис встал по центру, Отциваннур – на левом краю, Раф – справа.

Альбинос был готов к бою. Хотя, как и для всех, это был его первый бой. Он положил стрелу на плавный изгиб лука и прижал ее указательным пальцем. Пальцами правой руки он слегка касался тетивы, придерживая конец стрелы. Феггаттурис ждал. С одинаковой легкостью он мог почти мгновенно натянуть тетиву, а затем отпустить, чтобы послать стрелу в цель, или развести руки в стороны, оставив в одной из них лук, а в другой стрелу. Он был готов к бою, но не хотел его начинать.

Плоскоглазые не обращали внимания на приближающиеся плоты. Как будто не видели их. Они лежали на досках, раскинув руки в стороны, опустив ноги по колено в воду, и глядели в небо. Именно глядели, потому что глаза у всех были открыты. По небу плыли тучи, которые к вечеру могли затянуть всю голубизну и пролиться на Мелководье злым, холодным дождем. Плоскоглазые лениво отгребали в сторону, когда плоты толкали их доски, и, приподняв голову, туманными взглядами провожали людей. И при этом никаких проявлений агрессии.

Однако Квадратный остров горел. Теперь это можно было ясно видеть. Рассматривая остров в бинокль, что дал ему Виираппан, Раф видел бегающих по плотам людей. Они просто бегали, всполошенно размахивая руками, и ничего не делали.

Ни-че-го!

Они даже огонь тушить не пытались.

И это было самым странным из всего, что видел Раф за истекшие сутки.

– Как ты думаешь, – глянул в сторону Рафа Феггаттурис, – почему плоскоглазые не пытаются задержать нас?

– Мы же плывем туда, – Раф указал на дымящийся остров, – а не обратно.

– Мне тоже так кажется, – мрачно усмехнулся альбинос. – Наверное, они считают нас кретинами.

Разлегшихся на досках плоскоглазых было сотни две, а то и больше. Столько же, наверное, и с другой стороны острова. В итоге – полно!

Один из плоскоглазых, доска которого, медленно дрейфуя, ткнулась в край плота, вскочил вдруг на ноги, да так ловко, что Раф от изумления чуть рот не приоткрыл – у него самого так никогда бы не вышло. Плоскоглазый стоял во весь рост, а доска под ним даже не качалась, как будто не на воде лежала, а на палубе. Глядя на плот, плоскоглазый что-то громко проквакал. И тотчас же точно такой же трюк проделали еще шестеро находящихся неподалеку плоскоглазых. У одних в руках были дубинки, у других – длинные шесты с заостренными концами, предназначенные совсем не для того, чтобы доской управлять.

– Эй, ребята, вы что это повскакивали? – нервно выкрикнул, обращаясь к плоскоглазым Феггаттурис. – Не время еще! Отдыхали бы себе…

Плоскоглазые неподвижно стояли на досках и смотрели на людей. Лица – как резиновые маски. Глаза с застывшими, будто нарисованными черной краской зрачками, если долго на них смотреть, могли ввести в гипнотический транс.

– Чего они хотят? – нервно глянул на Рафа Феггаттурис.

Он не мог оценить ситуацию, и это не просто нервировало, а выводило его из себя.