Геноид

– Нет.

– А у твоих подружек они были?

– Нет.

– Вы все с детства сироты?

– Выходит, что так. Насколько я знаю, взрослые часто отдают детей в приюты, я благодарна, что меня воспитали и дали образование. Мне надо исполнить свой долг.

– Служить другому? – потирая виски, спросил Дагер.

– Верно, именно служить, меня этому учили, и я хочу служить. Наверное пойду к другим, – девушка встала и вышла из комнаты.

Дагер не остановил ее, хотя было много вопросов, но был уверен, что Агата не знает ответов. «Не знает родителей, ни у кого их не было. Все время находилась в пансионате и каждые два года переходила в новое здание. Почему? Куда деваются те, кто не сдал экзамен или не прошел по здоровью? Что с ними?» – эти и еще с десяток других вопросов он записал в своем блокноте.

– Все готово, – к нему подошел юноша и протянул несколько пластиковых карточек. – Паспорт, коды от прививок, ПЦР тест, справка по антителам, заявка на ревакцинацию и талон, еще социальный банк, страховка, а вот остальные документы к вечеру сделаю. Я сохранил ей имя, она осталась Агатой. 18 лет, родилась 9 ноября, регистрация по адресу Республики 196, квартира 35. Для начала все готово.

– Если бы, – задумчиво ответил Дагер и, взяв документы, стал их проверять.

Он не мог сразу выпустить Агату в жизнь, большой город ее проглотит и выплюнет. В лучшем случае она пойдет в полицию, в худшем – попадет в рабство, а после ее разрежут на запчасти, такое он уже видел в своей жизни. Нужна длительная реабилитация, чтобы каждый дахиос приспособился к новой реальности. Вот только захотят ли они, тут он был в сомнениях. Им с детства внушали, что служение хозяину – это благо, в этом их предназначение, смысл жизни.

Дагер тяжело вздохнул, вошел в зал, женщины сидели в креслах и ждали, когда их вызовут. «Они умные, талантливые, наверное даже гениальные, и как ни странно, – тут он посмотрел на их лица, – красивые. Почему они все красивые, стройные? Складывается впечатление, что есть шаблон, и по нему их лепили». Он подошел к Агате, та сразу встала.

– Пора?

– Идем на инструктаж.

И опять он удивился, никто из сидящих в зале не проронил ни слова, а ведь прошло уже много времени, кресла неудобные и их не кормили. Рабское повиновение, это самое страшное, что есть у человека. Его отец проработал на заводе, месяцами не платили, а после стали понижать зарплату, а он молча продолжал ходить на работу, брал кредиты и опять работал.

Агата слушала наставника, у нее были только они, взяла листок бумаги и стала записывать. Трудно понять, как устроена жизнь, если никогда не видела города и бесконечной толпы людей. Она чертила схему социального найма, понятие банка, что такое деньги и для чего они нужны. Как разговаривать и с кем, где ходить и что есть. Для нее это было новым, она увлеклась, вот уже новый листок, а после еще и еще. Агата продолжала записывать названия улиц. Ей объяснили порядок действий в экстренных случаях, если потеряется. Показали, как пользоваться телефоном и банковским терминалом, а также справочной, которая знает ответы на все вопросы.

– Устала? – Дагер уже давно был выжат как лимон, поэтому удивлялся, как живой взгляд девушки бегал по строчкам.

– Да, хотелось бы отдохнуть. Мы сейчас поедем? А как остальные?

– Надо подождать, все зависит от тебя.

– Почему?

– Видишь, – он показал пакетик, – это маяки, они были в вашем теле, по ним вас обнаружат.

– Это хорошо, я не потеряюсь, а без них как быть?

– Это плохо, так поступают с животными на фермах, по ним можно проследить путь от рождения. Сейчас мы поедем в город, ты пообедаешь, вернее, уже поужинаешь, походишь по торговому залу, познакомишься с новым для тебя миром. А если никто не придет за тобой, то я отвезу тебя в твой временный дом.

– А хозяин?

– Он тебе нужен?

– Да, – уверенно ответила девушка.

– Если тебе так надо, я временно буду твоим хозяином. Идем.

3. Незнакомка

Машина Zenvo ST1 взревела, словно это карьерный грузовик, в который загрузили руду, и он должен ползти по узкой дороги на самый верх. Ларес не очень любил эту раритетную машину, но садился в нее только по одной причине – такой больше ни у кого нет. Она ревела, дергалась, шины визжали, можно ездить только по автобану или по нескольким улицам города, но неровности асфальта могли превратить ее в металлолом.

– Куда нынче? Давай по Щербакова и на Велижанский тракт, там до озера Сундукуль, искупаемся, – предложила девица, что сидела рядом с юношей.

– Вчера там были, – тоскливо ответил он.

– А если разогнаться по Салаирскому тракту, такой поворотик, аж дух захватывает!

– Мы чуть не улетели в кювет.

– Знаю-знаю, – радостно захлопала она в ладоши. – По Ямской и через аэропорт, в прошлый раз ты обогнал самолет.

– Поехали, – обреченно произнес Ларес и, надавив на педаль газа, рванул с места.

Ему нравилась скорость, часто без цели гнал по автобану, так мог доехать до Екатеринбурга, а после, заправившись и даже не отдохнув, разворачивал машину и обратно. Все стало скучным. В детстве не так, просыпался и радовался каждому дню, знал, что в обед будет ездить на пони, а вечером по реке грести веслами. Учеба приелась, он мог и не сидеть в аудитории и не слушать нудную лекцию профессорши Семеновой о культуре народов севера. Диплом у него давно в кармане, но обещал отцу не прогуливать, вот и шел каждое утро в институт. Друзья отвлекали от серой реальности, но и они уже приелись, все одно и то же, улыбки, шутки. Хотелось их сменить, точно так же как одежду, в крайнем случае постирать, но друзей не выбирают, они его статус. Вот и соглашался с Ветай, что сидела рядом и, высунув голову в окно, ловила ветер.

– А зачем мы сюда приехали? – удивилась девушка, когда машина стала снижать скорость и заезжать на парковку.

– Хочу есть, а ты?

– Хорошо.

«Хотя бы раз возразила, закричала, закапризничала», – подумал Ларес и, заглушив двигатель, вышел из салона.

Ресторан располагался на первом этаже Hilton Hotel Tyumen, здесь всегда мало народу, живая музыка, тишина. Ларес не хотел есть и все же выбрал несколько блюд. Вета трещала, словно она робот. «Когда же у тебя кончатся батарейки?» – задал сам себе вопрос и, встав из-за стола, пошел к выходу.

– Ты куда? – прервав свой монолог, поинтересовалась девушка.

– Сиди, я скоро.

– Ага, – и кивнув, она взяла в руки бокал с вином.

Странное зрелище, весь персонал в масках и перчатках, словно это карантинная зона. Стоит войти в отель, как тебе тут же предложат маску, но войдя в ресторан, ты ее снимаешь и забываешь про эпидемию, что свирепствует в стране.

Его мать вот уже пятый год болеет, но виной тому не вирус, а рак. Самый распространенный – рак груди, затем кожи, матки, ободочной кишки, желудка. Но у матери болела поджелудочная железа, операции только временно оттянули неизбежное. А потом врачи заявили, что у нее стал развиваться рак пищевода. Юноша забыл, когда его обнимала мать, и все же детские воспоминания остались, и он продолжал ее любить. Новая операция по пересадке органов должна все исправить. Он несколько раз приезжал в клинику, но его не пускали, сославшись, что это чистая зона, и врачи боятся вируса.

Ларес вышел из отеля и не спеша пошел в сторону музея, что стоял на углу Свердлова и Советской. Семнадцатиэтажное здание светилось изнутри, оно было похоже на стеклянную шкатулку, в которой размещались механизмы, и оттуда доносилась музыка. Возвращаться в ресторан не хотелось, пройдя контроль температуры и купив билет, вошел в первый зал. Он был тут несколько раз, скучно, может виноваты экскурсоводы, что не давая отдохнуть, таскали его из одного зала в другой. Но сейчас никого рядом не было, и его никто не подталкивал. Отключив телефон, пошел бродить по этажам.